– Но это не имеет смысла. Зачем Клиффорду делать подобное?
Робби сжал челюсти. Потому что поверил Розалин, когда она сказала, что ее брат сделает все для нее, и разрешил ей написать ему.
– У него была причина.
– Что, черт побери, ты сделал?
Это обвинение окончательно вывело Робби из себя.
– Я, как дурак, послушал тебя – вот что я сделал! Я старался поступить правильно, и, посмотри, к чему это привело?! Я разрешил ей написать Клиффорду и начать переговоры – разве это не то, чего ты всегда добивался? И вот что мы получили в результате переговоров с англичанами. Так что если у тебя есть что сказать – скажи это или убирайся к черту с моего пути!
– Я бы советовал тебе не делать ничего поспешного, но я просто зря потрачу время. Так какая английская деревня почувствует удар твоего мстительного меча?
Догадываясь, какая будет реакция, Робби посмотрел на Сетона:
– Бруэм.
Сетон вздрогнул:
– Господи! Я думал, ты любишь ее. Это же ее дом.
Робби заскрипел зубами:
– Это дом не Розалин. Это его дом. И к ней все это не имеет никакого отношения.
– Это имеет самое прямое отношение к ней. Она, возможно, большую часть своей жизни провела в Лондоне, но Бруэм – это место, где она родилась. Она никогда не простит тебя. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь?
– Знаю. Мы отбываем через час – будь готов.
Сетон покачал головой:
– Я говорил тебе, что покончил со всем этим. Я не стану в этом участвовать.
Перчатка была брошена.
– Я могу приказать тебе ехать с нами.
– Можешь, но я откажусь.
Они уставились друг на друга, стараясь навязать свою волю, как они делали много раз до этого. Но Робби понимал, что на этот раз все по-другому. На этот раз Сетон не уступит. Робби следовало бы заключить его в яму.
– Хорошо. Можешь остаться здесь и охранять Розалин.
– Ты имеешь в виду подбирать осколки ее сердца, которое ты собираешься разбить.
Робби прищурил глаза, не желая поддаваться на провокацию.
– У меня будет много времени, чтобы собрать их.
– Что ты имеешь в виду?
– Это значит, что ее желание исполнится. Она не вернется назад. Я женюсь на ней сразу же по возвращении. Посмотрим, как Клиффорду понравится это.
Во второй раз Розалин слышала конец разговора, который она не хотела бы слышать. Элизабет поднялась к ней и сообщила, что мужчины уезжают. Розалин помчалась вниз по лестнице и натолкнулась на этот… кошмар. «Она не вернется назад… Женюсь на ней сразу же по возвращении», – слова, которые она надеялась услышать, но не так. Она ничего не понимала. Что могло случиться?
Робби оглянулся и увидел Розалин, стоявшую неподалеку. Его лицо потемнело от ярости. Он выглядел холодным и непреклонным, и таким далеким, словно находился на острове.
– Вы уезжаете? – спросила Розалин.
Его глаза смотрели на нее… со злостью? Обвинением? Негодованием?
Господи, нет! Должно быть, ей это просто кажется.
– Да.
Она сделала шаг к нему.
– Но почему?
Он ничего не ответил, просто стоял с этим ужасным выражением на лице. Она перевела взгляд на сэра Алекса, которое выглядел таким же разъяренным.
– Скажи ей, Бойд. Ты должен ей хотя бы это. – Сетон протянул руку подошедшей Элизабет. – Пойдемте, леди Элизабет. Леди Розалин захочет услышать кое-что без свидетелей.
Когда они остались одни – по крайней мере, настолько одни, насколько это было возможно в углу огромного холла, – Розалин осторожно начала разговор:
– Скажи мне, что случилось?
– Что случилось? – повторил Бойд. Она видела, как дернулись мускулы на его плечах, и поняла, что он с трудом пытается держать себя в руках. – Что, черт возьми, ты написала своему брату?!
Она отступила назад от этой вспышки гнева.
– В точности то, что мы обсуждали. Что я хочу остаться в Шотландии. Что я здесь счастлива. Что я влюбилась и прошу его согласиться на встречу с этим человеком в условиях перемирия.
– Ну что ж, он отказался.
Розалин нахмурилась:
– Я говорила тебе, что он может отказаться. Но я смогу уговорить его!
– Теперь уже слишком поздно. Господи, поверить не могу, что я согласился на это.
Она положила руку ему на плечо, но он не отреагировал на ее прикосновение.
– Пожалуйста, ты можешь сказать мне, что случилось?
И тогда он рассказал. С теми бесчеловечными подробностями, от которых кровь отхлынула от ее лица, сердце сжалось, а ноги стали ватными.
– Нет, – прошептала Розалин.
Это был такой кошмар, о котором невозможно было даже помыслить. Розалин привыкла считать некоторых из этих женщин своими подругами. «Джин. О Господи, бедная Джин!»
Это не могло быть правдой… Или могло? На мгновение она почувствовала неуверенность. Она знала своего брата, но не как военачальника, человека, который презирал Робби Бойда и сделал свое целью захватить его. Клиффорд был бы разгневан, но дойти до такого?.. Нет! Розалин отказывалась в это верить.
Розалин не питала иллюзий относительно безжалостности своего брата во время войны, но он никогда не допустил бы убийства детей и насилования женщин. Насколько бы зол он ни был. И потом, она была абсолютно уверена, что он не сделает ничего, что могло бы повредить ей. Всему этому должно быть объяснение.
– Это, должно быть, какая-то ошибка. Брат не станет…
– Не говори мне этого! – Бойд выдернул свою руку из ее руки. – Я не хочу больше слышать ни одного распроклятого слова о том, что твой святой братец мог или не мог сделать. Если бы я послушался своей интуиции, ничего бы не случилось. Мне следовало бы знать заранее. Не могу поверить, что позволил себя уговорить. Я говорил тебе, что это никогда не сработает. С этими английскими собаками нельзя договариваться ни о чем.
Розалин пыталась унять неистовое сердцебиение. Пыталась уговорить себя, что он просто зол и не имел этого в виду. Но ей становилось все сложнее находить для него оправдания. Все сложнее оставаться понимающей и терпимой, наталкиваясь на его холодное недоверие.
– Должно же быть какое-то объяснение произошедшему. Пошли кого-нибудь…
– Нет! – Его отрывистый возглас прогремел как удар хлыста. – Никаких объяснений, никаких посыльных, никаких распроклятых писем. Твой брат получит мой ответ. Единственный ответ, который он понимает.
Розалин никогда не видела Робби таким и не знала, что делать. Как до него достучаться? Как заставить его выслушать ее?
– Пожалуйста, Робби, не поступай опрометчиво. Такие скоропалительные решения… Это неправильно.
– Господи, ты говоришь совсем как Сетон. Мне не нужен никто из вас, чтобы взывать к моей проклятой совести.
Как Сетон. Розалин вздрогнула от этой правды. Почему она не видела всего этого раньше? Она была как сэр Алекс, и Робби всегда будет видеть ее такой. Англичанкой. Как человека, которому нельзя полностью доверять. Бойд и сэр Алекс сражались бок о бок семь лет, и Робби до сих пор отказывался признать его другом. После семи лет будет ли она все еще ждать, что он осознает, как он ее любит?
