– Интуиция. – Он пожал плечами. – Еще одна клиентка говорила мне, что Анита расспрашивала ее об одном произведении искусства. Причем так настойчиво, что эта клиентка почувствовала себя неловко. А потом сообщила мне, что за ней шел этот малый. Описала этого человека, я описал его тебе, а ты ответил, что этот человек мертв. Она узнала его на полученной от тебя фотографии.
– Мне нужно имя.
– Без ее согласия не могу. Честное слово. Боб. Да она и не знает ничего кроме того, что Анита пугала ее, что этот парень следил за ней и что теперь он мертв.
– А о каком произведении искусства шла речь?
– Точнее, о нескольких произведениях искусства. Их называют Тремя…
– Судьбами, – закончил Боб, и Джек разыграл удивление.
– Ну, ты настоящий сыщик!
– А ты сомневался? Какое отношение ты имеешь к этим статуэткам?
– Одна из них принадлежит мне.
– Которая?
– Атропос. Третья Судьба. Семейная реликвия по английской линии. Анита этого не знает, и я хочу, чтобы она оставалась в неведении как можно дольше. Она поручила мне собрать для нее информацию о Судьбах. Именно это позволило мне выйти на Тайю Марш и другую клиентку.
– Почему она обратилась к тебе, если не знала, что одна из фигурок твоя?
– Она знает, что я коллекционер и что у меня есть связи.
– О'кей. – Удовлетворенный, Боб взялся за жареную картошку Джека. – Валяй дальше.
– Телефоны этой Марш прослушиваются. За моей клиенткой, которой принадлежит Лахесис, или Судьба номер два, установлена слежка. А Анита не дает покоя им обеим. Делай выводы сам.
– Пытаться найти пару статуэток – это одно, а нашпиговать малого пулями – совсем другое.
– Ты говорил с ней. И что надумал? Боб немного помолчал.
– Надумал, что копать нужно глубже.
– Раз так, то поинтересуйся убийством, происшедшим на Западной 53-й несколько недель назад. Черный парень, танцор. Забит до смерти у себя в квартире.
– Черт побери, Джек! Если ты что-то знаешь о нераскрытом убийстве…
– Я даю тебе информацию, – ровно ответил Джек. – Проверь описания свидетелей, видевших человека, который входил в дом и выходил из него в день преступления. Они полностью совпадают с портретом наемного громилы, труп которого найден в Нью-Джерси. Получи список абонентов, с которыми Анита Гай разговаривала по личному телефону. Держу пари, там будет много звонков, которые тебя заинтересуют. Ладно, мне пора.
– Джек, не бери на себя работу полиции.
– С удовольствием. Тем более что меня ждет свидание с роскошной рыжей ирландкой.
– Той самой, с которой ты приходил в участок? Ребекка, – вспомнил Боб. – Она твоя клиентка?
– Не угадал. Она женщина, на которой я собираюсь жениться. – Джек порылся в кармане, вынул коробочку и открыл ее. – Что скажешь?
Когда Боб увидел кольцо, у него отвисла челюсть.
– Мать твою, Бардетт, так ты не шутишь?
– Сначала я зашел в «Тиффани». Но потом подумал, что Ребекке должны нравиться старинные вещи. Это кольцо моей прапрабабушки.
– Ну, дружище… – Боб встал со стула и обнял Джека одной рукой. – Поздравляю. Не знаю, как просить прощения за то, что испортил тебе настроение.
– Есть способ. Хочешь сделать мне свадебный подарок? Прищеми хвост Аните Гай.
Гедеон припарковался неподалеку от шикарного дома Аниты и остался сидеть за рулем, довольный тем, что пока все идет как надо. Когда выяснилось, что именно он поведет машину, Гедеон проклинал судьбу. Ему предстояло сражаться не только с уличными пробками, машинами, такси, фургончиками, мотоциклистами-камикадзе и всегда спешащими пешеходами, но и ехать по непривычной стороне улицы[15].
Он тренировался. Научился ездить по широким авеню, где все мчались так, словно участвовали в автогонках, и при этом никого не убил. Поэтому его и выбрали на роль водителя. Интересно, кому-нибудь из них приходило в голову, что ездить по улицам с инструктором – это одно, а ездить одному, да еще преследуя машину, мчащуюся в аэропорт, – совсем другое?
И все же это задание досталось именно ему, потому что Гедеон и Ребекка были единственными, кого Анита не знала в лицо. А Ребекка должна была находиться за компьютером.
Эх, если бы рядом с ним была Клео! Утешала, сочувствовала или просто сидела и молчала. Похоже, он начинал слишком привыкать к ее близости. Как только закончится дело с Судьбами и Анитой, им придется что-то решать. Однако сделать это будет непросто. Достаточно того, что жизнь в Нью-Йорке сведет его с ума. Приезжать сюда еще куда ни шло, но жить в таком многолюдном месте, где нет ни глотка свежего воздуха? Нет. Даже ради нее.
О боже, как он тосковал по морю и дождю, по холмам и звуку церковных колоколов. Больше всего на свете Гедеон хотел просыпаться там, где по пути к набережной или эллингу ему встретятся люди, знающие его и его родных. Едва ли это придется по вкусу Клео, думал он, барабаня пальцами по рулю. Все, что привлекало его самого, неизменно выводило Клео из себя.
И как их угораздило полюбить друг друга? Они были полными противоположностями во всем. От происхождения до жизненных целей. «Одна из маленьких шуток судьбы», – подумал он.
В конце концов каждый из них пойдет своим путем, остатки их жизненных нитей расплетутся и между ними проляжет океан… Эта мысль угнетала Гедеона. Он так углубился в собственные переживания, что чуть не пропустил длинный черный лимузин, плавно подкативший к дому Аниты.
Салливан тут же забыл о своих бедах и включил двигатель.
– Ну вот, – вслух сказал он. – Дама, кажется, отправляется в путешествие.
Из лимузина вышел шофер в форме, подошел к парадному и нажал на кнопку звонка. Гедеон был слишком далеко и не увидел, кто открыл дверь. После короткой беседы шофер вернулся в лимузин.
Согласно часам Гедеона, им обонял пришлось прождать добрых десять минут, прежде чем какой-то мужчина (очевидно, дворецкий) вышел с двумя большими чемоданами. Молодая женщина, шедшая за ним, катила на колесиках чемодан поменьше.
Когда все три чемодана оказались в багажнике, Гедеон нажал на кнопки встроенного телефона.
– Они готовы к отъезду, – сказал он брату. – Лимузин огромный, как кит, а багажа у нее как у фотомодели.
Анита вышла из дверей, и Гедеон впервые увидел ее собственными глазами. Ее тщательно уложенные волосы, яркие, как медь, окружали гладкое лицо с нежной кожей. Теперь Гедеон понимал, что именно привлекло в ней Малахию. Фигура у нее была очень женственная, с пышными формами. Интересно, какое внутреннее уродство заставило ее превратиться в чудовище? И почему другие не видят, насколько лощеная Анита чужда этому благородному старому дому?
