Пьяная вишня
Молчаливый ужин сопровождался только нервным позвякиванием посуды. Машка лениво ковыряла свой плов, изредка подбирая по зернышку риса, а я уничтожала уже вторую порцию. Вот так всегда. Она мелкая и худая, а я мелкая… И на два размера больше. Ровно по количеству лишних порций. Но остановиться было невозможно, на меня напал какой-то небывалый жор и вдобавок к плову уничтожился целый судочек оливье, пока я голодно поглядывала на рулет.
Ухожу заваривать чай. Жаль, что из успокоительного остался только ромашковый и в доме нет ничего алкогольного. Эту беседу без смазки начать и пережить будет сложновато.
- Ты чего не ешь? - спрашиваю, заменяя тарелку с растерзанным пловом на блюдце с десертом и подвигая ближе кружку с чаем.
- Что-то не хочется, - бурчит себе под нос, пряча глаза.
Мои руки слишком дрожат и аккуратно сложить посуду в раковину не получается. Звон стоит такой, будто парочка нижних тарелок разбилась. Сегодня все идет не по плану. Опираюсь на раковину и сдаюсь.
- Маш, я не зверь. Меня не нужно бояться. Я просто не понимаю, как вышло, что моя жизнь идет ко дну, а лучшая подруга не на моей стороне! - выпаливаю на одном дыхании, глядя перед собой.
Мучительная тишина давит на барабанные перепонки. Она не торопится отвечать, и я слышу, как в окно начат тарабанить дождь и лает соседский алабай.
- Малинка, я не хотела. У меня просто не было никаких доказательств. Пока длилось ее разбирательство, я ни о чем не догадывалась. Меня и в офисе почти не бывает. Ты же знаешь, я всегда на заседаниях, - тихонько начинает Машка.
Сердце моментально разгоняется на максимум, становится очень жарко, я так и не сняла кофту. Путаясь в рукавах, стаскиваю лишнюю одежду. Машка, наоборот, кутается в воротник и прячет пальцы в рукава кардигана, сквозь ткань обнимая горячие бока кружки.
- Появление этой дамы в конце января меня удивило, но мало ли зачем она зашла. А вот пару недель назад, зайдя в кабинет Кости, я увидела ее. Ничего такого, они просто пили кофе, правда, она стояла у окна, рядом с его креслом. Мало ли какие закидоны у вип-клиентов, но Костя очень разозлился, что я помешала. Это было удивительнее всего, - терзая салфетку продолжает она.
Медленно разбирает на слои и рвет на тоненькие лоскутки. Звук рвущейся бумаги раздражал, но что-то возразить не могла.
С каждым ее словом я все сильнее держалась за край стола, пытаясь устоять на ногах. Черная пропасть утягивала все глубже и глубже на дно. Бешеное сердце колотилось где-то в горле, не позволяя нормально дышать. Я только отрывисто хватала ртом воздух и сползая на пол.
Это оказалось больнее, чем я думала. Подробности их пряток мне точно ни к чему.
Машка пугается моих маневров, подбегает и усаживается передо мной на колени. Начинает тараторить быстро-быстро, я еле успеваю уследить за смыслом.
- Малин, я больше ничего не знала, правда. Из его секретарши ничего не удалось вытрясти. А с той ерундой, что я видела, боялась идти, чтоб не расстраивать напрасно. У вас же все было отлично, ты мне только рассказывала как он тебе цветы и десерты по утрам присылает, как день рождения твой и отпуск планируете.
Мне стоило бы услышать все это раньше. Я не могу ее винить в то, что она ничего не говорила. Тут и рассказывать по сути нечего. Да и что бы я сделала? Начала принюхиваться к одежде Кости? Выискивать чужие волосы в его машине? Или точно так же застала бы их в офисе? Что бы изменилось? Просто наличие паранойи. А если бы Машка оказалась неправа? Меня бы явно сжирали сомнения. Я бы с ума сошла от догадок.
Мне стоило услышать это раньше не только для того, чтобы не сомневаться в подруге, но и еще чтобы она была рядом. Как сейчас сидела со мной, вытирая слезы. Пройти через этот ад было бы в разы легче.
- Так вчерашняя пьянка была за мое здоровье? - говорю, отпуская хоть одну из своих проблем.
- А то как же. Но она началась позавчера, - кривится она, - Торт твой забрала у кондитера и Жданову в офис отвезла. Вместе с заявлением.
- Надеюсь, ему вкусно было, - разочарованно киваю, но лицо Машки кривится в самой ехидной из всех ее улыбок.
- Не успела спросить как ему, - притворно рассматривает свой маникюр и добавляет, - когда залепила в рожу. Но вот то, что на пальцах у меня осталось, было очень даже. Ты опять пьяную вишню заказала?
- Как всегда. Ничего нет лучше шоколадных коржей и вишни, вымоченной в роме!
- А мне красный бархат еще нравится, - отмахивается Машка.
- Любишь краситель? - хохоча интересуюсь я, но когда смех стихает, вспоминаю, что была в ее словах еще одна деталь, которую нужно обсудить, - Маш, ты зачем уволилась? Я же знаю, как дорожила этой работой и как сложно устроиться в нашем крае.
- Малинка, Жданов не единственный работодатель. Справлюсь. Тем более, обросла знакомствами, не переживай. А с ним не смогла бы больше работать.
Мы перебираемся на диван, вооружившись ложками и мороженым, запускаем “Сладкий ноябрь” идеально красивый фильм, идеально попадающий в настроение. Можно ничего не говорить, просто хохотать, когда Нельсон пытается включить телевизор использующийся как кашпо, умиляться его первым свиданиям с Сарой, и немножечко умирать, обливаясь слезами во время финальной сцены, когда героиня прощается - “Теперь мне ничего не страшно. Ты - мое бессмертие.” и уходит, завязав герою глаза.
В этом состоянии нас и застал стук в дверь. Я уже догадывалась, кого там увижу, но вышло все равно неожиданно.
Марк стоял, держась за спинку кресла. Такого обычного, офисного, на колесиках. Ничего примечательного. Кроме цвета.
