Глава 20. Отпустите его
В студию приезжаю на час раньше срока. До конца отпуска остаётся ещё три дня, но я поставила съёмку на сегодня, чтобы оставалось время прийти в себя, если вдруг опять поломаюсь. Разумная Сима где-то внутри укоризненно смотрит и задаётся вопросом, зачем мы вообще согласились. Она взяла с меня обещание прекратить ад в тот же момент, как пойму, что не вывожу.
Обещали ясный день, но всё равно зажигаю несколько софитов, намечая, куда посажу Алёну, чтобы правильно лёг свет. Это сродни медитации - автоматические движения, которые не мешают течению мыслей, успокаивают и расслабляют.
Я готова к тому, что будет обычная съёмка, если её, конечно, можно назвать обычной. Мы не обсуждали образы, не обменивались примерами фото, не выбирали место и стиль. И главное, не сделали то, с чего вообще начинается любая подготовка - Алёна не озвучила запрос, что она ждёт от этой фотосессии. Мы даже не общались напрямую, только согласовали дату и время через менеджера.
Быть может, если бы Тим дал вменяемые объяснения происходящему, я не согласилась бы на это испытание, но чтобы двигаться дальше, мне нужны ответы. Я хочу понять мужа, понять себя, понять, как с нами случилась Алёна - это мой запрос на фотосессию. Даже если мы не поговорим, я много увижу в ней самой. Тело врёт намного меньше, чем язык.
А вот запрос Алёны мне только предстоит узнать, но и так понятно, что это не будет обычное “хочу почувствовать себя красивой” или звездой - оно в ней есть. Наверное, что-то нужно от меня? Но что? Всё, что можно было, она уже забрала.
Алёна появляется в дверях студии минута в минуту. Жестом показываю на напольную вешалку, где можно оставить пальто, и продолжаю регулировать высоту штатива. Сердце, которое до этого примерно себя вело, срывается вскачь. Кажется, что его удары разносятся по студии гулким эхом. Замираю и напоминаю себе, что могу уйти в любой момент. Немного помогает.
Поправив у зеркала и без того безупречную причёску, Алёна медленным шагом направляется ко мне. Оглядывает готовое к съёмке оборудование и с удивлением спрашивает:
- Вы правда будете меня фотографировать?
Поворачиваюсь к ней с камерой и делаю несколько кадров. Она морщится на мой ответ, но садится в приготовленное кресло. Её стиль сегодня - простота, чистота и ухоженность. Фактурное вязаное платье цвета пыльной розы, ногти с прозрачным лаком, нюдовые лодочки на каблуке. Расправленные плечи, ровная спина, мягкий наклон головы. Ей удивительно идёт утренний свет и лёгкое превосходство, с которым она смотрит на меня, то есть в камеру.
Алёна объективно красива. Старше меня лет на пять, семь? Я бы рада была найти изъяны, но не стоит врать себе, их нет. Пропорциональная фигура, высокая грудь, плоский, подтянутый живот, в меру округлые бедра. Даже маленький рост придаёт ей какую-то… хрупкость.
Кстати…
- Снимите туфли, - мой голос мне самой кажется чужим. В нём ни одной эмоции.
Алёна вздрагивает. Это первое, что она сегодня тут слышит.
- Простите что?
- Снимите туфли, - повторяю чуть громче.
Послушно скидывает на пол. В глазах - замешательство. Быстро снимаю, пока не ушло - оно идеально “сложило” образ. Не вижу в ней хищницу, скорее наоборот.
Удовлетворённо смотрю в монитор на камере, внутренне поражаясь себе: я действительно фотографирую любовницу мужа и считаю её красивой. Может быть, с санитарами Тим был не так уж неправ.
Работаем дальше под шорох наших движений и звук срабатывающего затвора. В каждой съёмке наступает момент, когда модель открывается. Профессионалы уже приходят в этом состоянии, а обычных людей нужно к нему подвести. И я жду, когда Алёна откроется, мне кажется, тогда я пойму что-то важное.
Она знает свои выгодные ракурсы и занимает классические позы. Думаю, по роду деятельности ей часто приходит позировать. Но в какой-то момент её взгляд действительно меняется - чётко ловлю это камерой и только когда прослеживаю его направление, понимаю природу искренности и восхищения, с которыми Алёна смотрит на… Тима.
В дальнем углу студии у входа в административную часть на стене висят несколько призовых работ с разных конкурсов и одна из них - Тим с нашей первой фотосессии. Алёна, как заворожённая, босиком подходит к снимку, забивая на съемку, и целую вечность рассматривает тело моего мужа, расписанное моими пальцами. Не поворачиваясь, произносит:
- Вы знаете, что я заболела Тимуром , когда увидела это фото?
Сглатываю кислоту.
- Скажете, такого не бывает?
Бывает, я тоже…
- Получается, что увидела его первый раз вашими глазами. Жизнь любит пошутить, не правда ли? - её превосходство идёт крупными трещинами, - Фонд изучает работы перспективных фотографов и мне принесли ваши. Я долго не знала, что на фото - ваш… Тимур. Там стояла фамилия Орлова. А когда узнала, что он женат, было уже поздно. Да и не изменило бы это ничего.
Сцепляет руки в замок за спиной и неловко переступает босыми ногами, будто пол стал внезапно холодным.
- Вы теперь догадываетесь, что “Лира” не случайно выбрала компанию Тимура? - поворачивается и опирается спиной на стену рядом с Тимом, опускает глаза, рассматривая пальцы на ногах. - В него невозможно не влюбиться.
Набираюсь смелости посмотреть на неё не через видоискатель. Прямо, открыто. Не знаю, что она видит в моих глазах, потому что прочищает горло и продолжает:
- Я, наверное, должна извиниться перед вами… Это я попросила отца настоять на вашем присутствии в “Агате”, но не знала, что будет так… - запинается, подбирая слово.
Что ж помогу:
- Больно?…
- Да.
Вскидывает взгляд, а потом опускает и кивает.
- Вообще, не думала, что вы согласитесь сегодня… - обводит рукой пространство.
Набирает полную грудь воздуха, словно решаясь на что-то, и снова смотрит на меня. В глазах: неуверенность, сомнение, страх.
- Серафима…
- Сима, - автоматически исправляю.
- Сима, отпустите его…
