Когда-то повар Джек и смотритель лодочной станции Билл служили на одном авианосце. Первый был коком, второй боцманом. Но с тех пор прошло уже много лет.
– Как съездил? – спросил Джек, помешивая в сотейнике соус.
– Нормально.
– Надеюсь, у тебя ничего не случилось?
Предвидя, что его станут расспрашивать, Тревис заранее запасся отговоркой.
– Дядюшка захворал, – пояснил он. – Старик живет один, позвонил, просил приехать.
Его в больницу положили. Возможно, позже еще придется навестить.
Джек кивнул.
– Если нужно, поезжай еще. Насчет ресторана не волнуйся.
– Спасибо. Кстати, сейчас я тоже намерен удалиться. Нужно показаться на вилле Гибискус. Скорее всего, задержусь до вечера.
– Хоть до утра, – ухмыльнулся Джек.
И Тревису стало ясно, что весь небольшой персонал «Морской выдры» и лодочной станции обсуждает его отношения с Бетти.
– Да я бы не прочь, дружище, – в свою очередь улыбнулся он, – только не знаю, получится ли.
– Эх, молодежь! – проворчал Джек, откладывая ложку в сторонку и принимаясь нарезать салатный перец. – Робкие вы какие-то. Вот мы, бывало, как выпадет увольнительная и разрешат сойти с борта в город…
Тревис только рукой махнул. Морские байки Джека он уже выучил наизусть.
Спустившись по сходням на пляж, Тревис двинулся на лодочную станцию. Там, возле распахнутой двери ангара, как всегда, стояла табуретка, однако Билла на ней не было.
Пошарив взглядом вокруг, Тревис увидел бывшего боцмана около третьего причала. Попыхивая зажатой в зубах сигарой, тот отвязывал линь моторного катера, в котором сидела средних лет пара.
Тревис опустился на табурет и стал ждать, пока Билл освободится. Вскоре тот бросил линь находящемуся в катере мужчине, и через минуту раздался звук заработавшего двигателя.
Выпрямившись во весь рост и широко расставив ноги по укоренившейся моряцкой привычке, Билл некоторое время смотрел вслед удаляющемуся катеру, потом повернулся и зашагал к ангару, утопая в песке.
Тревиса он заметил, лишь подойдя почти к самой двери.
– А, это ты… – сказал Билл, подняв голову и вынимая изо рта сигару. – Здравствуй. Уже приехал? Я думал, тебя не будет несколько дней.
Тревис встал, и они обменялись рукопожатием.
– Не было нужды задерживаться. Но я сейчас снова отлучусь.
– Далеко? – спросил Билл, щурясь на солнце.
Тревис качнул головой.
– Нет, здесь рядом. Вилла Гибискус.
– А-а… – протянул Билл. – Блондинка ждет?
– Надеюсь, – усмехнулся Тревис.
Билл заговорщицки подмигнул ему.
– Желаю успехов. Я так понимаю, ты снова за лодкой?
– Угадал. Денек приятный, неохота добираться на автобусе.
– И то верно. «Чайку» возьмешь?
Тревис задумчиво взглянул на покачивающиеся на волнах лодки.
– Сам не знаю. Никак не решу, то ли на веслах идти, то ли под парусом.
Билл тоже повернулся к морю и с минуту смотрел на него, размышляя.
– Я бы под парусом пошел, – наконец произнес он, попыхивая сигарой, которую успел сунуть в рот. – Ветерок хоть и слабенький, но попутный. А к вечеру он обязательно сменит направление, что опять же тебе на руку. Но если хочешь размяться, то иди на веслах.
– Нет, не хочу, – решил Тревис. – С дороги не очень тянет разминаться.
Билл кивнул.
– Правильно. Бери «Волну», пока свободна.
Ее почему-то арендуют чаще других лодок. Наверное, из-за синего паруса.
Тревис не стал спорить.
– Хорошо. Но весла я все-таки захвачу. Мало ли что…
– И то верно. Сейчас принесу.
Билл скрылся в ангаре, несколько минут что-то там перебирал, потом вышел с парой пластиковых весел, у которых были синие рукоятки и белые лопасти.
– В тон к парусам подобрал? – усмехнулся Тревис.
– А что, дамочки любят, когда все красиво, – ворчливо заметил Билл. – Держи. – Когда Тревис взял весла, он добавил:
– Идем, помогу тебе отшвартоваться.
Они направились к причалу, возле которого стояла «Волна». Василькового цвета парус был привязан к мачте. Прыгнув в лодку, Тревис освободил его, расправил и закрепил, как положено. Затем принял от Билла канат и оттолкнулся веслом от причала.
– В добрый путь! – крикнул тот, взмахнув рукой;
Первым, что услыхала Бетти утром, был ее собственный стон. Вчера она даже не поняла, как сильно обгорела на солнце, а сегодня пылающая кожа вовсю давала о себе знать.
Вторым звуком был звонок стоящего рядом с кроватью на тумбочке телефона.
Морщась и цедя сквозь зубы ругательства, Бетти протянула руку и взяла трубку.
– Да? – Собственный голос показался ей слишком хриплым, поэтому, кашлянув, она повторила; – Да?
Однако ответа не последовало. Бетти удивленно нахмурилась, подождала еще немного, повесила трубку и тут же забыла об этом маленьком происшествии. Сейчас ей было не до того.
Стеная и охая, она кое-как поднялась с постели и поплелась в ванную, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Увиденное повергло Бетти в шок. Она была краснее вареного рака. Хорошо хоть не вся: участки, которые прикрывал вчера купальник, остались белыми – грудь, ягодицы и узенькие полоски на бедрах и спине, где находились тесемки. Но все равно красного, пылающего, ноющего было гораздо больше по сравнению со светлым.
Действуя скорее по наитию, чем осознанно, Бетти наполнила ванну прохладной водой и улеглась туда с очередным стоном – на сей раз облегчения.
Мало-помалу болезненные ощущения утихли. Бетти закрыла глаза и словно погрузилась в забытье. Так она пролежала ни много ни мало – часа полтора. А когда наконец вышла из ванны, перед ней встала новая проблема: как вытереться?
Одна мысль о том, что сейчас придется прикоснуться к саднящей коже полотенцем, даже самым мягким, вызывала у нее внутренний протест.
Не буду вытираться совсем, решила она.
Постою пять минут на террасе, пусть вода высохнет сама. Кто меня там увидит?
Бетти действительно вышла нагишом на свежий воздух, однако оставалась на террасе недолго. Она не учла, что в это время суток сюда попадают прямые солнечные лучи. Простояв всего несколько мгновений, Бетти почувствовала, что кожа вновь начала гореть огнем, и ей пришлось поспешно ретироваться в комнату. Но даже там она не остановилась, а прямиком направилась обратно в ванную.
К счастью, воду Бетти еще не успела выпустить, поэтому ей осталось лишь снова погрузиться в прохладную влагу. И с ее губ вновь слетел вздох облегчения.
Что же мне целый день здесь мокнуть? – обиженно подумала она, прекрасно понимая, что сердиться может лишь на себя саму.
В самом деле, ведь не ребенок же она, должна была предвидеть, чем завершится долгое лежание под солнцем.
Бетти вспомнила, как обрадовалась вчера, поняв, что наконец научилась плавать. Как продрогла и легла греться на солнышке. Кажется, даже задремала, что было уже совершенно недопустимо.
А теперь расплачиваюсь за собственное безрассудство, пронеслась в ее голове досадная мысль.
И что мне теперь делать? Аптечку, что ли, поискать: может, там найдется какое-нибудь средство.
От глупости! – хихикнул кто-то в ее мозгу.
Сердито хмурясь, Бетти осторожно поднялась из ванны и подошла к шкафчику, состоящему из двух частей, между которыми находилось зеркало. Справа она увидела лишь шампуни, ароматные соли и пену для ванн, зато слева действительно обнаружился пластмассовый ящичек аптечки.
Вынув его весь целиком, Бетти принялась перебирать содержимое. Ей долго не попадалось ничего, что могло бы помочь, однако в конце концов она все-таки наткнулась на баночку с какой-то патентованной мазью от ожогов.
А подействует ли это от солнечных ожогов?
Не сделаю ли я хуже, намазавшись этим средством?
Для начала она решила сделать пробу: поддела пальцем немного мази и нанесла на предплечье.
Если возникнет раздражение, смою, – и все, мелькнуло в ее голове.
Затем Бетти кое-как промокнула на себе остатки влаги полотенцем – делать-то нечего, не ходить же нагишом – и задумалась, что надеть.
