Я бросаю нашу одежду в сушилку и думаю – отвезу Ниель домой, когда проснется.
Все тело до сих пор ноет. Не помню, чтобы я когда-нибудь чувствовал такую усталость. Я забираюсь в постель с другой стороны кровати.
Губы у меня медленно раздвигаются в улыбке, когда я смотрю, как Ниель лежит, укрывшись пледом, и ровно дышит. Отворачиваюсь, заматываюсь в одеяло и все время чувствую тепло ее тела у себя за спиной, хоть мы и не касаемся друг друга. Глаза закрываются сами собой, я опять думаю про второй шанс. Нетрудно понять, что именно я загадал: вот она, эта девушка, лежит рядом.
Райчел
Лето накануне четвертого класса. Июль
– По-моему, это мне надо быть певицей. Райчел, ты же поешь, как полудохлая кошка, – говорит Рей, стоя за старым барабаном, перемотанным изолентой.
Я понимаю: она просто хочет меня разозлить, надеется, что я откажусь от роли солистки. Как же, держи карман шире.
– Поющих барабанщиков не бывает, – возражаю я, держа перед собой щетку для волос – это мой микрофон.
Кэл стоит, прислонившись к стене, с пластмассовой гитарой и ждет: если мы сами не перестанем спорить, то ему придется вмешаться.
– А у меня есть новые песни, – говорю я и включаю радио на своем айподе.
– Если это опять Бритни Спирс, меня сейчас вырвет, – жалуется Рей и делает вид, будто ее тошнит. – Если уж петь не даете, дайте хоть песню выбрать.
– В твоих песнях ничего не разберешь, – парирую я. – Вопли какие-то.
– Много ты понимаешь в музыке.
Я хочу ей сказать, что если бы песни, которые мне нравятся, были плохие, то они не попали бы в топ-десятку, но тут вижу, сколько уже времени, и решаю не связываться.
– Мне пора идти за Николь. Я сейчас.
– Почему она не может просто прийти? Не понимаю я этих ее дурацких правил.
– Ты же знаешь, мама Николь говорит, что нельзя приходить в гости без приглашения, – вздыхаю я.
– У нее мамаша такая противная, фу! Может, она вампирша? – смеется Рей.
– Рей, – с упреком говорит Кэл, – ну что ты такое болтаешь? Кончай уже нести бред.
Рей умолкает. Она почти всегда слушается Кэла. Я бегу по улице и, запыхавшись, нажимаю кнопку звонка на крыльце Николь. Я звоню в эту дверь каждый день в одно и то же время, и каждый раз миссис Бентли встречает меня так, словно понятия не имеет, зачем я пришла.
– Добрый день, Райчел. Рада тебя видеть. Как поживаешь?
Мне хочется закатить глаза, но я сдерживаюсь. Улыбаюсь и говорю то же, что говорила вчера, и позавчера, и еще раньше, с того самого дня, как Николь сюда приехала.
– Здравствуйте, миссис Бентли. Можно, Николь пойдет ко мне поиграть? – Только сегодня я прибавляю еще: – И можно, она останется у нас ночевать?
– Да, Николь может пойти поиграть. А вот что касается ночевки, то мне нужно сначала позвонить твоей маме и переговорить с мистером Бентли.
Николь стоит у мамы за спиной, как всегда, когда я за ней захожу. Услышав, что ее отпускают поиграть, она позволяет мне взять ее за руку.
– Будь дома в половине шестого, Николь, – велит миссис Бентли, когда мы уже уходим вприпрыжку. – К тому времени я как раз успею обсудить все с твоим отцом.
Не понимаю, зачем ей каждый раз спрашивать у мужа, можно ли Николь остаться ночевать. Она же ночует у нас каждую пятницу, все лето.
– Хорошо, мама, – отзывается моя подружка.
Мы так и идем вприпрыжку до самого дома Рей. Николь по-прежнему никогда не бегает, но хоть к этому я ее приучила. По крайней мере, лучше, чем просто идти, хотя, по мне, все равно слишком медленно.
Когда мы входим во двор, Кэл уже идет к своему дому.
– Ты куда? – спрашиваю я.
– Рей поехала с мамой за Лиамом. А мне пора на бейсбол собираться. Позже увидимся.
Брат Рей живет со своим отцом. Он приезжает к ним по выходным раз в две недели, но мы его никогда не видели, да и Рей в эти дни не видим – ее мама хочет проводить это время в семейном кругу. А Кэл по вторникам и пятницам играет в бейсбол с Крейгом и Брэди.
– Ну вот, – разочарованно тяну я. – Ладно, тогда пошли ко мне.
Мы играем на заднем дворе в фотомоделей, забавляясь со старым папиным фотоаппаратом, который ему уже не нужен. Николь разрешили остаться с ночевкой, как я и думала. Мы едим пиццу и смотрим телевизор, а потом нас отправляют в мою комнату, спать. Но мы не спим. В нас бурлит энергия, мы оживленно болтаем и хохочем по всякому поводу.
– Рассказать тебе один секрет? Только пообещай, что никому не скажешь, – шепчу я в темноте.
Николь лежит на нижнем ярусе. Раньше у нас с моей сестрой Карой была одна комната на двоих. Но в прошлом году Кара перешла в среднюю школу, и мама с папой отдали ей мамин бывший кабинет. У нее там даже телевизор свой есть. Ну и ладно, зато мне осталась двухэтажная кровать.
Я свешиваю голову вниз, держась за край, чтобы не упасть.
– Никому никогда не скажу, честное слово, – шепчет Николь.
Я улыбаюсь и говорю:
– В этом году Кэл будет моим бойфрендом.
– Правда? – переспрашивает Николь и хихикает. – И что, вы с ним потом поженитесь, да?
Я понимаю, что она говорит это просто в шутку. Но отвечаю серьезно:
– Угу. Когда мы вырастем, то поженимся и будем жить в большом красивом особняке. У меня будет «мерседес», а у него «БМВ». Я буду продавать дома, а Кэл будет рок-звездой.
Николь хихикает:
– А я поступлю в Гарвард и получу какую-нибудь солидную профессию, как хочет папа.
– А почему именно в Гарвард?
– Так мама с папой решили. Они откладывают деньги в банк с самого моего рождения, чтобы я могла туда поступить. Там учатся всякие влиятельные люди, а папа хочет, чтобы я тоже была влиятельной. Говорит, я должна учиться в школе лучше всех, чтобы меня туда взяли. И еще надо быть хорошим человеком, чтобы меня все любили и прислушивались к моим словам.
– Да как же к ним прислушиваться, если ты в школе молчишь все время? – растерянно замечаю я.
– Это, наверное, потому, что мне еще нечего сказать по-настоящему важного.
– А мои мама с папой говорят – им главное, чтобы я была счастливой. К тому же до колледжа еще так далеко. Рано об этом думать.
– Но вы же после колледжа поженитесь? – уточняет Николь.
– Ну, там видно будет, это я просто так сказала, – отбиваюсь я, чувствуя, как кружится голова – я уже слишком долго вишу вверх тормашками. – Но в этом году Кэл точно будет моим бойфрендом.
Глава 7
Я приоткрываю один глаз, еще не зная, хочу ли просыпаться. Уже третий час дня.
Тут я вспоминаю о Ниель и поворачиваюсь. Ее нет. Только мои штаны и толстовка, аккуратно свернутые, лежат на подушке.
Я слышу, как хлопает дверца шкафа, и сажусь на кровати.
– Ниель? – зову я. Прислушиваюсь. Слышатся шаги, но никто не отвечает. – Ниель?
– Ты с кем разговариваешь?
Это Эрик. Я тяжело вздыхаю. Она ушла. Я не удивлен и все же чувствую в груди тяжесть разочарования.
– Ни с кем.
Эрик просовывает голову ко мне в комнату:
– Ну что, чувак, как провел ночь? Ты ушел с той симпатичной брюнеточкой, с которой я тебя видел?
Я зеваю и потягиваюсь, чтобы размять спину.
– Нет. Я встретил другую девушку, и мы с ней чуть не утонули в замерзшем озере.
Эрик смеется:
– Что?
– Ну да, теперь-то смешно, – признаю я. – А тогда было не до смеха.
Я излагаю Эрику сокращенную версию событий. Он хохочет еще громче.
– Что за девушка? – спрашивает сквозь смех.
– Вот это я как раз и пытаюсь понять, – отвечаю я, глядя на стопку одежды на кровати.
* * *
Ниель опять избегает меня. Во всяком случае, так мне кажется. Ушла, не сказав ни слова, и вот уже четыре дня я ее не видел. Я сижу на диванчике в «Бин баз», притоптываю ногами и потираю руки, а взгляд мой прикован к двери – все надеюсь, что она войдет. Я же не сказал, во сколько буду ее ждать. Сказал только – в четверг. Кажется, я сделал глупость.
