Всеобщее цыканье и одобрительный гул с галерки:
– Преступление!
– Невероятно!
– А сколько они дерут за комплект выездной формы для ребенка!
Я улыбнулась и, как заведено, кивнула. Но, честно говоря, если тарифные ставки таковы, значит, они таковы. Возможно, это неэтично – то, что я некогда больше зарабатывала за час траха, чем многие зарабатывают за день, но пока кто-то готов платить, что в этом плохого? Ведь на это же не идут общественные фонды – я, например, никогда не путалась с политиками.
– Знаете, что нужно сделать болельщикам? Устроить забастовку, – предложила Джейн. – Но это никогда не произойдет.
– На самом деле такое уже было, – сказала я. – Одна женщина из Нового Орлеана перестала заниматься сексом с мужчинами-болельщиками из-за чего-то, связанного с футбольной командой. Кстати, если уж так подумать, это напоминает одну пьесу… ну, знаете, как же она называется? – Я обвела взглядом комнату. Пустые лица. – Ну, греческая. Еврипид, может быть? Нет, он к тому времени уже умер… Я имела в виду Аристофана. Пьеса о женщинах, которые перестали заниматься сексом, чтобы покончить с войной… – Хмм, что это они так рты раззявили? – Ну, вы же ее знаете… нет, это не «Лягушки». Э-э… «Лисистрата»! Точно, «Лисистрата». Там было примерно то же самое.
Комната разразилась гоготом, и мои коллеги – у каждого из них был диплом, а у многих и по два-три – осыпали меня насмешками:
– Ли-си – кто?!
– Ты что, шутишь?
– Боже, что это было сейчас такое?!
Я видела, как в углу комнаты Джейн состроила гримаску Одри, используя универсальное выражение «помпезная хвастунья», и единственной, кого она, как я понимаю, могла иметь в виду, была я.
Наверное, прошел уже десяток лет, а то и два с тех пор, как я с плачем выбегала из комнаты, подвергнувшись групповому осмеянию сверстниками. Благодарю тебя, офисная жизнь, за то, что позволила мне снова почувствовать себя двенадцатилетней!
Суббота, 24 сентября
Лозунг, под которым проходили эти выходные: «Кончай куда угодно, только не туда».
По причинам, которые лучше всего объясняет мой врач-терапевт, в этом месяце я не пью таблетки. И расплачивается за это Этот Парень. Когда я была подростком, добыть презервативы было не так легко, как сегодня, когда их раздают уже шестилеткам в обеденный перерыв или что-то вроде этого. Так что я знакома со всеми этими древними трюками – изучением выделений, замерами анальной температуры и так далее. Ибо, давайте говорить прямо, никому на самом деле не нравится пользоваться презервативом, если это не обязательно.
– Остановись, – велела я, хватая его за ствол и отталкивая настойчивый член подальше от своей промежности.
– Пожалуйста, всего минутку! Я не кончу.
Его головка говорила совсем о другом – липкая и сверкающая от предспермы. Нам что, лет по шестнадцать? Я уже где-то слышала эти тексты. Я быстро перевернулась на 180 градусов и предложила ему свою ложбинку.
Следующие выходные: сдача анализа крови, приход маляров и, надеюсь, возвращение к таблеткам.
Жду не дождусь!
Воскресенье, 25 сентября
Не могу это выносить, право, не могу. Абсолютно нестерпимо и т. д. Убеждена, что даже если это и не настоящее физическое заболевание, то, в самом крайнем случае, показан курс психотерапии.
Все дело во времени года. Сезон главных спортивных событий и реалити-шоу, долгого, одинокого забега к Рождеству, когда женщины всей страны коллективно охают и ахают над тем или иным лакомым сексуальным красавчиком, недавно представленным нашему вниманию: над кем-нибудь чуть взъерошенным и несуразным, скажем, над Расселом Брэндом, хотя это для дам с претензией на художественность; для всех остальных, грешных, сгодится любой из сотни футболистов, крикетистов и регбистов. Короче, целая страна горячих пикантных мужчин как раз созрела для обожания.
А тем временем меня каждую ночь преследует отсутствие материала для фантазий.
Видите ли, мы с бойфрендом любим воскресное вечернее ТВ. Вплоть до недавнего времени постыдной тайной Бель был «Монарх Глена». Этот Парень обеспечивал сидр, я – шотландские блинчики, «Монарх» взвинчивал романтику до приемлемого вечернего воскресного уровня, и я причитала и хихикала и становилась вся такая домашняя благодаря милым, безобидным мужчинам.
Потом сериал закончился. Мы пытались найти ему замену в своих сердцах (и телепрограммах), но ничего достойного на эту роль не нашлось. Мы переключались с одного сериала на другой, просмотрели несколько повторов на DVD. И, должна признать, «Остаться в живых» – это какое-то вавилонское столпотворение стройных тел. Но ни одно из них не носит килта и не крадется мужественно по горам. Мне, проще говоря, попросту не о чем фантазировать.
Так что я прибегла к самому старому из всех способов спастись от скуки. Рыскаю по газетному киоску, надеясь, что лавочка опустеет к тому времени, как я подойду к кассе, держа своими потными ручонками постыдное сокровище. Я буду осмеивать его, быть может, попытаюсь спрятать под пакетиком чипсов – и стану утверждать, что это для моей несуществующей сестренки-подростка.
Конечно, я говорю о комиксе Sugar.
Это возмутительно и неправильно. И заставляет меня ужасно нервничать по поводу того, что я могу ненамеренно выкрикнуть, когда мы с бойфрендом будем заниматься сексом.
Пятница, 30 сентября
Пусть я села на обувную диету (а с прошлой недели – еще и на неосуществимую браслетную диету), но одна вещь всегда взимает свою десятину из моего бюджета независимо от финансового положения, и это – книги.
Одна вещь всегда взимает свою десятину из моего бюджета независимо от финансового положения, и это – книги.
Если только я не бегу за поездом, то практически не могу пройти мимо книжного магазина, не заглянув в него. Подержанные (обычно), новые (почему бы и нет) и – да, я даже обыскиваю книжный ряд в Tesco. Мои библиотечные карточки (а имя им легион) истрепались до нитки, и я всегда читаю от одной до трех книг одновременно – обычно слишком много, и прочитываю их слишком быстро, чтобы помнить об обновлении. С некоторым удивлением (и немалым унынием) я узнала, что профессия литературного редактора – та, которой я всегда восхищалась и восхищаюсь до сих пор, – на самом деле подразумевает меньший объем чтения для удовольствия, а не больший. Думаю, сохраню это занятие для себя в качестве хобби.
Итак, пару дней назад я была в книжном Oxfam. Выбрала «Изобретение одиночества» Пола Остера. Я прочла бо́льшую часть его книг, скорее случайно, чем специально, так что не особенно хотела брать эту домой. Долгие медитации на тему отцовства не слишком подходят для чтения в дороге. Или чтения перед сном. Или для пролистывания, сидя на очке. Или, если уж на то пошло, для любого занятия, кроме планирования своей собственной медленной, вымученной, бессмысленной кончины. Но когда я пролистывала тонкий томик, из него выпала стопка написанных от руки карточек. Я наклонилась, чтобы подобрать их с пола магазина, – и была очарована. Рецепты! Йоркширский пудинг. Шотландские блинчики. Хот-пот. Moules marinières [23]. Почерк был мелкий и аккуратный – мужской, готова спорить. Может быть, он осваивал небольшой кулинарный репертуар, чтобы впечатлить подругу? Как бы там ни было, надеюсь, что это сработало и что он сейчас не мечется где-нибудь по кухне, потеряв голову из-за говядины, которую пора сажать в духовку, и гадая, куда он задевал эти рецепты. Ибо ясно как день, что я не передам их в бюро забытых вещей.
Это и есть Святой Грааль благотворительного шопинга: все равно что найти сумочку со свертком двадцаток, забытым внутри, – за исключением, разумеется, сосущего чувства вины из-за того, что на самом деле следовало бы передать свою неожиданную находку на нужды благотворительности. В любом случае не похоже, чтобы бледный неопрятный парень за кассой питал какой-то интерес к мидиям. Я прочла книжку в поезде, отложила карточки на потом – и планирую сделать Этого Парня мокрым и соленым с ног до головы в кухне сегодня вечером. Вот он-то точно любит мидии.
