Глава 7
Майя
— Ого! — восклицает Ада, когда я возвращаюсь пока ещё в наш дом. — Так ты, оказывается, блондинка и у тебя с рождения не розовые волосы? — удивлённо оглядывает меня, отложив телефон в сторону. — И лицо у тебя может быть свежим? Отдохнувшим? И одежду ты не только чёрную носишь? — обходит меня со всех сторон, рассматривая мой новый имидж. — Где моя подруга? Где моя любимая пессимистка Майя? Оборотень, куда ты её дел? Верни мне мою подругу! Живо!
— То есть я раньше была замученной розовой готкой? — задаю вопрос с ухмылкой.
Реакция Ады на моё преображение приходится мне по душе. Она всегда пыталась подтолкнуть меня к изменениям, но я не хотела. Не хотела, чтобы во мне осталась хоть капля той куклы, что во мне вырастил Дан. Я хотела быть её противоположностью, хоть мне и нравился мой блонд, мой яркий и смелый стиль одежды и манера поведения.
— Ну… как тебе сказать, — юлит подруга, продолжая меня изучать, как новую диковинку. — То, что передо мной сейчас, в сто раз круче твоего предыдущего образа! Прости! Но ты сейчас как фотомодель с обложки, и мне хочется ходить и говорить «вау!» и тайно мечтать хоть когда-нибудь стать такой же красивой, милой, роскошной и невероятной.
— Я тебе тоже кое-что купила, — показываю на пакеты в своих руках. — Кое-что красивое, милое, роскошное и невероятное.
— Правда?! — её глаза загораются в одну секунду. — Мне?! Ты что, все деньги решила потратить сегодня?! Всё, что копила все эти годы? Что-то случилось, Майя? У тебя рак? Ты получила наследство? Тебя чуть не сбила машина?
— Чего? — не понимаю, о чём она говорит.
— Обычно люди меняют свою жизнь перед чем-то кардинальным, — пожимает плечами, объясняя свои слова. — Когда им остаётся жить парочку дней или когда они были на грани попрощаться с ней.
— Ничего такого нет, — успокаиваю её, закатив глаза. — Умирать я точно не собираюсь! Не оставлять же тебя одну, такую милую и доверчивую в мире лживых акул. — Пойдём! Я покажу твои подарки. И в этих пакетах они. Все полны твоими вещами! Скажи, круто?!
— А твои? Твои вещи где? — нахмуривается, подозрительно взглянув на меня. — Майя, что происходит?
— Пока ничего, Ада, — приобнимаю её. — Но скоро кое-что случится, и я тебе обязательно всё расскажу. Только потом. Сейчас я не готова.
— Хорошо, — соглашается, послушно кивнув головой. — Но обещай, что ты мне расскажешь, что с тобой происходит, и не уйдёшь от ответа. Я переживаю за тебя. Ты очень важный для меня человек.
— Конечно, — кидаю. — Но сейчас мне просто нужно, чтобы ты доверилась мне. Пообещала всегда быть рядом и если что-то случится в твоей жизни, рассказать обо всём мне. Даже самую незначительную мелочь. Ты тоже мне очень важна, Ада, — заправляю прядь волос ей за ухо. — И ради тебя я готова на всё. Ты даже не представляешь насколько…
— Ты меня пугаешь.
— Себя я тоже пугаю, — вздыхаю и увожу подругу примерять новую одежду.
Дан никогда не был жадным и позволил мне прикупить несколько нарядов и для Ады. Даже советовал, что больше пойдёт к её зелёным глазам и цвету волос. Расспрашивал меня о ней. Слушал меня. Улыбался, когда я рассказывала что-то смешное. И на секунду… Всего на одну маленькую секунду я поняла, что соскучилась по своему другу, которого люблю, хоть и заставляю себя ненавидеть.
«— Эй, ты чего одна? — спрашивает темноволосый взрослый парень. Он точно не из моего детского дома. Таких красивых и ухоженных здесь нет. Явно с родителями пришёл выбирать себе малыша для усыновления или удочерения. Сюда часто такие приходят. Наш детский дом один из самых популярных из-за того, что дети здесь здоровые и младенцы есть.
— С такими, как я, дружбу не заводят, — отвечаю ему, продолжая плести венок из одуванчиков. — Я слабое звено, и пользы от меня никакой. Поэтому меня не берут в свои команды. Никто, — рассказываю парню проблемы десятилетней детдомовской девочки.
Сейчас он развернётся и уйдёт, потому что такое людей отпугивает. Они сбегают от грусти, которую на них можем навлечь мы — одинокие дети, которым не посчастливилось почувствовать на себе любовь матери и отца.
— И почему ты слабое звено? — вразрез моим ожиданиям, он остаётся.
— Потому что девочка. Потому что не дерусь. И потому что умнее их. Я ботаник, — дарю ему улыбку. — Заучка. Зубрила. На сходке от меня пользы нет, кроме как слабо треснуть книгой. Щуплая. И кожа тонкая. Синяки сразу проявляются. Взять меня к себе — заведомо проиграть всё.
— Они глупые, — опускается рядом со мной, начав подавать одуванчики. — Самые сильные на этой планете именно женский пол. В них силы и власти больше, чем в самом мускулистом мужчине. Девушки правят всем. Даже этим мускулистым мужчиной.
— Думаешь? — заинтересованно спрашиваю, разглядывая его.
— Я это знаю, — на его лице появляется искренняя и живая улыбка, которую я обычно только у детей вижу. Потом они взрослеют и надевают маски. Как все. А он… он снял её передо мной, обнажив нутро и себя. — Хотя мой отец уверен в другом и всю жизнь пытался мне вложить это в голову.
— Я Майя, — представляюсь так, словно для него это будет когда-либо иметь значение. Словно он меня запомнит и… и не знаю что. Словно если он узнает моё имя, то всегда будет рядом.
Он не такой, как все. Он говорит именно со мной, и… и я начинаю привязываться. Как любой одинокий и нуждающийся в любви ребёнок, я привязываюсь ко всем.
Дура! Нельзя! Он уйдёт! А ты останешься! Будешь плакать! Нельзя привязываться!
Но разве себе объяснишь? Разве заставишь сердце не биться так быстро?
— Богдан, — называет он своё имя в ответ.
— Ты пришёл с родителями, чтобы взять кого-то в семью? — спрашиваю его, решив сделать так, чтобы он ушёл. И я не утонула в своей привязанности ещё больше. — Три месяца назад сюда девочку двух лет привели. Возьмите её. Она хорошая и тихая. И на тебя похожа! Возьмите! Я вам советую!
— Я не за этим здесь, — останавливает меня.
— А зачем?
