– Что? Черт знает что такое! – возмутилась Нэнси, и Кейт снова подумала, как скучает по ней. – Они не могут ничего отрицать – у вас есть доказательства!
– Да. Но они говорят, что видео легко подделать… Ампула осталась у Мэтта. Даже если полиция не обыскала его при аресте, что маловероятно, содержимое наверняка погибло, потому что должно храниться при особых условиях. Все потеряно.
– А что, если достать новый образец?
Кейт задумалась.
– Может быть. Но я не знаю как. Вряд ли нам позволят зайти в ЦНЛ.
Кейт закрыла глаза. Она так устала. Она плохо спала все эти дни. Ей казалось, что, когда люди узнали, что происходит, кто-то влиятельный под общим нажимом возьмет дело в свои руки и правда раскроется, но ничего не изменилось. Кто знает, что случится, если начнется новая война с Европой? Возможно, правительство решит использовать эти бактерии. И они, распространившись по всему земному шару, убьют все живое. И все из-за того, что им не удалось ничего доказать. Если бы они с Мэттом могли достать новый образец, катастрофу можно было бы предотвратить. Ее успокаивало только то, что запись из 2019 года была размещена в Интернете и каждый мог ее посмотреть. Том теперь следил за тем, чтобы сайт, на котором они разместили видео, не сломался от бесконечного потока посетителей. Возможно, кто-то создаст вакцину, чтобы защититься от заражения, – если не будет слишком поздно.
Ее планшет запищал, оповещая о новом входящем звонке. Им целый день звонили из «Таймс», чтобы взять интервью.
– Бабушка и бабуля, мне пора. Я вам позвоню через пару дней, когда все немного уляжется, хорошо? Люблю вас.
– Как скажешь, милая. Мы мысленно с тобой и так тобой гордимся. Мы так рады… Кейт, невозможно передать, как много для нас значит то, что ты пытаешься защитить доброе имя нашей дочери.
Попрощавшись с ними, Кейт ответила на звонок из газеты. У них был длинный список вопросов, и она нашла в себе силы дать интервью. Пусть и без Мэтта, но она должна была бороться.
Кейт поставила на стол чашку с чаем и бросилась в ванную, где ее снова стошнило. Она больше так не могла – от всего ей становилось нехорошо, а от утренней новости стало еще хуже.
Она села на край ванны, вспоминая разговор с Томом. Он сидел на кухне. Увидев ее, подтолкнул к ней лежащую на столе газету:
– Кейт, вчера был суд над Мэттом – в ускоренном порядке…
Ее взгляд, минуя заголовок, скользнул по фотографии Мэтта. Он стоял в наручниках, со склоненной головой и выглядел подавленным.
– Процесс был закрытым «по причинам национальной безопасности», – продолжил Том. – Его признали виновным в терроризме и приговорили к пожизненному заключению.
Кейт закрыла глаза и глубоко вздохнула – ей не хватало воздуха. Три месяца спустя все уже забыли их историю. Никто не захотел докопаться до правды, а теперь Мэтта на всю жизнь посадили в тюрьму. Она не знала, что делать.
Она могла бы попытаться проникнуть в тюрьму и освободить Мэтта – но она не могла попасть на территорию Англии. Она могла бы проникнуть в лабораторию, чтобы достать новый образец, – но ампулы с бактериями, скорее всего, переместили в другое место. Все ее планы были абсурдными. Она ничего не могла сделать без Мэтта. Ничего.
Похоже было, что ей придется остаться в Шотландии с семьей Мэтта, просыпаться каждый день и ждать новостей о том, что опасное оружие нашли и уничтожили. Или что зараза расползается по Европе.
Она прополоскала рот и сплюнула в раковину. От постоянного напряжения живот скручивало почти каждое утро, и у нее даже прекратились месячные. Ей было так плохо. Похоже, что она серьезно больна, или… Она уставилась на свое бледное лицо в зеркале, и внезапно все встало на свои места. Как она раньше не догадалась?
Она беременна…
Она осторожно прижала ладони к животу. Беременна?
Кейт почувствовала, что вот-вот расплачется, а затем поняла, что заходится в истеричном хохоте.
У нее будет ребенок. От Мэтта. Наконец-то!
Они прошли через столько инкарнаций, и в этот раз она забеременела. В этот раз они оба были живы; в этот раз они все пережили, хотя и не были вместе. И значит, еще есть надежда, что они будут счастливы.
Внезапно Кейт поняла, что делать. Она не может сидеть и ждать, пока кто-то другой все исправит. Она сама должна спасти мир от смертельно опасных бактерий – ради ее ребенка, – и она должна вызволить Мэтта из тюрьмы.
Кейт начала строить планы. Ее живот рос, а планы становились все яснее.
Она изучила их прошлые жизни, пытаясь понять, к какому периоду инкарнаций принадлежало каждое ее воспоминание. Она нашла статьи Мэтью Гэллоуэя о Крымской войне – узкие колонки в старых изданиях «Таймс» – и полдня проплакала над строчками с подписью «наш специальный корреспондент».
Войны прошлых времен, о которых она никогда раньше не задумывалась, внезапно стали для нее чрезвычайно важными. Шесть раз они с Мэттом останавливали конец мира. Они помогли остановить восстание якобитов и предотвратили голод в Шотландии. Они помогли Англии и Франции выиграть войну, когда спасли командование в Крыму. А теперь они должны были спасти мир от смертоносной инфекции.
Похоже, без них человечество просто не выживет – вот для чего они рождались снова и снова.
Кейт написала несколько писем своему ребенку – на случай, если ее попытка окончится неудачей и она не вернется. Она хотела, чтобы их ребенок знал, что его любили и что его родителям было нелегко расстаться с ним.
Но все это – на случай. К своему ребенку она обязательно вернется.
А перед этим она освободит Мэтта и спасет мир.
Глава 33
Документы/в7/Временной-пейзаж-2019/МС-166
Сент-Андрус, Шотландия, 2039
Кейт чувствовала, что вот-вот лопнет. Она сражалась с собственным телом, напрягаясь до предела, чтобы все наконец кончилось, после стольких часов боли и непрекращающихся схваток.
Она выбилась из сил, но продолжала тужиться. Крепко схватившись за прутья кровати, она представляла, будто Мэтт держит ее за руку, пытаясь облегчить боль.
Но вот их ребенок родился.
Она устало закрыла глаза.
– Ни за что больше не пойду на это, – объявила она вслух на всякий случай. – Даже если Мэтт вернется и потребует еще десять детей. Ни за что на свете!
Никто не обратил внимания на ее слова, как последние девять часов не обращали внимания на ее крики и мольбы о том, чтобы ей дали каких-нибудь наркотиков, сию же минуту, ради бога.
Она созерцала розовый свет, проникавший через полузакрытые веки, пытаясь не думать о расползавшейся под ней луже. Никто не предупредил ее, что роды настолько отвратительны.
Кейт плыла в адреналиновом море, когда в руки ей вложили что-то маленькое и легкое. Она взглянула на крошечный сверток, и у нее перехватило дыхание. Девочка была очаровательной. Кейт надеялась, что, увидев ее, узнает в ней Мэтта, но пока что это был лишь пухлый, щекастый младенец. Она восхищенно улыбнулась, касаясь крошечных пальчиков и длинных ресниц.
Кейт спросила себя, почему этого не произошло раньше. Она могла бы чувствовать радость много раз, в каждой из жизней, но… Как странно бы было, родись ребенок в Карлайле. Он вырос бы к тому времени, когда они снова появились на свет. Она, Кейт, могла бы встретить свою дочь. И ее дочь была бы намного старше ее. И потом такое могло бы повториться. Но до сих пор у них не было детей – они не успевали зачать их, прежде чем их время истекало.
Малышка открыла глаза, заморгала от яркого света, и ответ пришел сам, словно Кейт знала его все это время, но просто не обращала внимания. Ее дочь и была всему причиной. Они снова и снова возвращались в этот мир и, конечно, готовы были родить ребенка, но терпели неудачу. И вот их ребенок родился.
Кейт поудобнее устроилась в подушках и почувствовала радостный зуд в кончиках пальцев. У них получилось. Кэтрин и Мэтью, Кейт и Мэтт, наконец-то сотворили ребенка. Теперь их ребенок может начать собственную жизнь и выполнить свое предназначение — должно быть, важное, раз они упорно появлялись в этом мире, чтобы в нем в итоге появилась эта кроха.
