Даже дом изменился в ее отсутствие. Рина узнала, что следующие несколько недель ей придется делить комнату с Фрэн. Белла нуждалась в отдельной комнате для всех своих подвенечных прибамбасов, и добрая, кроткая Фрэн уступила ей свою спальню на предсвадебный период.
— Так проще, — ответила Фрэн, когда Рина ее об этом спросила. — Мне дороже мир в доме. И потом, это еще на пару недель, не больше. Она уже практически переехала в дом, который им купили родители Винса.
— Поверить не могу, что им купили целый дом. — Рина разложила блузки в своем втором ящике именно так, как ей всегда нравилось: по цвету.
Единственное, о чем ей точно не придется скучать, вспоминая общежитие, так это о беспорядке.
— Ну, они же богатые. Потрясающее платье, — заметила Фрэн, развешивая в шкафу вещи Рины. — Где ты его достала?
— Прошлась по торговым центрам после экзаменов. Ничто так не снимает стресс, как походы за покупками. — Она умолчала о том, что ей хотелось купить новые вещи, подходящие к ее новой индивидуальности. — Чудно как-то получается: Белла уходит из дома раньше нас. Мне всегда казалось, что это будешь ты или я. Но ей всегда было больше всех надо.
— Винс дает ей то, что ей надо.
Фрэн повернулась, и хотя Рина знала ее лицо и фигуру во всех подробностях не хуже, чем свои собственные, она была поражена. В потоках послеполуденного света Фрэн казалась бесподобной: просто картинка в позолоте.
— Я его не так уж хорошо знаю, но он производит приятное впечатление. Спокойный, надежный. И, видит бог, он красавец. По ней с ума сходит. На руках носит, как принцессу. А ей всегда именно этого хотелось. К тому же он богат, это тоже делу не вредит, — добавила Фрэн с легкой усмешкой. — Как только он окончит юридическую школу и вступит в коллегию адвокатов, ему прямая дорога в фирму его отца. Карьера, считай, готова. Достойный наследник, насколько я слыхала. Блестящий юрист. Маме с папой он тоже очень нравится.
— А тебе?
— Да. В нем есть шик, Белле это нравится, но с семьей он нашел общий язык. Вписывается в ритм, когда мы здесь или в лавочке. — Что-то грустное промелькнуло в лице Фрэн, пока ее руки продолжали деловито распаковывать вещи Рины. — Он смотрит на Беллу, как на произведение искусства. Нет, я ничего плохого сказать не хочу, — добавила Фрэн. — Он как будто в себя прийти не может, что ему так повезло. Подстраивается под ее настроение. А оно у нее меняется по сто раз на день.
— Ну, значит, основной экзамен он выдержал. — Рина тоже подошла к шкафу и вытянула наряд подружки невесты цвета мяты. — Могло быть хуже.
— Еще как, — согласилась Фрэн. Изучая платье, она прислонилась к косяку открытого гардероба и сплела руки на груди. — Она могла бы выбрать бежевое платье. Мы, конечно, будем выглядеть бледными тенями на фоне ее ослепительной элегантности. Что и требовалось доказать.
Рина, усмехнувшись, убрала платье обратно в шкаф.
— Все-таки лучше, чем платья морковного цвета с миллионом оборочек и рукавами-буфами, в которые нас вырядила кузина Анджела в прошлом году.
— Не напоминай! Все-таки Белла не такая вредная.
— Давай договоримся: когда придет наш черед, мы выберем друг для друга такие платья, чтобы не быть похожими на жалкий кордебалет.
Фрэн обняла Рину и закружила ее по комнате.
— Как хорошо, что ты дома!
К обеду Рина отправилась в «Сирико» и сразу погрузилась в знакомые звуки и запахи.
Они не просто отчистили и отремонтировали пиццерию после пожара. Они сохранили традицию: кухонная зона, открывающаяся прямо в обеденный зал, бутылки из-под кьянти вместо подсвечников, большой стеклянный прилавок со сладостями, ежедневно закупаемыми в итальянской пекарне.
Но они внесли и нечто новое, словно давая понять, что они не только не дрогнули, но использовали это испытание, чтобы стать еще сильнее.
Они покрасили стены в золотисто-желтый цвет, и ее мать сделала десятки новых рисунков, изображавших не только членов семьи, но и весь окружающий квартал, а также саму пиццерию «Сирико» в прошлом и настоящем. Кабинки теперь были выкрашены в ярко-красный цвет, столы покрыты традиционными скатертями в красно-белую клеточку.
Новое освещение придавало помещению веселый и праздничный вид даже в ненастные дни, но его можно было приглушить для создания интимной атмосферы на частных вечеринках, становившихся все более частыми за последние два года.
Ее отец сам стоял за большим разделочным прилавком и поливал пиццу соусом. В его волосах уже серебрилась седина, впервые появившаяся в те первые недели после пожара. Кроме того, ему требовались очки для чтения, и это его страшно раздражало. Особенно если кто-нибудь говорил ему, что очки придают ему солидный вид.
Ее мать вернулась к плите, она готовила соусы и домашнюю лапшу. Фрэн уже надела свой ярко-красный фартук и подавала посетителям лазанью — дежурное блюдо этого дня.
По дороге в кухню Рина останавливалась у столиков, здоровалась с соседями и завсегдатаями, смеясь всякий раз, когда говорили, что ей надо больше есть, нарастить мясца на косточках.
Гиб сажал одну пиццу в печь и вынимал другую, когда она добралась до него.
— А вот и моя девочка! — Он отставил выпечку и сгреб ее в охапку. От него пахло мукой и потом. — Фрэн меня предупредила, что ты дома, но у нас тут была запарка, никак не мог выбраться.
— Я пришла помочь. Белла в кладовой?
— С Беллой ты только что разминулась. Предсвадебный аврал, сама понимаешь. — Гиб взял специальный нож-колесико и начал ловко резать пиццу. — Что-то насчет розовых бутонов. Или вазонов.
— Значит, тебе не хватает рук. Салями с зеленым перцем — кому?
— Шестой стол. Спасибо, детка.
Рина обслужила стол, взяла еще два заказа. «Как будто никуда и не уезжала», — подумала она.
Вот только сама она изменилась. Она год проучилась в колледже, но сейчас все, что она узнала, перемешалось у нее в голове. Она действовала на автопилоте, ориентируясь на знакомые лица и запахи, но постоянно сознавала, что сама изменилась необратимо с тех пор, как была здесь в последний раз.
У нее появился бойфренд. На этот раз официальный. Они с Джошем стали парой. Они спали вместе.
Ей понравился секс: уже одно это давало ей право вздохнуть с облегчением. В первый раз все вышло очень мило и даже приятно, это было волнующее приключение. Но для нее все было так ново, так непривычно, что ее ум и тело не поспевали за происходящим, стараясь все это постичь. Она не достигла оргазма.
Этот чудесный новый опыт она открыла для себя, когда они были вместе во второй раз.
И теперь она с нетерпением ждала третьего раза. Ей хотелось знать, что ждет ее впереди.
Конечно, они занимались не только сексом, когда были вместе, напомнила себе Рина, хватая телефон, чтобы записать заказ на доставку. С Джошем они много разговаривали, могли говорить часами. Она обожала слушать, как он рассказывает о своей писательской работе, как собирается писать истории о маленьких городках вроде того, в котором вырос он сам в штате Огайо. Истории о людях, о том, что они делали друг для друга и друг с другом.
И слушать он тоже умел. Он слушал с неподдельным интересом, когда она объясняла, почему ей хочется изучать свойства огня и заниматься пожарным делом.
Теперь у нее был не просто кавалер, которого она могла привести на свадьбу Беллы. У нее был настоящий бойфренд.
Все еще улыбаясь этой мысли, Рина зашла в подготовительную зону. Ее мать вынимала овощи из недр одного из многочисленных холодильников. Пит, теперь гордый отец троих детей, стоя у разделочного стола, резал и взвешивал тесто для лепешек, служивших основой пиццы.
— Привет студенткам! Ну-ка, поди сюда, дай-ка мы тебя поцелуем.
Рина обвила обеими руками его шею и шумно чмокнула прямо в губы.
— Ты когда вернулась?
— Пятнадцать минут назад. Стоило мне войти, как они тут же пристроили меня к работе.
— Эксплуататоры! Кровососы!
— Не будешь резать тесто, я тебе покажу, кто такие кровососы. А ну-ка пусти мою девочку, а не то я твоей жене скажу. — Бьянка распахнула объятия, и Рина бросилась на шею матери.
