Робби состроил злобную гримасу. Какого черта он этим занимается? Он, что, ищет повод свернуть с выбранного курса? Розалин делает его слабым, мешает ему сосредоточиться. Если она станет его женой, ей придется смириться с тем, что она не должна вмешиваться в его дела. А она выйдет за него замуж!
Или нет?
«Мой дом… Как можешь ты причинить мне такую боль… Я думала, что ты любишь меня…»
Любовь? Какого дьявола она понимает в любви? Но что-то заставляло Робби думать, что, если он сделает это, он ее потеряет. И эта мысль заставляла его пульс бешено биться – почти в панике.
– Черт возьми! – Он не осознавал, что говорит вслух, пока Дуглас не оглянулся и не посмотрел на него.
Если кто и был мрачнее Робби, так это Дуглас. Робби присутствовал при споре между Дугласом и Джоанной, когда они готовились к отъезду, и понял, что она тоже не одобряет их затеи.
– В чем дело? – спросил Дуглас, оглядываясь. Отряд остановился далеко на юге от римской стены, чтобы напоить лошадей в озере. Было темно. Они планировали немного поспать и продолжить путь утром. Набег был намечен на полдень. Это даст им возможность вернуться под покровом темноты. По крайней мере, таков был план.
– Нам нужно вернуться, – сказал Робби.
Дуглас недоверчиво посмотрел на него:
– Ты решил отказаться от атаки? Черт возьми, Налетчик! Что с тобой происходит? Что она тебе сказала?
– Я не отказываюсь от атаки, – ответил Бойд. – Пока. Но я хочу быть уверенным, что парень правильно рассказал о том, что видел. Нам нужно съездить в ту деревню и убедиться, что там произошло.
Дуглас скептически посмотрел на него:
– Это все из-за девушки, да?
Робби не собирался это отрицать. Но это была не основная причина.
– Брюс рассчитывает на перемирие с Клиффордом, и если имеется хоть малейший шанс сохранить это перемирие, мой долг велит мне это сделать. Невзирая на то что мы ненавидим этого ублюдка.
– А если ты узнаешь, что Клиффорд виноват?
– Мы вернемся.
Послышалось глухое ворчание. Воины были недовольны тем, что их лишают шанса отомстить за то, что было сделано с женщинами и жителями деревни, но Бойд был их командир, и они верили, что он не стал бы менять план без серьезных оснований.
Он надеялся, что найдется хотя бы одно из таких оснований.
На следующий день через несколько часов после наступления темноты они подъехали к Корхеду – маленькой деревушке, спрятанной в самом сердце холмов и лесов Эттрик-форест, где Уоллес шестнадцать лет назад собрал своих людей, чтобы произвести свою первую атаку на англичан.
Когда они въехали на вершину холма, Робби бросил взгляд на разрушения. Он рассчитывал увидеть деревню, стертую с лица земли, где остались лишь тлеющие угли и чудовищные свидетельства массовых убийств.
Но увидел совсем другое.
Дуглас выругался – и они обменялись взглядами. С места своего наблюдения они не увидели ничего неладного. Не было почерневших от огня остовов зданий и мертвых тел, оставленных на улице. Вокруг было тише, чем обычно, и они услышали голоса людей, толпившихся неподалеку.
Сердце Робби застучало быстрее.
Когда они подъехали поближе, он увидел некоторые признаки атаки. Сломанные ставни, разрушенные заборы, несколько разбитых горшков и потоптанных грядок, но больших разрушений, которые можно было предположить со слов мальчика, здесь не оказалось.
Известие о прибытии отряда быстро распространилось, и местные жители стали собираться на главной улице.
Потрясенный увиденным, Робби заметил Дейдре и других женщин, выходящих из крайнего на улице строения.
– Я ничего не понимаю, – сказал Дуглас.
– Я тоже, – мрачно согласился Робби, и у него зародилось подозрение, что они чуть было не совершили большую ошибку.
От Дейдре и старосты деревни они узнали, насколько ужасной могла быть их ошибка. Парень правильно рассказал обо всем, что видел. Он просто не смог разобраться в происходящем.
Первый отряд солдат – Спенсер и его люди – прибыл раньше, чем солдаты Клиффорда. Сэр Генри и его люди убили почти двадцать человек и вытаскивали Дейдре и других женщин из дома, где они прятались. Они хотели связать женщин и изнасиловать за то, что они путались с мятежниками. Их бы всех убили, а деревню сожгли, – по словам Дейдре, в этом не приходилось сомневаться.
Но тут появились Клиффорд и его люди и остановили резню. Сначала все подумали, что Клиффорд тоже собирается напасть на них. Некоторые из местных жителей пытались сопротивляться, пока не стало понятно, что Клиффорд подоспел, чтобы спасти их. Клиффорд арестовал де Спенсера и его людей и отправился с ними обратно в Бервик, видимо, чтобы наказать их.
Робби слушал рассказы о набеге с растущим чувством стыда, понимая величину ошибки, которую он чуть было не совершил, и во что это обошлось бы ему.
Неужели он чуть было не разрушил единственное место, которое Розалин считала своим домом? Уничтожить целую деревню без малейшего повода? Господи! Ему стало плохо. Она никогда не простила бы его. И у нее были бы для этого все основания. О чем, черт возьми, он думал? Слава Богу, он узнал правду раньше, чем сделал нечто такое, чего нельзя было… изменить.
Внезапно Бойд забеспокоился: пора было возвращаться. Больше, чем забеспокоился. В голове постоянно звучало: «Поспеши». Ему необходимо было вернуться и извиниться перед Розалин и, вероятно, перед Сетоном тоже, потому что сегодняшний день показал, как сильно он изменился по сравнению с молодым воином, который поднял свой меч рядом с Уильямом Уоллесом, чтобы сражаться против несправедливости.
На третью ночь после того, как они выехали из паркового замка Дугласов, Розалин и сэр Алекс остановились на правом берегу реки Твид, глядя на деревянный мост, ведущий к обрывистой белой стене на противоположном берегу, крутой подъем на которую метко называли «головокружительные ступени», – они тянулись вокруг холма к замку Бервик.
Розалин повернулась, чтобы посмотреть на человека, который так рисковал, чтобы доставить ее сюда. Сэр Алекс оказался более надежным другом, чем она предполагала. Он безопасно провел ее через раздираемую войной местность.
– Вы в этом уверены? – спросила она. – Вы еще можете оставить меня здесь и вернуться.
Челюсти сэра Алекса были мрачно и решительно сжаты. Так он выглядел с той самой минуты, когда она пришла к нему с просьбой отвези ее к брату. Розалин попыталась отговорить Сетона от его намерения в первую же ночь, когда они остановились ненадолго поспать и она с ужасом увидела, как он взял в руку кинжал. На другой руке у него была татуировка, такая же, как на руке Робби. Сейчас татуировка, изображавшая стоящего на задних лапах льва, была обезображена глубокими порезами и зарубками.
