И однако, хорошенько поразмыслив, он решил, что брат и сестра напрасно отчаиваются, еще остается проблеск надежды. Их испуганное воображение удваивало количество пролетавших дней мая и июня, которые они считали и пересчитывали без конца.
Профессор представил им свои доводы, не ободряя впустую, а тщательно и серьезно обосновывая причины опоздания «Викена».
Но лицо его оставалось озабоченным: печаль Жоэля и Гульды глубоко тронула его.
— Вот что, дети мои, — начал он. — Сядьте-ка рядышком, и давайте потолкуем.
— Ох, ну что вы можете сказать нам?! — воскликнула девушка, не в силах совладать со своим горем.
— Я скажу только то, что думаю, — ответил профессор, — а именно: я выслушал рассказ Жоэля, и мне кажется, что беспокойство выходит за рамки разумного. Не хочу вселять в вас беспочвенные надежды, но твердо намереваюсь расставить все по своим местам.
— Увы, господин Сильвиус! — ответила Гульда. — Мой бедный Оле погиб вместе с «Викеном»… Я больше никогда его не увижу!
— Сестра, сестра! — взволнованно сказал Жоэль. — Прошу тебя, успокойся, дай господину Сильвиусу договорить…
— И главное, сохраним присутствие духа, дети мои! Итак, Оле должен был вернуться в Берген между пятнадцатым и двадцатым мая?
— Да, именно так сказано в его письме, — подтвердил Жоэль. — А у нас нынче уже девятое июня.
— И стало быть, опоздание «Викена» составляет двадцать дней против крайнего указанного срока. Согласен, это странно. Однако невозможно требовать от парусника такой же точности, как от парохода.
— То же самое я и твержу Гульде, как раз то же самое! — вскричал Жоэль.
— И вы совершенно правы, мой мальчик, — одобрил его Сильвиус Хог. — Кроме того, вполне возможно, что «Викен» — старое, тихоходное судно, как большинство рыбацких шхун, промышляющих у Ньюфаундленда, — не может развить большой скорости, особенно будучи тяжело нагруженным. С другой стороны, погода в эти последние несколько недель стояла прескверная. И может быть, «Викен» не вышел в открытое море в указанные дни. А тогда достаточно недельного опоздания, чтобы «Викен» не смог вернуться в срок, а вы не смогли получить от Оле новой весточки. То, что я говорю, есть результат серьезного анализа сложившегося положения. Кроме того, вы ведь не знаете: а вдруг «Викен» получил указание доставить свой груз в другой порт, — ведь спрос на рыбу то и дело меняется.
— Но тогда Оле написал бы об этом! — ответила Гульда, которая боялась довериться даже такой слабой надежде.
— Вероятно, он и написал, но в таком случае задержаться мог не «Викен», а почта вместе с кораблем из Америки. Предположим, их шхуна зашла в какой-нибудь американский порт, — тогда понятно, почему ни одно из его писем еще не прибыло в Европу.
— Из Америки… но почему, господин Сильвиус?
— Так иногда случается: стоит упустить хоть одно почтовое судно, как новости не скоро дойдут до ваших друзей… В любом случае, можно сделать очень простую вещь: запросить сведения у бергенских арматоров. Вы знакомы с кем-нибудь из них?
— Да, — ответил Жоэль. — Это господа братья Хелп.
— Как, компания «Хелп и сыновья»? — вскричал Сильвиус Хог.
— Да.
— Но я же отлично их знаю. Хелп-младший, как его называют, хотя он мне ровесник, — один из моих близких друзей. Мы часто ужинали вместе в Христиании. Братья Хелп, подумать только, дети мои! Разумеется, я узнаю у них все, что касается «Викена». Сегодня же напишу им, а если понадобится, и сам съезжу в Берген.
— О, как вы добры, господин Сильвиус! — воскликнули разом Гульда и Жоэль.
— Ну-ну, только не вздумайте меня благодарить, я категорически запрещаю! Разве я благодарил вас за то, что вы сделали там, в горах?.. Мне наконец подвернулся случай оказать такую мелкую услугу за свое спасение, а вы уже восторгаетесь мною!
— Но ведь вы собирались возвращаться в Христианию, — робко заметил Жоэль.
— Ну так что же, я поеду не туда, а в Берген, раз мне необходимо попасть в Берген!
— Значит, вы собираетесь покинуть нас, господин Сильвиус, — грустно сказала Гульда.
— Нет-нет, теперь я с вами ни за что не расстанусь, дорогая моя девочка! Я все-таки свободен в своих действиях и, пока не выясню, в чем тут дело, не уеду, разве что вы сами выставите меня за дверь…
— Ох, что вы говорите!
— Словом, я твердо намерен оставаться в Даале до возвращения Оле. Мне очень хочется познакомиться с женихом нашей милой Гульды. Он наверняка такой же славный парень, как Жоэль.
— О да, они похожи, как братья! — подтвердила Гульда.
— Так я и знал! — воскликнул профессор, чей жизнерадостный нрав быстро взял верх над грустными размышлениями.
— Нет, Оле похож только на Оле, господин Сильвиус, — возразил Жоэль, — ему не требуется походить на кого-нибудь, чтобы иметь благороднейшее сердце.
— Возможно, милый мой Жоэль, возможно, и ваши слова заставляют меня желать скорейшего знакомства с ним. О, я уверен, это произойдет в самом скором времени. Интуиция подсказывает мне, что «Викен» не задержится с возвращением.
— Да услышит вас Господь!
— А почему бы ему и не услышать меня?! У него слух тонкий. Я же непременно хочу присутствовать на свадьбе Гульды, коль скоро вы меня пригласили. А стортинг, я думаю, охотно предоставит мне несколько дополнительных недель отпуска. Ведь пришлось бы ему дать мне вечный отпуск, если бы я остался в Рьюканфосе, как, впрочем, того и заслуживал!
— Ах, господин Сильвиус, как хорошо и складно вы говорите, — сказал Жоэль, — и сколько добра делаете нам!
— О, не столько, сколько мне хотелось бы, друзья мои, ибо вам я обязан жизнью и пока еще не смог…
— Нет-нет, не надо больше о том случае.
— Напротив, надо! Разве это я сам, своими силами, вырвался из когтей Maristien?! Разве сам добрался до гостиницы Дааля? Разве сам вылечился, не прибегая к помощи эскулапов [78] с медицинского факультета? Нет! И предупреждаю вас, я упрям, как мул! Так что коли уж я решил повеселиться на свадьбе Гульды и Оле Кампа, клянусь Святым Олафом, я на ней повеселюсь!
Надежда — вещь замечательная. Можно ли было не проникнуться той уверенностью, которая исходила от Сильвиуса Хога?! И он убедился в успехе, увидев слабую улыбку, озарившую личико бедняжки Гульды. Как ей хотелось поверить ему!.. Как хотелось надеяться!..
И профессор решил подкрепить свои слова:
— Итак, не забывайте, время бежит быстро. Нужно начинать готовиться к свадьбе.
— Да мы уже три недели как готовимся к ней, господин Сильвиус, — ответила Гульда.
— Вот и прекрасно! Только не вздумайте бросать это на полпути!
— Бросать? — переспросил Жоэль. — Но у нас уже все готово.
— Да неужели? И юбка невесты, и корсаж с филигранными пуговицами, и пояс, и подвески?
— Даже подвески!
— И блестящая корона, которая увенчает мою маленькую Гульду и будет светиться, словно нимб?
— Да, господин Сильвиус.
— И приглашения уже разосланы?
— Да, все разосланы или сделаны устно, — отвечал Жоэль, — включая и самое важное для нас — ваше!
— И подружка невесты уже выбрана среди самых разумных девушек Телемарка?
— Да, среди самых разумных и самых красивых, — подтвердил молодой человек, — ведь это фрекен [79] Зигфрид Хельмбе из Бамбле.
— Нет, вы только послушайте, как он это сказал, славный мой мальчик! — заметил профессор. — И как он покраснел при этом! Ай-ай-ай! Уж не предстоит ли фрекен Зигфрид Хельмбе из Бамбле стать фру Жоэль Хансен из Дааля?
— Да, господин Сильвиус, — ответила Гульда. — Зигфрид — моя лучшая подруга.
— Стало быть, вас ждет еще одна свадьба! — воскликнул депутат. — И я уверен, что меня пригласят и на нее, а я и не подумаю отказаться! Нет, решительно, мне придется подать в отставку и покинуть стортинг, — ведь мне некогда будет там заседать! Итак, я выступлю свидетелем на вашей свадьбе, мой милый Жоэль, после того, как побываю им, с вашего разрешения, на бракосочетании вашей сестры. Да, ей-богу, вы делаете со мной все что хотите… а, вернее сказать, то, что я сам хочу. Обнимите-ка меня, милая Гульда! Вашу руку, мой мальчик! А теперь за дело: нужно написать моему другу Хелпу-младшему в Берген.
