Джеки Коллинз - Голливудские дети

Он протянул ей пухлый конверт, набитый купюрами.

– Не доверяй чекам, – сказал он. – Здесь даже больше, чем мы договаривались, специально для тебя. Помни: тебе не нужно это ни с кем делить. Ты не хочешь пересчитать?

Взяв конверт, она сунула его в сумочку.

– Я вам верю, – сказала она, думая о том, что Грэнт будет доволен.

– Как насчет завтра? – предложил он. – Форма медсестры, черный кружевной пояс и больше ничего. На том же месте, в тот же час.

– Не… не думаю, что получится.

– Что так? Ты уже занята?

– Вероятно.

– Тогда скажи своей мадам, что я заплачу вдвойне. Когда речь идет о моих удовольствиях, деньги для меня ничего не значат.

– Если я не смогу, вам пришлют другую рыжеволосую, – сказала она, немного обеспокоенная открывшейся перед ней перспективой.

– Малышка, ты не понимаешь, я хочу именно тебя.

– Меня?

– Да, тебя.

Она покинула гостиницу совершенно растерянная. Швейцар вызвал ей такси, и она вернулась домой.

Грэнт уже спал. Она присела на краешек кровати и разбудила его.

– А? Что такое? – спросонок пробормотал он. Интересно, провел ли он ночь с какой-нибудь девицей?

На столике валялась недоеденная пицца и стояли два бокала. Будь он проклят!

– Я снова получила приглашение от знатного клиента, – сообщила она, надеясь, что хоть чуточку заставит его ревновать.

– Что? – изумился он.

– Заказчик ангажирует меня и на завтра тоже. Он подавил смешок.

– Ты что, разыгрываешь меня?

– Думаешь, это смешно? – недовольно пробурчала она.

Он почесал живот.

– Что же ты сделала такого особенного?

– Это профессиональная тайна.

– Ну, со мной-то можно поделиться?

– Чем поделиться?

– Что за капризы. Ты что, развалишься? Расскажи все детали.

– Я сейчас не в том настроении, чтобы смаковать это.

– Вот как?

Он рывком поднялся с кровати.

– Тогда, думаю, мне пора домой.

– Валяй! – сказала она, направляясь в спальню и с силой захлопывая за собой дверь.

Она бы под страхом смертной казни никому ничего не рассказала, а тем более Грэнту. Да как он посмел посылать ее на такое, а потом еще по-хозяйски располагаться в ее доме.

Хотелось бы знать, где сейчас Джорданна. И тут она вспомнила, что Шеп как-то говорил, будто Джорданна остановилась у Марджори.

Она позвонила. Трубку поднял один из охранников и попросил ее подождать.

«Господи, Джорданна в обморок упадет, когда узнает».

Наконец Джорданна взяла трубку.

– Джорди? Это я, Черил, – радостно завопила она.

– Как тебе удалось меня разыскать?

– Это было непросто. Ты постоянно в разъездах.

– Что у тебя стряслось?

– Это не телефонный разговор. Может, пообедаем завтра вместе?

– Подожди секундочку, сейчас соображу.

Зажав трубку рукой, Джорданна повернулась к Бобби, который расправлялся с куском цыпленка.

– Можно мне будет отлучиться завтра в обеденное время?

Он кивнул. Она убрала руку.

– Годится, Черил. Когда и где?

– «Айви», час дня.

– Я буду.

– Мне столько всего нужно тебе рассказать.

– Мне тоже.

– Тогда до завтра.

– Увидимся.

– Мне придется уйти, – сказал Майкл, входя в кухню.

– Куда это ты собрался?

Марджори требовала ответа, как будто имела на это право.

– По делам, – отрезал он.

– А что, если мне опять позвонят?

– Слушай, – произнес Майкл как можно терпеливее. – Речь идет о моей дочери. Ты сейчас не одна, Марджори. Здесь Бобби и Джорданна. Плюс к этому в доме полно охранников и служебных собак.

– Мой отец платит тебе за то, чтобы ты был рядом со мной, – упрямо твердила она.

– Я не нанимался охранять тебя двадцать четыре часа в сутки. Я вернусь позднее.

Он быстро вышел, сел в машину и с бешеной скоростью понесся к себе домой.

Как и говорила женщина, на пороге его дома стояла коробка. Он сорвал обертку и открыл ее. Там лежал плюшевый мишка Беллы, тот самый, которого он купил ей, когда ей было два года, и голубой свитерок, на котором было вышито ее имя. Кроме того, там лежал простой коричневый конверт и в нем – записка:

– «Завтра, в десять утра. Телефон-автомат на бензозаправочной станции на Сансет и Сан-Висенте».

Его сердце гулко стучало. Если они хоть пальцем тронут его дочь, он им всем перегрызет глотки.

Как же ему нужны деньги! Где же раздобыть десять тысяч долларов?

И тут его озарила догадка. Имя ей было Марджори Сандерсон.

Квинси следовал за Черил до самого ее дома. Он видел, как она зашла внутрь, припарковался в подворотне и приготовился к ночному дежурству.

Нечеловеческими усилиями он пытался не смыкать глаз, но в конце концов его как-то незаметно сморило, и он погрузился в глубокий, крепкий сон.

Майкл вернулся обратно в дом Сандерсонов. Едва выскочив из машины, он связался с Марджори по внутреннему телефону. Она ответила сразу.

– Ты спала? – спросил он.

– Нет, Майкл, мне не спится.

– Теперь можешь спать спокойно, я вернулся, – он старался говорить как можно нежнее.

– Так почему тебе пришлось уехать? Что-то важное? – Ее голос дрожал от нетерпения.

– Очень важное, Марджори. Я говорил тебе, что разыскиваю свою дочь. И в связи с этим я хочу кое-что обсудить с тобой. Ты можешь спуститься?

– Нет. Поднимайся ко мне в спальню.

Он предпочел бы встретиться с ней на нейтральной территории, но выбора не было. Он поднялся наверх и постучал в дверь.

– Входи, – пригласила она.

Марджори возлежала на белой восточной кушетке, обложенная подушками; полупрозрачная белая простыня едва прикрывала ее грудь.

– Садись на постель, – велела она.

Он присел на краешек, как можно дальше от нее.

– Чем я могу помочь тебе, Майкл? – нежно пролепетала она.

– Речь идет о Белле, моей дочурке.

– Чудное имя.

– Ее недавно похитили.

– Да, ты мне говорил.

– Мне звонила женщина, которая утверждала, что знает, где находится моя дочь. Сегодня она прислала мне конверт, в котором лежали некоторые вещи девочки. Она жива.

– Это прекрасно.

– Но они требуют денег. Много денег.

– Сколько.

«Господи, как это унизительно», но другого выхода не было.

– Десять тысяч долларов.

На нее, похоже, эта цифра не произвела никакого впечатления.

– Это солидная сумма.

– Для меня – это сумасшедшие деньги, но для тебя, если не кривить душой, – это сущий пустяк.

Она привстала, откинув с лица роскошные длинные волосы.

– Так ты просишь у меня денег? – небрежно спросила она.

– Я умолю о милости.

– В размере десяти тысяч?

– Я же объяснил тебе, для чего это.

– Может, тебе лучше обратиться в полицию?