– Куда ты сегодня? – спрашиваю я Ниель, когда она накидывает куртку. Собирается исчезнуть, как обычно – ни слова не говоря. Даже теперь, когда мы живем вместе, трудно смотреть, как она уходит.
– Хочешь со мной?
Я соскакиваю с дивана, хватаю куртку.
– Конечно.
Я всегда соглашаюсь, когда она зовет меня с собой. Никогда не знаю, на что соглашаюсь, но что бы это ни было, оно всякий раз оказывается неожиданным.
В воскресенье Ниель сказала, что хочет поиграть в пинбол. И мы играли – весь вечер, в каком-то зале игровых автоматов, о котором знают, кажется, только местные геймеры. В старом темном помещении, насквозь пропахшем тухлой картошкой и плесенью. Не самое аппетитное сочетание. Зато там можно найти все видеоигры, какие только существуют в природе. Я даже мозоли на пальцах натер.
Вчера Ниель купила три десятка воздушных шариков, наполненных гелием, и к каждой нитке привязала записку: «Тебя любят». А потом мы поехали на какую-то заброшенную ферму и отпустили их, стоя посреди заснеженного поля.
Перед тем как выпустить шары на волю, я спросил:
– Это тоже в списке?
– Вроде того.
Я подождал, понимая, что Ниель недоговаривает. И она пояснила:
– В списке указано так: «Заново пережить самый лучший день в своей жизни».
Я поглядел на облако разноцветных шаров.
– Ты что, уже раньше так делала?
– Нет. – Ниель весело улыбнулась и покачала головой. Отпустила шары, и они поплыли к затянутому тучами зимнему небу, расцвечивая яркими пятнами серо-белое пространство. – Но теперь обязательно еще как-нибудь повторю.
Я рассмеялся. Притянул ее к себе и поцеловал. Такая минута не могла не завершиться поцелуем, и я постарался, чтобы это было достойное завершение. Я целовал Ниель, а разноцветные точки проплывали над нашими головами.
В общем, сегодня я тоже не представляю, куда она меня потащит. И пускай. Так даже лучше. Я же знаю, что Ниель все равно превзойдет любые мои ожидания.
– Куда едем? – спрашиваю я, заводя пикап.
– Сначала к Элейн, – говорит Ниель, придвигаясь поближе.
– А потом? – не отстаю я.
– А потом… будем делать мир немножко счастливее. – Она подпрыгивает на сиденье и целует меня в щеку.
Вечно она так отвечает, что ничего яснее не становится.
Перетаскав от Элейн несколько пакетов с чем-то напоминающим материалы для постройки космического корабля, Ниель забирается на водительское сиденье. Разрешения не спрашивает. А я и не спорю. Ей явно не хочется, чтобы я раньше времени узнал, куда мы едем. Но чего я уж никак не ожидал, так это что мы окажемся у детской больницы.
Креншо славится своей медицинской школой, люди приезжают в здешние больницы отовсюду. Я слышал, тут проводят какие-то суперсовременные исследования. Это, кстати, одна из причин, почему многие сюда поступают учиться.
Сам же я выбрал Креншо совсем по другой причине.
Пока я иду за Ниель по больничным коридорам, стараюсь мысленно подготовиться к тому, что нас ждет. Но попробуй тут подготовься. Это тебе не перед забегом размяться.
– Это же просто дети, – говорит Ниель, прерывая мои мысли. Глядит на меня и ободряюще улыбается. – Расслабься, Кэл.
– Что, так заметно?
– Ты побледнел немного, – поясняет она и под дребезжание лифта берет меня за руку. – Мы должны помочь им вспомнить.
– Что вспомнить? – спрашиваю я, пока она ведет меня дальше по коридору.
– Что они дети. Что бы им ни пришлось пережить, все равно они еще дети.
Я смотрю в ее мерцающие глаза и киваю. Не то чтобы я не люблю детей. Просто раньше никогда не имел с ними дела, поскольку вижу ребятишек от силы пару раз в год, когда родственники к нам съезжаются.
Я глубоко вздыхаю и сжимаю руку Ниель. Ну правда, что такого страшного может случиться? Во всяком случае, это не хуже, чем знакомиться с родителями девушки.
Мы проходим еще через один коридор, и Ниель открывает стеклянную дверь с надписью: «Клиника „Ши“. Амбулаторное обслуживание». Придерживает ее передо мной. Стоит нам шагнуть за порог, как меня оглушает шум: дети переговариваются, смеются, младенцы ревут, видеоигры пищат, из телевизора доносятся голоса мультперсонажей.
– Привет, Мэдди, – говорит Ниель женщине за столом администратора – на ней медицинский халат, весь в улыбающихся снежинках.
– Привет, Ниель, – весело отвечает Мэдди и переводит взгляд на меня.
Я делаю вид, что случайно здесь оказался, изображаю полнейшую невозмутимость. Но по озабоченному лицу этой самой Мэдди понимаю, что она видит меня насквозь. Наверное, все дело в каплях пота, что выступили у меня на лбу.
– Ниель! – За столом появляется коротко стриженная рыжеволосая женщина. – Я так рада, что ты пришла. Дети уже спрашивали про тебя.
– Привет, Роуз, – отвечает Ниель. – Познакомься, это Кэл. Тот парень, про которого я вам говорила, он будет мне помогать: Элейн сегодня прийти не смогла.
– Ну конечно! Добро пожаловать, Кэл! – приветствует меня Роуз. – Тебе придется только сначала заполнить несколько бумаг, и еще мне нужна копия твоего удостоверения личности.
– Конечно, – отвечаю я и бросаю быстрый вопросительный взгляд на Ниель. Отдаю Роуз свои водительские права, и она уходит с ними в боковой кабинет.
– Элейн раньше работала тут медсестрой, – поясняет Ниель. Это не совсем то, о чем я хотел спросить. – И теперь приходит бесплатно помогать раз в неделю. Я уже два месяца вместе с ней хожу.
– Ясно, – отвечаю я. – А что мы все-таки будем делать, Ниель?
Но не успеваю дождаться ответа.
– Вот, – говорит Роуз и протягивает мне папку. – А это ваши волонтерские значки. Когда закончишь с бумагами, отдай их Мэдди и можешь проходить. Спасибо тебе большое, что решил нам помочь, Кэл!
– Не за что, – отвечаю я, не вполне представляя себе, что подразумевает мое волонтерство.
Вдруг из комнаты дальше по коридору раздается оглушительный вопль, и я весь каменею.
– Дети не слишком любят уколы, – поясняет Мэдди, заметив мою реакцию.
– Я их тоже не люблю, – отвечаю я и чувствую, как кровь отливает от лица.
– Я буду вон там, – говорит Ниель и показывает в дальний угол, где стоит большой стол, окруженный пластиковыми стульями.
Я киваю.
– Ниель! – слышу я радостные детские голоса, когда она подходит.
Я подписываю последний документ и отдаю папку Мэдди.
– Спасибо.
Прохожу мимо родителей, коротающих время за чтением, мимо мальчишек с игровой приставкой. Останавливаюсь в нескольких шагах от стола и смотрю, как Ниель раскладывает на нем что-то – кажется, какие-то принадлежности для поделок.
– Дети подсознательно чуют страх, – говорит у меня за спиной медсестра, и я резко оборачиваюсь.
Вот ведь влип!
Ниель оглядывается:
– Ты идешь?
Я приближаюсь с опаской, чувствуя себя здесь чужаком. И, судя по странным взглядам детей, они тоже видят во мне чужака.
Ниель берет меня за руку и подводит к столу:
– Они не кусаются… обычно.
Кто-то смеется. Я оглядываюсь и вижу мужчину с маленьким мальчиком на коленях. Он опускает глаза и старается скрыть улыбку. Только этого еще не хватало.
– Ты кто? – На меня смотрит снизу вверх девочка – у нее не хватает двух передних зубов, а лысая голова повязана разноцветным шарфом. Она держится за какую-то металлическую конструкцию, и какой-то аппарат гонит прозрачную жидкость по трубке, уходящей под розовый свитер.
Я открываю рот, но не издаю ни звука. Хорош, нечего сказать: маленькой девочки испугался.
– Это Кэл, – говорит Ниель. – Он немного стесняется. – Она улыбается мне, и я закатываю глаза.
– Привет, – наконец говорю я девочке. – Как тебя зовут?
– Талли, – отвечает она. – Мне уже шесть лет.
– Что мы сегодня будем делать? – спрашивает кудрявый темноволосый мальчик. От него не тянутся трубки ни к какому аппарату. Он подозрительно разглядывает лежащий на столе розовый цветок. – Только не эту девчоночью фигню. Меня стошнит.
– Вот что мы будем делать. – Ниель достает из пакета меч. Лезвие оклеено фольгой, а рукоятка украшена пластиковыми цветами. По всей длине лезвия идут наклейки-сердечки. – Не волнуйся, Джейкоб. Тебе вполне можно обойтись и без цветочков. – Она улыбается мальчику. – Хотя, по-моему, они очень даже красивые.
