В этот момент Алану показалось, будто внутри у него тоже кто-то разлил целый стакан – только не холодного сока, а самого крутого кипятка. Кровь прилила ко всем органам сразу, и руки, ноги, голова стали горячими, тяжелыми и влажными. Перед глазами возникла серая туманная взвесь, сквозь которую он смутно различил лицо Рилонды; кажется, тот говорил что-то вроде: «Успокойтесь, ничего страшного», но смысл слов не доходил до сознания. Потом откуда-то сбоку в туман вплыла миссис Хорн, и он скорее почувствовал, чем услышал ее «убирайся». Пошатываясь, едва переставляя ватные ноги, Алан двинулся на кухню.
Он не помнил, сколько просидел в «тамбуре» между кухней и залом, не чувствуя ни времени, ни собственных мыслей – ничего. Наконец подошла миссис Хорн. С минуту она молча смотрела на него, затем произнесла только:
– Ты уволен.
От этой фразы Алана, словно током, ударило отчаянием, подбросило на ноги; вскочив, он воскликнул:
– Миссис Хорн, это несправедливо, это неправильно! Фаттах подставил мне подножку, я споткнулся из-за него!
Миссис Хорн усмехнулась.
– Маршалл, Маршалл… Сначала пролил сок, да не на кого-нибудь, а на самого Атонского принца, а теперь еще и лжешь, наговариваешь на пассажира… Ты уволен.
Из глаз Алана брызнули слезы.
– Миссис Хорн, пожалуйста… Моя мама очень больна… Если я не буду работать здесь, мы не сможем оплатить ей операцию, и она умрет…
– Это меня не касается. Через три дня будет остановка на Эйри, сойдешь с «Галилея» и отправишься домой.
– Гхм…
От двери, ведущей в зал, раздалось негромкое покашливание; оба обернулись: в проеме стоял принц, уже переодевшийся, в других брюках. Он улыбнулся.
– Э-э-э… Миссис Хорн, если не ошибаюсь?
– Да, – побледнела та.
– Я прошу Вас не увольнять этого юношу. Во-первых, я сам, лично видел и подтверждаю, что господин Фаттах действительно подставил ему подножку. Во-вторых, я, как пострадавший, не имею к нему претензий. Надеюсь, аргументов достаточно?
– К-к-конечно, Ва-ваша звездность, – миссис Хорн вдруг начала заикаться.
Принц улыбнулся снова.
– Вот и прекрасно. Вы разрешите мне побеседовать с ним в моей каюте?
– К-к-конечно, Ва-ваша звездность, – как попугай, повторила миссис Хорн. – М-маршалл, и-иди…
– Пойдемте, Алан. Вас ведь, кажется, зовут Алан?
У Алана хватило сил только на молчаливый кивок.
Каюта принца была не особенно большой, но в ней, кроме кровати и шкафа, все же уместились пара кресел и журнальный столик. На стене висели герб Атонского королевского дома и стереография королевы – матери принца.
– Садитесь, – жестом пригласил Рилонда.
Алан упал в одно из кресел – ноги еще держали его не очень хорошо.
– Не беспокойтесь, Алан, Вас не уволят. Если будет необходимо, я лично поговорю об этом с капитаном.
Алан хотел поблагодарить, но из его горла вырвался лишь неопределенный всхлип. Принц посмотрел на его дрожащие руки и покачал головой.
– Звезды великие, разве можно так обращаться с людьми… – он шагнул к мини-холодильнику, встроенному в стену, достал оттуда бутылку маньяри, налил в стакан и подал Алану. – Выпейте маньяри, он успокаивает. Пейте, пейте.
Алан судорожно глотнул; восхитительный, невероятно вкусный эйринский напиток разлился по жилам, неся благотворный успокаивающий эффект. Тело постепенно расслаблялось, голова прояснялась – Алан наконец начал приходить в себя после пережитого шока. Принц, обеспокоенно наблюдавший за ним, улыбнулся.
– Лучше? Выпейте еще, отдохните. А я займусь небольшим делом, – он нажал какую-то кнопку на браслете из матового серого материала, плотно охватывавшем левое запястье, и произнес: – Урганда, зайдите.
Через несколько секунд дверь отворилась, и в каюте появился Урганда – молодой атонец-охранник, иногда сопровождавший принца.
– Урганда, будьте так любезны, приведите сюда господина Фаттаха. У меня к нему есть разговор.
– Слушаюсь, Ваша звездность, – охранник поклонился и исчез.
Урганда справился с поручением почти мгновенно: Рилонда успел только налить стакан маньяри себе и усесться во второе кресло, а в дверь уже раздался аккуратный стук.
– Прошу, – пригласил принц.
Дверь отворилась, и вошел Фаттах – в сопровождении охранника.
– Благодарю, Урганда, – кивнул принц.
Тот снова поклонился и удалился. Фаттах остался стоять посреди комнаты, затравленно озираясь. Было заметно, что он трусит, но изо всех сил старается сохранить обычный высокомерный вид.
– Потрудитесь объяснить, господин принц, по какому праву Ваш охранник хватает меня посреди коридора?! – к концу фразы его голос сорвался на визг.
Принц усмехнулся.
– Не стоит так нервничать, господин Фаттах, ничего страшного здесь с Вами не случится. Я всего лишь хотел предупредить Вас, вот о чем. Если Вы не оставите в покое этого землянина, да, впрочем, и всех остальных землян, я подам господину Дильмуну официальный межпланетный протест о том, что меня не устраивает Ваша кандидатура как журналиста, аккредитованного на саммите большой пятерки. Господин Дильмун будет вынужден вернуть Вас обратно на Вергу. Я достаточно ясно выразился?
Лицо Фаттаха перекосило от злобы.
– Да, – сквозь зубы процедил он.
– Имейте в виду, что это свое предупреждение я не намерен повторять дважды. Вам все понятно, господин Фаттах?
В голосе принца, обычно мягком и спокойном, вдруг зазвенел такой металл, что на секунду Алану показалось, будто перед ним сидит не принц, а сам король Гаренда. Фаттах, очевидно, тоже это почувствовал, потому что его злобное выражение вдруг сменилось смятенно-испуганным.
– Понятно, – почти прошептал он. – Я могу идти?
– Да-да, пожалуйста, – кивнул принц.
Фаттах, съежившись, тихо выскользнул за дверь, осторожно прикрыв ее за собой. Рилонда отпил маньяри.
– Звездопад ему на голову… Еле сдержался, чтобы не сказать все, что о нем думаю. Я ведь давно заметил, что он Вас терроризирует. Что ж, обижать беззащитных и безответных – типичное вергийское геройство… Но, надеюсь, отныне этому положен конец.
Положен конец… Алан вдруг осознал, что только что всего за пару минут легко и просто принц навсегда избавил его от мучений – ведь вряд ли господин Фаттах осмелится теперь вести себя с ним так, как раньше…
Чувство восторженной благодарности захлестнуло его. Подумать только! Атонский принц, наследник трона одной из могущественнейших цивилизаций, совершенно спокойно мог бы, переодевшись, заняться своими делами, даже не вспомнив о ничтожном землянине-официанте; однако он вернулся в ресторан, чтобы попросить за Алана миссис Хорн! Поистине благородство этого человека не знало границ…
– Спасибо Вам, Ваша звездность… Спасибо, что заступились за меня… Если бы не Вы…
– То Вашей маме не сделали бы операцию, – подхватил принц. – Я все слышал, потому и пригласил вас сюда. Расскажите о Вашей маме. Вообще, расскажите о себе.
Алан смутился. Ну кто он такой, чтобы излагать свои проблемы одному из первых лиц во Вселенной? Но принц смотрел с таким искренним дружеским участием, что неловкость растаяла, улетучилась – почти мгновенно, и Алан, словно на едином выдохе, выложил разом все: и про то, как погиб отец, и про болезнь мамы, и про крушение собственной мечты – стать космическим пилотом, – теперь уже, скорее всего, окончательное. Рилонда отставил стакан и слушал, не перебивая, и, казалось, даже не мигая; по окончании рассказа он откинулся в кресле и задумался.
– Моя мама умерла, когда мне было шесть, – произнес он спустя несколько минут. – А отец… О нем лучше не стоит. Сто тысяч эйринских кейро… Это почти сто же тысяч атонских агави. Таких денег у меня лично нет, и не будет, пока я не стану королем. Попросить у отца?..
– Не надо, – торопливо перебил Алан. – Здесь я сам. Я сам. Я уже рассчитал… Моя зарплата, кредит, плюс переедем из дома в квартиру… Я это сделаю. Благодаря Вам меня не уволили, и теперь я все смогу.
– Что ж, – улыбнулся принц. – Это, наверное, правильно. Это по-мужски… Так значит, Ваш отец был космическим пилотом?
