— Ты с ней не спал?
— Не только с ней. Вообще ни с кем. Никого не было, кроме тебя, с той самой минуты, как я тебя увидел.
Тут уж ей пришлось отвернуться. Она убедила себя, что он ей изменял. Только так она могла пережить их разрыв. Только так она смогла удержаться и не броситься за ним вслед.
— А я думала, спал. Я была уверена, что ты с ней спал. — Колли пришлось снова сесть, она соскользнула на пол у самой двери. — Уж она позаботилась, чтобы я поверила.
— Ты ей не нравилась. Она тебе завидовала. Если она и пыталась затащить меня в постель… Ну ладно, ладно, пыталась! Но она просто хотела досадить тебе.
— Она оставила свой лифчик у нас в комнате. Он выглядывал из-под кровати, как будто она его потеряла, когда одевалась в спешке. Я почуяла ее духи, как только вошла в комнату. «В нашей постели, — подумала я. — Он спал с этой сукой в нашей постели!» Меня это просто убило.
— Я с ней не спал. Это все, что я могу тебе сказать. Ни в нашей постели, ни где-либо еще. Ни с ней, ни с другими, с тех пор как впервые прикоснулся к тебе, Колли.
— Ладно.
— Ладно? — переспросил Джейк. — И это все?
Колли почувствовала, как слеза выползает из уголка глаза, и сердито смахнула ее.
— Я не знаю, что еще сказать.
— Почему ты мне тогда ничего не сказала?
— Потому что я боялась! Я боялась, что если покажу тебе этот проклятый лифчик — а мне он казался неопровержимым доказательством! — я боялась, что ты все признаешь. Если бы ты сказал: «Да, я поскользнулся, но больше это не повторится», я бы махнула рукой и простила. Поэтому я разозлилась, — вздохнула Колли. — Мне легче было злиться, чем бояться. Легче было злиться, чем терпеть это. Легче было сопротивляться. И я не знаю, что мне теперь делать.
Джейк придвинулся к ней и взял ее руки в свои.
— На этот раз нам удалось продвинуться вперед в укреплении дружбы и понимания.
— Вроде бы да.
— Продолжим действовать в том же направлении? Я постараюсь не забывать, что ты женщина, а ты попробуй научиться мне доверять.
— Я верю тебе насчет Вероники. Это уже кое-что для начала, правда?
Джейк легонько сжал ее пальцы.
— Спасибо, Колли.
— У меня иногда все еще появляется искушение на тебя наорать.
— Я не против. А я все еще хочу спать с тобой.
Колли всхлипнула и снова вытерла слезы.
— Прямо сейчас?
— Да я-то всегда готов, но, пожалуй, это может подождать. Слушай, мы так и не собрались съездить к моим родным, когда поженились.
— Вряд ли сейчас подходящий момент ехать в Аризону.
— Верно. — Но он мог отвезти ее туда на словах, показать ей ту часть своей души, которой ему и в голову не приходило поделиться раньше. — Мой отец… он хороший человек. Спокойный, надежный, трудолюбивый. Моя мать — сильная и терпеливая. Они составляют отличную команду, настоящую крепкую семью. — Джейк с нежностью перебирал пальцы Колли. — Не припомню, чтобы кто-нибудь из них хоть раз признался другому в любви. Они никогда не говорили об этом вслух. И со мной никто из них об этом не говорил. Я знал, что они меня любят, но мы об этом не говорили. Если бы я сейчас позвонил и сказал родителям, что люблю их, они бы не знали, куда деваться от смущения. Нам всем было бы неловко.
Ей и в голову не приходило, что три самых главных слова в любом из языков могут смутить кого бы то ни было.
— Ты никогда никому не признавался в любви?
— Я никогда об этом не думал, но… нет, вроде бы нет, если ты точно уверена, что «я обожаю твое тело» не считается.
— Нет, не считается. — Колли вдруг ощутила прилив нежности к нему и отвела прядь отросших волос от его лица. — Мы мало рассказывали друг другу о своих семьях. Правда, ты в последнее время проходишь краткий курс истории моей семьи.
— Мне нравится твоя семья. Обе семьи.
Колли задумчиво покачала головой.
— В моем доме всегда говорили о чувствах. Что мы чувствуем, как, почему. Не проходило дня, чтобы родители не говорили «я люблю тебя» — мне или друг другу. Карлайл даже не подозревал, что сделал доброе дело, объединив Калленов с Данбруками.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы испытываем сильные чувства и выражаем их открыто. Я тебе покажу.
Колли встала и вытащила из рюкзака обувную коробку.
— Я прочла все до одного. Выберу для тебя что-нибудь наугад. На, читай, оно тебе все объяснит.
Он открыл конверт и развернул письмо.
«Дорогая Джессика!
С днем рождения, сегодня тебе шестнадцать. Как ты, должно быть, сегодня волнуешься! Шестнадцать лет — это такая важная дата, особенно для девочки. Нет, уже не девочки. Я знаю, теперь ты молодая леди. Моя маленькая доченька — молодая леди!
И еще я знаю, что ты у меня красавица.
Я смотрю на твоих ровесниц и думаю: как они прелестны, свежи, умны! Как много ждет их впереди! Сколько радостей, трудностей, разочарований…
Новые чувства, желания, сомнения… Столько всего нового! Я обдумываю все, что хотела бы тебе сказать. Мы могли бы вести разговоры о твоей жизни, о выборе пути. Ты могла бы рассказать мне о мальчиках, которые тебе нравятся, о свиданиях, на которые ходила.
Наверное, мы бы ссорились. Но ведь матери и дочери всегда ссорятся, это неизбежно. Я бы все отдала за возможность поругаться с тобой, чтобы ты хлопнула дверью и бегом взбежала по лестнице к себе в комнату, заперлась бы от меня и включила музыку на полную мощность мне назло.
Я бы все за это отдала.
Я представляю себе, как мы с тобой ходили бы за покупками и тратили слишком много денег, а потом обедали бы где-нибудь в ресторане, как и подобает двум настоящим леди.
Я часто спрашиваю себя: ты гордилась бы мной? Надеюсь, что да. Представляешь, Сюзанна Каллен стала деловой женщиной! Сама до сих пор не могу привыкнуть, но надеюсь, ты гордилась бы мной, если бы узнала, что у меня теперь есть свой бизнес, причем процветающий.
А вдруг ты видела мои фотографии в журналах, когда ждала в приемной дантиста или в парикмахерской? Я пытаюсь представить, как ты открываешь пакет моего печенья. Какое тебе больше нравится?
Я стараюсь не горевать, но это трудно, так трудно — знать, что ты, возможно, ешь мое печенье и не знаешь, кто я. Ты никогда не узнаешь, как сильно я тебя люблю.
Каждый день, каждую ночь, Джесси, ты в моих мыслях, в моих молитвах, в моих снах. Я скучаю по тебе.
Я люблю тебя.
Мама».
— Я только теперь начинаю понимать, как тебе тяжело, — Джейк опустил письмо и взглянул на Колли. — Я слишком увлекся сопоставлением дат, фактов и связей. Я склонен забывать, каково тебе приходится.
