На блюде тушка чего-то типа кролика в окружении белых хлопьев.
— Кто это? — спрашиваю.
Азамат щурится, напрягая память.
— Сурок.
Тут вдруг становится очень шумно — в трактир вваливается толпа народа, в гуще которого я различаю Алтонгирела.
— Вот, точно они! — кричит какой-то мужик от двери. — Я ж говорил, Азаматов хохот ни с кем не спутаешь.
Они довольно бесцеремонно рассаживаются за нашим столом. Хорошо, что я к Азамату подсела, а то оказалась бы в гуще чужих тел. Он, не задумываясь, отрывает от тушки половину и отдаёт Тирбишу, а остальное так и держит на весу. Видимо, иначе сожрут.
— Ты будешь? — спрашивает меня, как бы не замечая толпы вокруг.
— Кусочек… — без энтузиазма соглашаюсь я. Он выдаёт мне, видимо, голень. Ох, как же я не люблю соотносить еду с тем, что бегает! Впрочем, на вкус эта тварь оказывается вполне приемлемой, особенно если не думать. Азамат наливает мне молока и предупреждает не запивать чаем, а то, говорит, невкусно будет. Верю беспрекословно.
Практически напротив меня усаживается Алтонгирел с видом мецената-юбиляра, можно подумать, это его свадьбу мы тут празднуем. Девушка-булочка приносит два кувшина с выпивкой, которые практически тут же пустеют, хотя мы и не участвуем. Мне кажется, Азамат хочет выпить, но отказывается вслед за мной.
Один из вновь прибывших произносит длинный хитроумный тост, но поскольку эта чарка у него явно не первая, я почти ничего не понимаю — только то, что пьют они за Алтонгирела.
— Молодец! — от души хвалит его мужик постарше справа от меня, показывая какую-то конструкцию из пальцев. — Вот это я понимаю, в корень смотришь! Это ж надо так разглядеть! Даже учитель твой не увидел, что они подходят, а ты прямо раз — и всё! Великий Старейшина из тебя получится, под стать Ажгдийдимидину!
Я чуть не давлюсь — и от имени, и от ситуации. Шепчу Азамату:
— Это у вас принято так, не молодожёнов поздравлять, а того, кто их поженил?
— Они с нами говорить стесняются, — объясняет Азамат. — Ты и для нас, в космосе, почётная гостья была, а тут и вовсе божество, тем более про твои бормол уже полгорода знает, я думаю.
Видимо, заслышав знакомое слово, Алтонгирел обращает ко мне свой царственный лик, открывает рот — и наступает тишина.
— Можно узнать, чего ты хотела добиться? — спрашивает он меня с высоты своего величия. Ну и что я должна отвечать?
Азамат приходит на выручку, быстро и тихо что-то объясняет. На лице Алтонгирела, который с меня взгляда не сводит, на секунду мелькает удивление и даже уважение (или мне мерещится), но тут же снова сменяется маской превосходства.
— Что же, — говорит он размеренно, — это ничего не меняет. Одна трактовка бормол не отменяет прочих. И твоё понимание, и наше описывают тебя в равной степени, это вопрос точки зрения, а суть едина.
Он замолкает и отпивает из чашки, обозначая, что речь окончена. Все вокруг начинают скандировать хвалы Алтонгиреловой мудрости, а мне предлагается утереться.
Я уже собираюсь предложить Азамату пойти отсюда нафиг, но он успевает первым:
— Ты будешь ещё есть?
— Нет, спасибо. Доедай и пойдём.
Он кивает и быстро дожёвывает сурка. Брр. Хотя я его тоже ела… Нашариваю в кармане влажные салфетки — я без них никуда — и выдаю ему руки вытереть. Мы уже даже встали, когда дверь таверны снова распахивается и врывается высокий раскрасневшийся мужик в неподпоясанном шитом халате поверх пижамы, пузо наружу, борода во все стороны торчит, глаза на лбу, дышит, как насос.
— Азамат!!! — вопит он срывающимся голосом, но так громко, что все посетители оборачиваются. — Ты вернулся!!! Боги милостивые!!!
А после этого происходит уж вовсе нечто феерическое — этот большой дядя прямо-таки напрыгивает на моего мужа, обхватывает его руками-ногами и повисает, как коала на дереве, перемежая сдавленные возгласы полнозвучными рыданиями. Азамату только и остаётся, что поглаживать его по спине да приговаривать что-то утешительное.
— Кто это? — шиплю я Алтонгирелу.
— Младший брат, — как ни в чём не бывало отвечает духовник. Видимо, у младших братьев заведено именно так приветствовать старших, иначе я чего-то не понимаю.
— А он всегда такой… э-э… эмоциональный? — спрашиваю. Те из мужиков вокруг, которые понимают на всеобщем, фыркают и смеются.
— Возможно, тебе это в новинку, — начинает Алтонгирел, и я уже жалею, что спросила, — но некоторым людям свойственно выражать свои чувства, а не представления о том, какими они должны быть.
— Несомненно, — говорю, — например, обиду на всех баб.
Я завоёвываю ещё несколько сдавленных смешков, а тем временем пылкий братишка всё-таки отпускает моего мужа. Точнее сказать, он становится на свои ноги, хотя в вертикальном положении всё ещё находится только благодаря Азамату. Я обхожу этот монумент сбоку, смотрю на мужа вопросительно. Он нежно улыбается в ответ.
— Он всегда боялся космоса, — говорит Азамат через голову братика. — Поэтому мы не виделись всё это время…
