Горечь и сожаления нахлынули на девушку до боли в сердце, к горлу подкатила внезапная тошнота. Лизетте не хотелось присматриваться к своим чувствам. Под смятением таился страх – и не только из-за проваленного задания. Неужели полковник Маркус Килиан понял, что она самозванка? Неужели она разбила ему сердце? Или это ее сердце разбито из-за него?
Между ними все кончено.
Если б только она могла объяснить ему, что не хотела причинить боль! Как банально звучит правда… Лизетта искусно разделила свою жизнь пополам, словно раздвоившись. Одна ее ипостась – немецкая патриотка, сторонница мира – искренне любила полковника с его легкой улыбкой, мудрым взглядом и бесстрашным отношением к жизни. Она даже мечтала о том, как заживет с ним после войны, в уюте и роскоши, вновь открыв для себя счастье писать картины, ухаживать за крошечным садиком, выходить в свет, растить золотоволосых деток с безупречными манерами. Она убеждала себя в важности этих мечтаний, придающих надежность ее прикрытию, однако не решалась признаться сама себе, что Килиан затронул ее сердце. Она опасалась за его жизнь, хотела увидеть его… Она и вправду любила его.
А сердце другой Лизетты было навсегда отдано беспокойному владельцу лавандовых полей. Его печаль, его утраты, его чуткая натура, его исполненное боли прошлое навеки привлекли ее к нему. Все то, что они вместе пережили на юге, связало их неразделимыми узами. Думая о Люке, Лизетта никогда не мечтала ни о семейной жизни, ни о детях. Она так боялась его потерять! Возможно, он сражается там, на юге, где каждый день гибнут сотни людей. Поставив на первое место свое задание, она невольно оттолкнула Люка и отправила туда, в самое пекло. Нет, так думать нельзя, Люк принял решение совершенно самостоятельно, однако неискоренимое чувство вины неумолчно нашептывало Лизетте иное. Она полюбила Люка с первого взгляда, но поняла это только после их первого поцелуя, в котором нежность смешалась с горечью потери и растущим желанием. Люк приводил ее в восторг, даже немного пугал… А Килиан подкупал терпением и надежностью. Оба были такими доблестными – и теперь они сражаются на одной стороне!
«Выбирай же! – настойчиво прозвучал в ее голове голос, которого она так боялась. – Тебе все равно придется сделать выбор».
Она знала: так оно и есть.
Оглядевшись по сторонам, Лизетта обнаружила, что остановилась у входа в кафе на рю Перголези. Должно быть, она битый час, если не больше, блуждала кругами – ведь от кафе до отеля Килиана совсем недалеко. За стойкой, перекинув красноватое полотенце через плечо, стояла двоюродная сестра хозяина заведения.
– Хотите кофе? – осведомилась она, заметив девушку.
– Спасибо, – отозвалась Лизетта. – Только зайду на минутку в дамскую комнату.
Женщина согласно кивнула.
В туалете Лизетта достала кусок папиросной бумаги и торопливо написала записку, объясняя, что ей пришлось прервать свое задание, так как в дело вмешалось гестапо. Ей надо немедля скрываться. Через несколько минут она подошла к стойке.
– Нет ли у вас свежей газеты? – спросила она, расплачиваясь за кофе.
– Сейчас посмотрю… – Женщина взглянула на полочку под стойкой. – Вот, могу предложить вам вчерашнюю.
– Большое спасибо, – вежливо поблагодарила Лизетта и отнесла кофе на столик. В дальнем углу кафе сидел единственный посетитель. Она осторожно убедилась, что он смотрит в другую сторону и поблизости нет зеркала или какой-нибудь другой блестящей поверхности, в которой виднелось бы отражение. Успокоившись, девушка осторожно вложила записку между листами газеты и стала небрежно пролистывать страницы. К ее удивлению, через несколько страниц она обнаружила еще одну записку – от Армана. Он, как и обещал, подыскал ей работу. Новость заставила Лизетту трезво взглянуть на положение, в котором она очутилась. Ясно одно: на старой квартире оставаться нельзя. Строго говоря, там вообще нельзя показываться. Если гестапо решило взять ее под наблюдение, не стоит искушать судьбу. Лизетту кольнуло сожаление о подарке, полученном от Килиана на день рождения, и о чудесных духах – но она прогнала эти мысли. Хорошо, что удостоверения личности и деньги у нее с собой! Одежда, украшения, чемодан – все осталось в покинутом жилище. Что ж, возможно, новым жильцам понравится душистое мыло.
В банк возвращаться тоже нельзя. Ни к чему навлекать подозрения на Вальтера. Нет, следует немедленно уволиться, но не лично, а по телефону или письмом. Лизетта огляделась по сторонам – вдруг кто-нибудь за ней следит? А если кафе под подозрением? Нет, женщина за стойкой нашла бы способ известить ее. Никогда прежде Лизетта не испытывала тревожный страх разоблачения. «Вот так, должно быть, чувствует себя Плейбой, – внезапно подумала она. – Боясь слежки, он частенько кружит десятки миль по лесу, чтобы отправить сообщение в Лондон. Такова и жизнь Сильвии – она устраивается на работу, терпеливо ждет возможности для диверсии, а по завершении операции срывается в неизвестном направлении, а потом находит новое место для выполнения очередного задания».
Так живут они все… Арман, Сильвия, Люк… Особенно Люк, уж ему-то вечно приходится оглядываться… Лизетта смутилась при мысли, что он охранял не только себя, но и ее тоже. Он так помог ей! А она, ничего не подозревая, угощалась изысканными яствами, пила дорогое вино, наряжалась по последней моде, радовалась модными духам и даже танцевала с Маркусом, как будто ей дела не было ни до чего остального!
Паника захлестнула девушку, сердце билось как сумасшедшее, дыхание прерывалось. Но тут пришли на помощь недели тренировок. Спокойствие – вот главный друг. Успокойся же! Приведи мысли в порядок, прими осмысленные решения. Безопасность – вот что сейчас самое главное. Надо двигаться, удостовериться, что за ней нет слежки. Самое время предпринять маневры, которым ее так старательно учили. Смотрись в витрины магазинов на отражение людей сзади, приглядись, не идет ли кто за тобой… Перемещайся по улицам без всякой системы, описывай большие круги, меняй направление и возвращайся назад…
Да, она нащупала след заговора. Но какого именно? Пользы от ее действий вышло немного, а тем временем другие агенты ежеминутно рисковали собственной жизнью. Люк сражался, готов был жизнью пожертвовать по указу безликих стратегов, шлющих приказы из далекого Лондона…
Ох, Люк, только не погибай! И не отказывайся от меня! В этот момент Лизетта поняла, что выбор сделан. Она скомкала записку Армана, вернула газету на стойку и сразу же покинула кафе.
Осознание грозящей опасности прояснило мысли Лизетты и заставило ее сосредоточиться. Выставив ее за дверь, полковник Килиан оказал ей огромную услугу – дал ей возможность завершить их связь и сохранить теплые воспоминания о ней. Наверное, Лизетта никогда не поймет тот сплав нежности и ярости, что объединял их и притягивал друг к другу, но Люк прав – хотя полковник Килиан на первое место ставил Германию, он все равно пытался защитить возлюбленную. Он верен себе. Лизетта тоже должна хранить себе верность. Пусть ее задание невозможно довести до конца, но она примет активное участие в Сопротивлении. Искупление начнется сегодня же ночью, в шестнадцати километрах от центра Парижа, где группа диверсантов собирается вывести из строя железнодорожные пути.
