– Кто ты? – шепчет он девушке, не в силах сдержать вздох восхищения. – Кто ты, как твое имя? Не уходи, только не уходи…
Девушка улыбается и тает, тает, исчезая…
– Не уходи! – кричит он в отчаянии. – Скажи, кто ты? Кто ты?
Музыка обрывается. Гадкий запах выталкивает его из света в темноту. Темнота. Режет глаза. Кажется, снова тело. Горящее болью, тяжелое, непослушное, ненавистное. Крик: «Открой глаза, Рилонда!» Чья – то рука на щеке…
ГЛАВА 5. УЖИН
Алан подобрал упавший лазерный пистолет и вырезал дверь. Друзья ворвались в камеру и кинулись к кровати, на которой неподвижно лежал принц.
– Он жив? – прошептала Энита, беря безжизненно свесившуюся руку в поисках пульса.
Алан склонился к самому лицу Рилонды, пытаясь почувствовать дыхание. Губы принца едва заметно шевельнулись.
– Он что-то шепчет… «Элин»… Он еще жив. Давайте скорее вынесем его отсюда!
– Ник, помогай, – попросил Дайо.
Ник подошел и встал рядом с кроватью; Алан и Дайо, взяв принца за руки и ноги, осторожно переложили его на спину ларку. Ник медленно вышел во двор и улегся, подогнув лапы и уткнув в них голову.
Вверху послышался гул.
– Номийская шлюпка, – нахмурился Дайо. – И она не одна.
Номийский пилот, очевидно, понимая, что внутри ограждения вторая шлюпка уже не поместится, приземлился снаружи, но не остановился, а с ходу врезался в забор, разрушив одну из плит и проделав внушительную дыру. Вторая шлюпка приземлилась сзади первой, но она не была номийской – на боку красовался флаг с коричневыми и оранжевыми зигзагами по диагонали.
– Еще и вергийцы, – ахнул Алан. – Час от часу не легче! Скорее в нашу шлюпку! Ник, вставай!
– Подожди-ка, – Дайо внимательно всматривался в движение множества людских фигур, выбежавших из обоих кораблей. – Похоже, убегать не надо. Похоже, вергийцы за нас!
И верно: вооруженные вергийцы атаковали, номийцы оборонялись, но преимущество было на стороне нападавших. Номийцы один за другим падали, либо, бросив оружие, сдавались.
– А вот и атонцы! – обрадованно показал в небо Дайо. – Надеюсь, Касинда там!
Стремительно, подняв столбы пыли, на Уту упала атонская шлюпка, блеснув золотой звездой на борту. Из нее высыпали еще два десятка солдат, кинувшихся на помощь вергийцам, не оставляя врагам никаких шансов.
Тем временем из атонского корабля выбежали еще двое, и, не обращая внимания на бой, между стрелявшими помчались по направлению к зданию, вскарабкались на номийскую шлюпку, нос которой закрывал отверстие, пробитое в заборе, и спустились во двор. Это были король и Касинда.
– Рилонда! – закричали они одновременно, увидев лежащего на Нике принца.
В мгновение ока оба оказались рядом; король опустился возле ларка на колени.
– Рилонда, сынок, ты жив?
– Кто ты? Не уходи… – прошептал принц.
– Слава звездам! – выдохнул король.
– Он умирает, – Касинда тяжело дышал. – Нужно, чтобы он открыл глаза!
Доктор достал из кармана пузырек с какой-то жидкостью, сорвал с него крышку и сунул принцу под нос. Тот резко дернул головой, глотнул ртом воздух, словно задыхаясь.
– Открой глаза, Рилонда! Открой глаза!
Одной рукой Касинда подносил пузырек к носу принца, другой хлопал его по щекам, до тех пор, пока ресницы Рилонды не дрогнули, а веки не дернулись вверх, приоткрывая мутные белки.
– Смотри вверх! Там небо! Ты на свободе! Мы с тобой…
Принц постепенно открывал глаза все шире, но взгляд его туманился. Король как-то странно всхлипнул. Касинда поднялся и протянул Алану пузырек.
– Следите, чтобы он не закрывал глаз. Я – за носилками.
Алан кивнул. Старик направился в сторону шлюпок. А король… Из глаз короля текли слезы.
– Сыночек, не умирай, – король, не стесняясь друзей, рыдал, как мальчишка, всхлипывая, и безуспешно вытирая, а скорее размазывая, руками слезы. – Не умирай, я не смогу без тебя жить… Сыночек, прости меня… Я ведь не убивал тогда Элин, не отдавал никаких приказов, это действительно была трагическая случайность, но я не мог сказать тебе это столько лет из-за дурацкой гордости… Прости, умоляю, верь мне! Сыночек, не умирай, я люблю тебя…
Рилонда понимал; собрав оставшиеся силы, он сфокусировал взгляд на отце и еле слышно произнес:
– Я верю тебе.
И опять закрыл глаза; Алан тут же поднес к его лицу пузырек. Но Касинда уже вернулся, ведя за собой двух атонцев с носилками; принца погрузили на них. Вергийский пилот отвел номийскую шлюпку назад, освобождая проход, и принца понесли к родному кораблю. Алан, Энита и Дайо пошли следом.
А невдалеке уже садилась эйринская шлюпка; из нее выскочил Неро. Подбежав, он обнял одной рукой Эниту, второй – Дайо.
– Живы, – только и смог сказать он. – Живы…
– Это благодаря Алану, папа, – Энита подняла глаза на отца. – Он спас нас. Не только нас, он спас всех!
– Спасибо, Алан, – Неро по-земному пожал ему руку. – Ты настоящий герой. С вами, – обратился он к дочери и племяннику, – я подробно поговорю позже. А сейчас мне надо обсудить кое-что с Его звездностью.
Он отошел к королю, а перед друзьями неожиданно возник… не кто иной, как Фаттах. В руках он теребил видеокамеру.
– Я хочу извиниться, – его взгляд виновато блуждал, ни на ком не останавливаясь. – За двигатель.
Энита уперла руки в бока.
– Извиниться? Ты сломал нам стороскоп! Нас трясло и швыряло из стороны в сторону, как щепку! В нас стреляли из лазерной пушки! Двенадцать раз! Ты хоть представляешь, что мы пережили за эти два часа?!
– Простите, – Фаттах неловко усмехнулся. – Тогда я не мог знать, что вы не враги… Когда вы улетели, номийцы переглянулись и сломя голову кинулись вниз, к выходу. И поскольку я знал, что мы не похищали принца, это показалось мне подозрительным. Я сразу отправился к Президенту. Наши радары зафиксировали, что вы направляетесь на Уту, и что за вами пущена погоня. Дильмун приказал выслать шлюпку с вооруженной охраной. Я к ним присоединился… Одновременно наш курьер оповестил обо всем Гаренду.
– Конечно, хорошо, что ты догадался, – смягчилась Энита. – Но такого путешествия, как наше, я не пожелаю никому. Если бы не Алан…
С этими словами она обернулась и взглянула на Алана; взгляды их встретились.
– Фаттах, пойдем, пора лететь обратно, – сказал Дайо, и, взяв вергийца за локоть, повел его к шлюпкам. Алан и Энита остались вдвоем.
– Надеюсь, Рилонда выздоровеет, – смущенно произнесла она.
Алан кивнул.
– Касинда – очень хороший врач. Он обязательно его вылечит.
– Алан, ведь получается, что древняя вергийская легенда права… Ты действительно спас все планеты.
– Почему я? – теперь уже смутился и он. – Мы были втроем.
– Но вел нас – ты… Знаешь, когда ты прилетел к нам через иллюминатор, и потом, на вергийском корабле… И когда был нашим пилотом… Держал в руках штурвал… ты стал совсем другим. Таким мужественным, уверенным… Надежным… И… быть пилотом – это действительно твое.
– Ты заметила?
– Да…
– Алан, Энита! – Неро, стоявший у трапа, махал им рукой. – Садитесь! Мы улетаем!
Алан подал девушке руку.
– А может быть, и обратно со мной? На шлюпке со сломанным стороскопом? – улыбнулся он.
Энита улыбнулась в ответ. – С тобой – на чем угодно!
Она вложила в его ладонь свою маленькую, нежную руку, и в душе у него что-то запело. Так, держась за руки, они и направились к эйринской шлюпке.
* * *
Оставаться на Номе было невозможно, и по предложению Неро все четыре делегации, каждая на своем звездолете, полетели к ближайшей планете – Эйри.
В первые два дня земляне наперебой выражали Алану свое восхищение; журналисты брали интервью. Когда все более-менее пришли в себя и жизнь на корабле вернулась в обычное русло, поздно вечером в коридоре к нему подошла миссис Хорн.
– Алан, спасибо… – она глубоко вздохнула, словно набираясь решимости. – Ты спас самое драгоценное, что у меня есть… Моего внука… И дочь. Прости, что я обращалась так с тобой… Это давняя история, а я все не могла забыть. Когда-то я тоже была официанткой, в столовой космопорта, такой же, как ты – молодой, наивной. Но у меня была маленькая дочь, отец которой нас бросил, и я должна была растить ее одна… Денег не хватало, и однажды я не выдержала – украла с кухни продукты… мясо, что-то еще… Я, конечно, попалась, и меня уволили бы в тот же день, если бы не твой отец. Он заступился за меня перед метрдотелем, рассказал, как мне приходится тяжело, убедил простить… Я была бесконечно благодарна ему, но с тех пор при виде его вспоминала о своем поступке, и мне было так стыдно… Так же получилось и с тобой – глядя на тебя, я думала о своем позоре… Это, конечно, глупо, но я не могла справляться с эмоциями… Прости, я незаслуженно обижала тебя…
