— Миранда, давай уйдем отсюда. Поговорим в коридоре.
Брюс едва ли не силой утащил ее в маленький холл на втором этаже и усадил в кресло. Губы его чуть подрагивали.
— Что за соль? И почему ты считаешь, что соль — повод для подозрений?
— Потому что это каменная соль! Среди ее кристаллов вполне можно спрятать алмазы. Потом достаточно растворить соль в воде и забрать камни.
— Умно. Но недоказуемо. Мы же не можем спереть у них эту соль?
— Пока нет. Но я не спущу с них глаз.
— Хорошо. Еще что-нибудь?
— О да!
Триш вытянула вперед руку, и Мэтт едва не подавился, увидев разноцветные пакетики.
— Ты… украла у них… презервативы?!
Триш рассмеялась.
— Не волнуйся, у них еще полно. Не думаю, что они их пересчитывают перед сном.
— О господи! Надеюсь, больше ты ничего не взяла?
— Плетку, наручники, маску и веревку я оставила на месте.
— Плетку… наручники… боже мой, господи, за что…
Триш неожиданно перегнулась через столик и жарко выдохнула:
— Если не пообещаешь никуда не убегать сегодня ночью, я возьму у них взаймы наручники и плеть, прикую тебя к кровати и хорошенько отстегаю.
Очами души своей Мэтт Саймон представил Триш в кожаном лифчике и трусиках, глухо застонал и прикрыл усталые глаза.
В два часа ночи с субботы на воскресенье Мэтт Саймон, стоя под душем, понял, что умирает.
Он страшно удивился, увидев в зеркале ванной комнаты свое собственное лицо, а не изможденную полубезумную физиономию ходячего скелета.
Он все-таки вернул Триш в гостиную, где она и блистала до конца ужина. Воистину блистала — во всех смыслах слова. Очарованные гости ловили каждую ее реплику, мужчины беззастенчиво заглядывали ей в вырез, женщины просветленно улыбались…
Особое оживление вызвало появление Слингсби. О, это был отдельный аттракцион! Триш-Миранда подхватила смущенную и счастливую Сару под руку и представила ее остальным гостям, а потом пригласила мистера Слингсби на танец. Очарованная Сара расплылась в крайне непривлекательной улыбке и весь вечер не отходила от Триш. Мэтт мрачно ухмылялся — он-то знал, в чем причина такого радушия мисс Секстон. Миранда… то есть Триш считала пожилую пару главными подозреваемыми, потому и предпочла держать их в поле зрения.
После ужина выяснилось, что программа намечается обширная и насыщенная. До глубокой ночи участники игры бродили по окрестным лесам и искали тайные знаки и подсказки. Кто-то с кем-то встречался, кому-то передавали зашифрованные инструкции, периодически все возвращались в отель и встречались в гостиной у камина, чтобы поделиться информацией… Сумасшедший дом!
Утром в воскресенье Миранда Секстон официальная, игровая Миранда — должна была объявить имя главного подозреваемого и разоблачить его. Одновременно — о чем знали только Мэтт и Сэнди — Миранда-Триш намеревалась выяснить настоящего похитителя и незаметно дать сигнал к его задержанию. Мэтт от души надеялся, что Триш не станет сама наскакивать на несчастных Слингсби с пистолетом и надевать на них наручники…
Днем в воскресенье должен был состояться заключительный обед, на котором объявят имя победителя в игре, то бишь самого активного и добросовестного ее участника, а вечером, перед отъездом гостей, Триш Хатауэй в своем настоящем обличье должна одарить всех своими книгами с личным автографом, сделанным собственноручно и в присутствии одариваемого.
Насчет последнего пункта Мэтт и Сэнди даже думать боялись. Было практически очевидно, что Триш в себя до завтра не придет. Игра захватила ее настолько, что она буквально купалась в своей роли — маловероятно, что утром она проснется прежней.
Да, и насчет «проснется». Мэтт все еще понятия не имел, где ему придется ночевать сегодня и что придумать, чтобы отбиться от ненасытной мисс Секстон.
Глас разума пришел с кухни. Когда стайка игроков — уже в начале первого — унеслась на склон холма, где должна была найтись секретная записка от Шефа, дядя Кларенс выглянул в гостиную, где Мэтт изображал статую «Отчаяние и Безнадежность», и презрительно хмыкнул.
— Делов-то! Пока они скачут по лесам, иди в дальний номер, прими душ, запри дверь и ложись спать. Свет не включай. Я совру что-нибудь насчет звонка вашего Шефа, Сэнди подыграет. Главное — не дергайся и не храпи. Не станет же она обыскивать номера при постояльцах…
Вот почему сейчас, в два часа ночи, Мэтт Саймон стоял под горячим душем и отчетливо понимал, что умирает. От усталости.
Свет он не зажигал даже в ванной, а о том, что льющуюся воду отлично слышно, как-то не подумал. Как не подумал и о том, что у Триш после обыска все еще оставался универсальный ключ от всех номеров…
Мэтт вышел из темной ванной, обернув бедра полотенцем, и по привычке полез в шкаф за чистой футболкой. Шкаф, что естественно, встретил его девственной чистотой и прохладной пустотой. Мэтт тихонько чертыхнулся. Хорошо хоть кровати они всегда держат застеленными.
Тихий смех раздался за его спиной. Мэтт замер. Хриплый, слегка задыхающийся от страсти женский голос произнес:
— Не думаю, что тебе сегодня понадобится пижама, красавчик.
Честное слово, в это мгновение Мэтт пожалел, что в Монтане крайне редки торнадо.
Он повернулся, чувствуя, как ноги медленно превращаются в желе. Полотенце — слишком ненадежная защита, если ваш противник — изголодавшаяся по сексу женщина.
Триш сидела на кровати полностью обнаженная. Ее тело слега отливало серебром во мраке комнаты.
Даже в темноте было видно, что она идеально сложена.
Небольшая упругая грудь бурно вздымалась, сквозь спутанные черные волосы лихорадочно сверкали глаза. Свет в комнату проникал через окно — во дворе горел фонарь.
Мэтт судорожно хватал воздух ртом. Что бы сделал на его месте Неотразимый Брюс?
Да понятно что! Завалил бы барышню в койку.
Против собственной воли Мэтт все не мог отвести от Триш глаз. Он был нормальным молодым мужиком с нормальными реакциями организма. Физическое возбуждение не всегда зависит от того, считаете вы его своевременным или нет.
— Ты… потрясающе выглядишь, Миранда…
— Ты тоже, красавчик. Но я плохо вижу в темноте. Подойди, чтобы я могла разглядеть некоторые детали.
На негнущихся ногах Мэтт двинулся к кровати, лихорадочно размышляя, выкинуться ему в окно или все-таки сорвать с себя полотенце, набросить на голову Триш и удрать в коридор. Да, там все еще наверняка бродят гости, но уж лучше несколько минут позора, чем изнасилование!
Миранда-Триш резко подалась вперед и сдернула с него полотенце.
— Иди ко мне, Брюси. Боже, как ты прекрасен!
Ее руки скользнули по его животу, а потом Мэтт ясно понял, что вырваться по некоторым причинам уже не сможет. Дело не в том, что она крепко его держала, дело в том за что…
Горячее дыхание опалило его кожу. Тихий и безумный смех прошелестел в темной комнате.
— Возьми меня, незнакомец. Сейчас. Немедленно.
В мозгу Мэтта вспыхнул чистый образ зеленоглазой Сэнди. Вспыхнул — и стал медленно угасать. Темная волна желания накатывала из глубин его тела, отключая разум и оставляя на свободе лишь инстинкты. Кривая улыбка изогнула красивые губы Неотразимого Брюса, бывшего когда-то Мэттом.
— Ну, если ты так настаиваешь, куколка…
Они покатились по кровати, рыча и визжа от возбуждения, не то обнимаясь, не то борясь, и любви в этом было ровно столько, сколько алмазов — в старом семейном отеле «Тихая дубрава».
А потом Провидение решило сжалиться над Мэттом и послало своего глашатая.
Резкий стук в дверь сбросил Мэтта с кровати. Он заметался по комнате, судорожно нащупывая сброшенные джинсы. Триш застонала и откинулась на подушки — лицо у нее было отчаянное и злое.
— Это какой-то ведьмин домик! Кто там?!
Голос Кларенса:
— Мистер Хоук, мне очень неловко вас отрывать, но там Офелия… она украла у одной дамы сумочку и не хочет ее отдавать, а у дамы там документы и наличные. Много наличных.
