– Приступы целомудрия оставь для кого-нибудь другого. Давай раздевайся.
Не знаю в какой момент мне стало немного лучше. Тогда, когда Лукьянов вышел из ванной или в момент, когда у меня получилось приподняться с бортика ванны и стянуть с себя трусы. Я не парализована, это просто дикая слабость. С лифчиком все оказалось труднее. Он никак не хотел поддаваться.
– Он расстегивается спереди, – резко поднимаю голову на стоящего с полотенцем Лукьянова.
– Вон отсюда! – вскрикиваю я, сама не узнавая свой звонкий голос. Хорошо хоть трусы лежат на бедрах, прикрывая меня.
– Ты часом не забыла, что находишься в моем доме?
– Тогда отвернитесь!
Лукьянов задергивает шторку, я же расстегиваю лифчик, застежка которого действительно располагается спереди.
Подставляю лицо под струи воды и, опершись рукой о стену, пытаюсь встать.
– Подайте, пожалуйста, полотенце.
На удивление шторку мне никто не отодвинул и не опозорил. Я схватила одной рукой протянутое полотенце и быстро притянула к себе. А в следующий момент Лукьянов таки открыл шторку.
– Давай не дури, – грубо пресекает мои попытки обернуться полотенцем и сам своими лапами затягивает его сзади. Зажмуриваю глаза, когда понимаю, что он поднимает меня на руки. В этот момент меня снова дико затошнило, так, что я забыла о том, что Лукьянов несет меня на руках.
Он укладывает меня на постель и тут же бросает рядом со мной белый махровый халат.
– Закрывай свои сокровища. У тебя на все максимум три минуты.
Не знаю, что меня больше удивило. То, что постель застелена новым бельем или то, что он не стал меня позорить переодеванием при нем.
***
– А что там? – указываю взглядом на капельницу.
– Крысиный яд и физраствор, – спокойно отвечает Лукьянов, обрабатывая мою кожу спиртом. Козел. Однако этот самый козел попадает в вену с первого раза, а не ковыряется в ней как некоторые. А чего уж греха таить, вены у меня никудышные.
– И все же?
– Ты ж все равно ничего не знаешь, Ань. Тут даже троллить тебя не надо.
– Вы сейчас признались, что троллили меня?
– Ну разве что немного.
– Откуда у вас штатив для капельницы дома?
– От верблюда.
– Вы думаете, в стакане что-то могло быть кроме алкоголя? – не унимаюсь я в попытке разговорить его.
– Возможно.
– А кто вам Егор?
– Третья вода на киселе.
– А если точнее?
– Троюродный племянник, – спокойно отвечает Лукьянов, откинувшись в кресле.
– А где он?
– Видимо, поехал дальше бухать. А ты не подскажешь, почему бабы такие дуры? – резко меняет тему, уставившись на меня.
– Думаю, это вам подскажут бабы и дуры, – и когда я произнесла «дуры» у меня резко закружилась голова и, если бы не мое лежачее положение, я бы точно рухнула. Да что со мной происходит? Голова едет. И, кажется, я опять теряю сознание. Лицо моментально покрывается холодным потом. Мне нечем дышать. А в следующий момент я получаю очередной хлопок по щеке.
– Зачем вы меня бьете?
– Я не бью, а привожу в чувство.
– Когда я приду в себя, я отобью вам щеки так же, как и вы мне. Я помню уже трижды. А если у меня будет синяк, папа вас убьет.
– А папа-то где сейчас? Знает вообще, что дочура наклюкалась и, возможно, нажралась какой-то дряни в незнакомом доме? Ой, подожди, он же на отдыхе. Или все же лежит и лечится после болезни Лайма?
– Отдыхает после болезни Лайма.
– Ишь какой хитрый пенсионер. Мне действительно стоит бояться грибника, которого укусил энцефалитный клещ, а ему хоть бы хны.
– Бойтесь, бойтесь.
– Боюсь, боюсь. Пойду помолюсь. Отче наш, что там дальше?
– Вы отвратительный человек. Врач может и хороший, но человек… нехороший.
– Истину глаголешь, дочь моя. А теперь закрой рот.
– Я смотрела видео, как после какого-то алкогольного напитка, девушка осталась инвалидом. Ни говорить, ни ходить нормально не могла.
– Ну говоришь ты замечательно. И много. Как типичная баба. Трещишь и трещишь.
– Мужчины еще большее трепло, чем женщины. Сплетники, перебирающие женщинам кости.
– Не могу не признать, что доля истины в твоих словах есть. А вообще не паникуй. После капельницы должно стать легче. Возможно, тебе действительно никто ничего не подсыпал. Может такая реакция на алкоголь, если ты и вправду раньше ничего не пила. А может результат смешения напитков. Ладно, капайся, а я в душ.
– А если…
– Без если. Лоток для рвоты около тебя. Я скоро вернусь.
– Спасибо, – совершенно серьезно произнесла я, закрыв глаза.
***
Никогда бы не подумала, что после такого – я смогу проснуться живой и… вполне себе нормальной. Руки и ноги двигаются. Голова тоже соображает. И кровь прекрасно приливает к щекам, стоит только вспомнить события прошлой ночи. Лукьянов точно спал со мной на одной кровати. Я хорошо помню, как он постоянно склонял мою голову на бок. Боже, какой позор… как я так могла? За что мне это все?
Встаю с кровати и иду по памяти в ванную. Быстро умываюсь и забираю с сушилки белье вместе с платьем. Еще один позор на мою голову. Перевожу взгляд на часы – без пятнадцати семь. Удивительно, как я проснулась в такую рань сама после того, что было. Может все дело в волшебной капельнице? Спускаюсь вниз на поиски своей сумочки, но так ее и не найдя, стала искать хозяина. Вот только в доме никого не оказалось. Ни Егора, ни Лукьянова. Что за фигня? Подхожу к окну и застываю. Лукьянов, в одних штанах с абсолютно обнаженным торсом, отжимается на турнике. Рядом с ним сидит собака, издалека напоминающая лабрадора, активно смотрящая на… хозяина? А где была вчера собака? Чушь какая-то. У меня галлюцинации? Да вроде бы нет. С другой стороны, нормальные люди столько не отжимаются.
Офигеть, неужели такие тела бывают в реале? Мда… К чему тут лукавить, звание «мистер торс» получает «старикашка» по фамилии Лукьянов. Это не стероидный качок из рекламы, это... это… ну очень красивое тело. Собака, видать со мной согласна. Так пялится на Лукьянова, что облизывается и виляет хвостом. Хотя, наверное, в отличии от меня, просто верно ждет своего хозяина. А вообще куси его, собачка. Куси.
