— Вот люди очнулись от своей горячки и пораскинули мозгами. А теперь говорят, что Сандгоист, который купил билет, надеясь разбогатеть на нем, не может найти покупателя.
— Похоже на то, господин Бенетт.
— Вот выйдет скандал, если этот чертов ростовщик все-таки сорвет главный выигрыш!
— Да, вы не преувеличили, выйдет именно скандал, и прегромкий!
Говоря это, Сильвиус Хог прохаживался по магазину или, вернее, по базару господина Бенетта, столь известному и в Христиании, и по всей Норвегии. И в самом деле, чего только здесь не было! Коляски и повозки — целыми дюжинами, сундучки и поставцы для провизии, корзины с винами, штабеля ящиков с консервами, одежда и снаряжение для туристов, даже путеводители, описывающие всевозможные маршруты — от самых затерянных селений Финмарка до Лапландии, да что там! — даже до Северного полюса! И это еще далеко не все! Знайте, что господин Бенетт предлагал любителям естествознания различные образцы минералов и руд, чучела любых птиц, пресмыкающихся и прочих представителей норвежской фауны. [111] И нелишним будет сообщить также, что именно здесь вы могли бы увидеть самую полную коллекцию драгоценностей и безделушек в национальном стиле.
Так что этот господин был добрым гением [112] туристов, желавших посетить Норвегию, — гением поистине универсальным, без которого Христиании трудно было бы обойтись.
— А кстати, господин Хог, — сказал он, — надеюсь, вы нашли в Тиннусете коляску, которую заказывали у меня?
— Поскольку я ее заказывал, господин Бенетт, я был совершенно уверен, что найду ее там, и действительно нашел точно в условленное время!
— Ну, вы мне льстите. Однако, судя по вашему письму, вы путешествовали втроем…
— Верно, втроем.
— И эти люди… ваши спутники…
— Они прибыли вчера вечером вместе со мною, в добром здравии, и теперь ждут меня в гостинице «Виктория», куда я сейчас и отправлюсь.
— Это уж не они ли?..
— Именно, именно… Но, прошу вас, не говорите никому. Я не хотел бы, чтобы из-за их приезда поднялся шум, по крайней мере, сейчас.
— Бедная девушка!
— Да… она много выстрадала.
— И вам захотелось, чтобы она присутствовала на розыгрыше, хотя у нее уже нет билета, завещанного женихом?
— Это не мое желание, господин Бенетт, — так захотел Оле Камп, и я скажу вам то же, что и всем остальным: нужно уважать последнюю волю погибшего.
— О, я уверен: все, что вы делаете, разумно и правильно, дорогой господин Хог!
— Теперь вы мне льстите, дорогой господин Бенетт?
— Нет, но какое счастье, что семья Хансен повстречала вас на своем пути.
— Ба! Для меня еще большее счастье, что я повстречал семью Хансен на своем!
— Я вижу, у вас по-прежнему доброе, великодушное сердце.
— Господин Бенетт, коли у человека есть сердце, пусть лучше оно будет добрым и великодушным, чем наоборот, вы согласны?
И Сильвиус Хог сопроводил сей ответ почтенному торговцу сияющей улыбкой.
— Надеюсь, — продолжал он, — вы не думаете, что я сюда явился в поисках комплиментов? [113] Меня привело к вам одно дело.
— К вашим услугам, господин Хог.
— Вам известно, что без помощи Жоэля и Гульды Хансен Рьюканфос вернул бы меня на свет Божий в виде трупа, не так ли? И я сейчас не имел бы удовольствия беседовать с вами.
— Да-да, я все знаю! — ответил господин Бенетт. — Газеты описывали ваше приключение… По правде сказать, эти храбрые молодые люди сполна заслужили, чтобы им достался главный выигрыш лотереи!
— Я держусь того же мнения, — согласился профессор. — Но, поскольку теперь это невозможно, мне хотелось бы, чтобы моя маленькая Гульда вернулась в Дааль с подарком… на память…
— Вот это прекрасная мысль, господин Хог!
— И, стало быть, я прошу помочь мне выбрать среди ваших сокровищ какую-нибудь вещицу из тех, что нравятся молодым девушкам.
— Охотно! — воскликнул господин Бенетт.
И он пригласил покупателя пройти к витринам с национальными норвежскими украшениями. Не правда ли, такая безделушка — прелестный памятный подарок, лучший из всех, что можно увезти из Христиании, а именно из великолепных магазинов господина Бенетта?!
Так подумал Сильвиус Хог, когда любезный торговец поспешил открыть перед ним все витрины.
— Признаться, я не разбираюсь в подобных вещах и полагаюсь на ваш собственный вкус.
— О, мы с вами поладим, господин Хог!
Перед ними лежали всевозможные ювелирные изделия шведских и норвежских мастеров, украшения тончайшей работы, которая иногда стоят дороже, чем драгоценный металл, из которого они сделаны.
— Что это такое? — спросил профессор.
— Это кольцо из накладного золота с висюльками, — послушайте, как они мелодично звенят!
— Очень красиво! — подтвердил Сильвиус Хог, примеряя кольцо на кончик мизинца. — Отложите-ка его, господин Бенетт, и покажите мне еще что-нибудь.
— Браслеты, ожерелья?
— И то и другое, с вашего позволения, и то и другое… А вот это что?
— Парные медные пуговицы для корсажа. Поглядите, как сияет медь на пурпурной [114] плиссированной [115] шерсти! С большим вкусом сделаны, и притом совсем недорого стоят!
— В самом деле, прелестно, господин Бенетт, отложим-ка и их.
— Однако, позволю себе заметить, господин Хог, что такие пуговицы предназначены исключительно для наряда невесты… в день свадьбы… а вы же знаете…
— Клянусь Святым Олафом, вы правы, господин Бенетт, вы совершенно правы! Бедняжка Гульда! К несчастью, не Оле делает ей этот подарок, а я, и преподношу я его не невесте!
— Вот именно, господин Хог.
— Что ж, давайте поглядим другие украшения для молодых девушек. Ага! Что это за крестик?
— Это шейный крестик с подвесками, что звенят при каждом движении.
— Очень красиво, просто прелестно!.. Отложите-ка и его тоже, господин Бенетт. Сейчас осмотрим то, что лежит в остальных витринах, и тогда выберем окончательно.
— Да, но…
— Что «но»?
— Такие крестики у нас, в Скандинавии, надевают только невесты… на венчании в церкви…
— Вот тебе на!.. Признайте, господин Бенетт, что мне чертовски не везет!
— Видите ли, господин Хог, это потому, что я в основном торгую свадебными украшениями, и в больших количествах. Так что не удивляйтесь…
— О, я ничуть не удивляюсь, просто я слегка озадачен.
— Мой вам совет: возьмите то золотое кольцо, что вы попросили отложить вначале.
— Гм… золотое кольцо… И все же мне хотелось бы подобрать у вас еще какое-нибудь украшение… как бы это выразиться… более декоративное, что ли…
— Ну, тогда смело берите вот эту серебряную филигранную нагрудную пластину, ее цепочки в четыре ряда так прекрасно смотрятся на шейках молодых девушек! Поглядите-ка: она вся усыпана искусственными бриллиантиками, блестящими латунными шариками и цветными гранеными бусинками. Это один из самых интересных образцов норвежского ювелирного искусства.
— Да-да, понимаю, — отозвался Сильвиус Хог. — Чудесная вещица, но, мне кажется, слишком уж претенциозная [116] для такой скромной девушки, как моя Гульда. По правде говоря, я все же предпочел бы те пуговицы и крестик, что вы мне показали. Неужто они предназначены только для невест и их нельзя подарить девушке по другому случаю?
— Господин Хог! — заявил Бенетт. — Насколько мне известно, стортинг не принимал закона, запрещающего делать подобные подарки… Конечно, это его упущение…
— Хорошо, хорошо, господин Бенетт, мы примем это к сведению. А пока я все-таки возьму и пуговицы и крестик… И потом, разве моей милой Гульде навсегда заказано замужество?.. Она хороша собою, она очаровательна, и, я думаю, ей еще представится случай надеть эти украшения! Итак, решено, я беру их и уношу с собой!
