Не ходите, девоньки, ночью в лес одни (1/3)

– Поселением? Ты говорил, что вы живете семьями, – прошептала срывающимся голосом, придвигаясь ближе, лишь бы почувствовать больше этого обжигающего тепла.

– Да, но моя семья очень большая, и она объединилась ещё с несколькими многочисленными семьями. Потому мы стали называть себя поселением. Мы сильные и у нас общие законы. Это надежно, – шептал медведь, прислоняясь ещё ближе.

Его ловкие руки давно пробрались под свитер и на этом останавливаться явно не собирались. А я медленно плавилась, закатывая глаза от удовольствия, и лишь его голос удерживал моё сознание на плаву.

– Сейчас у нас живут двенадцать медвежат. Они очень прыткие и задорные. Тебе понравится проводить с ними время. Уверен, ты полюбишь их. И может тогда, однажды, ты подаришь мне несколько моих.

Тяжело дыша, я на секунду задумалась о том, как бы выглядели наши с ним дети. Осознавать то, что они с самого детства будут обрастать шерсткой, было странно, но отвращения не вызывало. Я представила мохнатые попы мишек с маленькими плюшевыми хвостиками и улыбнулась. Интересно, какого цвета будет их окрас? Все белоснежные? Или бывают и другие?

– Возможно, однажды и подарю, – тихо прошептала, чувствуя, как напрягаются мышцы мужчины у меня под руками. А когда это он успел перебраться наверх? – Но тебе придется ещё долго об этом просить. И более убедительно, – шаловливо усмехнулась, опуская одну из рук на крепкие ягодицы.

Сил сопротивляться больше не было. Будь что будет.

– Я буду очень стараться, – рыкнул мужчина, вжимаясь в меня бёдрами.

Его губы опустились на нежную кожу шеи, и я не сдержала мягкого стона, торопливо стягивая свитер с широкой сильной спины. Это было так хорошо, так сладко, так горячо. Мы загорались лишь от прикосновений друг друга, и не нужно никакого северного сияния, чтобы почувствовать этот комок тепла в груди, что увеличивается с каждым новым движением.

Одежда испарилась, словно сгорела от искр в воздухе. Инстинкты подталкивали нас на самые примитивные и откровенные действия, грязные звуки влажных тел подстегивали толкаться сильнее, извиваться самыми немыслимыми способами. Ещё никогда за всю жизнь мне не хотелось остановить время и вечность, переживать один и тот же отрезок, наслаждаясь каждой его секундой.

И если этой страсти недостаточно, чтобы согласиться на всё на свете, тогда я не знаю, что ещё нужно человеку для желания любить и быть любимым.