– Нет, – помотали головами друзья.
– Вот и замечательно, – улыбнулся принц. – Идемте.
В кабинете, удобно расположившись за уже накрытым столом, друзья принялись завтракать.
– Ну, – сказал Рилонда, разливая маньяри, – рассказывайте новости.
– Какие там новости, – Дайо пожал плечами. – Ничего интересного, весь год учились так, что голова чуть не лопнула.
– Только не говори, что это не доставляло тебе удовольствия, – усмехнулся принц. – знаем мы вас, эйринцев… Да, Алан? – он весело подмигнул землянину. – Кстати, как они тебе? Сильно разрушили твои прочные, устоявшиеся представления о жизни?
– До основания, – Алан тоже усмехнулся.
– Я тебе это предсказывал…
– Я помню…
– Ну ладно, хватит нас обсуждать, – прервал Дайо их светскую беседу. – Лучше сам что-нибудь расскажи. Мне вот, например, интересно, как проходит семейная жизнь, если учесть, что женился ты через два месяца после знакомства? Если бы я не был очень хорошо знаком с Гелой, я бы назвал это… по меньшей мере, безрассудством.
Рилонда с улыбкой покачал головой.
– Дались вам всем эти два месяца… Перед свадьбой тоже только и слышал. Просто я точно знал, что Гела – моя женщина. А если я знал это точно, чего, собственно, было ждать?
– Ты имеешь в виду то свое видение?
– Да, я видел ее, когда умирал. Это была она, я узнал бы ее из миллиона. И видение меня не обмануло. Я очень счастлив с Гелой. Вот только три месяца разлуки… Это действительно тяжело.
– Ты мне это говоришь, – вздохнул Алан. – Кстати, об этой самой Декстре… То, что расчеты Гелы и Веланды полностью подтвердились, мы уже знаем из новостей. Но верны ли сведения, что вы отдаете Декстру номийцам?
– Да, – подхватил Дайо. – Я тоже кое-что хотел бы узнать с профессиональной точки зрения. Как вы вообще восстановили отношения с номийцами после того, что они с тобой сделали?
– О, про номийцев – это довольно долгая история, – задумчиво произнес Рилонда.
– А мы пока не торопимся.
– Хорошо, тогда расскажу все по-порядку. Все началось нынешней весной…
ГЛАВА 3. ПРО НОМИЙЦЕВ
Холодный весенний ветер горстями швырял дождевые струи в окно кабинета принца Рилонды, вдребезги разбивая их о стекло. Осколки воды обреченно сползали вниз, образуя неровные, растрепанные дорожки.
Принц устроился в кресле с компьютером на коленях: на сайте Государственного совета сегодня утром появились результаты исследований нескольких известных Атонских экономистов. Госсовет рассматривал поправки к одному из законов Кодекса Налогообложения, и неделю назад экономистам было поручено представить прогнозы – как, по их мнению, принятие поправок повлияет на статьи бюджета. Он был на середине третьего доклада, когда в дверь мягко постучали.
– Сынок, можно? – король Гаренда заглянул в кабинет.
– Конечно, пап, проходи, садись, – улыбнулся принц.
После того, как принц чуть не погиб, а король, переживший угрозу потери единственного сына, решился на искренние объяснения, между ними установились доверительные, сердечные отношения, позволившие Рилонде наконец почувствовать родительские тепло и любовь, которых он был лишен в детстве.
– Сегодня на сайт закинули экономические прогнозы по налоговым поправкам, – он кивнул на компьютер. – Вот, изучаю.
– Это хорошо, – король уселся напротив, но взгляд его рассеянно заскользил по стенам кабинета, ни на чем не останавливаясь. – Это очень важно. А где Гела? На работе?
– Да, в обсерватории, как всегда, – Рилонда внимательно посмотрел на отца. – Пап, что случилось?
Король тяжело вздохнул.
– Рилонда, ко мне только что приехал директор Космического центра. На нашей орбите второй день находится правительственный номийский корабль, на его борту – сам А-Тох.
– Вот как? – принц отложил компьютер в сторону. – Что ему нужно?
– Передал через Космический Центр, что очень просит встречи с нами. Что это вопрос жизни и смерти, и не его лично, а всех двадцати миллиардов номийцев.
– Вопрос жизни и смерти всех номийцев? – удивленно поднял брови принц.
– Сынок, я понимаю, что тебе будет, мягко говоря, неприятно с ним разговаривать. Скажи, согласен ли ты принять его, и если нет, я прикажу ему убираться восвояси.
– Нет-нет, не гони его, пусть приземляется. Если что-то угрожает населению целой планеты, нужно выслушать. А я в порядке, за меня не беспокойся.
– Хорошо, – король поднялся. – Я отдам распоряжение, чтобы его встретили и привезли во дворец.
– Как думаешь, сколько это займет? У меня в три часа совещание в министерстве образования. А потом я должен быть на открытии форума фирм-экспортеров по внешней торговле.
– Думаю, успеем, – и король вышел.
Оставшись один, принц снова взял компьютер, но сосредоточиться на докладе уже не смог. Скоро он вновь увидится с человеком, обрекшим его на смерть… О событиях на саммите Большой Пятерки он старался не вспоминать, но если звучало где-то в окружении имя Номийского правителя, им овладевало странное чувство – не ненависти, а скорей, отвращения…
Вскоре его пригласили в приемный кабинет отца, и, войдя туда, он увидел сидящих за столом переговоров короля и господина А-Тоха. Председатель Главной Партии поприветствовал его низким наклоном головы. На традиционное номийское приветствие – взятие в свои руки рук собеседника, сложенных лодочкой, он, конечно, не решился. Принц сухо кивнул и уселся рядом с отцом.
А-Тох выглядел усталым, даже изможденным – так выглядят люди, которых тяготит, угнетает нечто неразрешимое, отнимающее покой. Он откашлялся.
– Прежде всего, позвольте поблагодарить вас, господа, за ваше согласие на мой визит…
– Не стоит, – поморщился король. – Давайте к делу.
– Да-да, конечно. Причина моего визита к вам – публикация сообщения, что вновь открытая атонскими астрофизиками планета, названная Декстрой, возможно, пригодна для жизни…
– Да, мы действительно опубликовали официальное сообщение об этом, – подтвердил король. – В полном соответствии с условиями Ремского договора. Но в заявлении говорилось также о том, что открытие пока не подтверждено, предстоит еще экспедиция.
– Веланда до сих пор никогда не ошибался, – тихо произнес А-Тох.
– А почему, собственно, Вас так интересует Декстра?
– Я объясню, господин король. Дело в том, что наша звезда Дэя – двойная звезда, только ее парой является не вторая звезда, а черная дыра. Ранее нас это не беспокоило, но, к сожалению, Дэя довольно стара, и несколько десятков лет назад с ее поверхности началось активное истечение газа. Если бы не черная дыра, это могло бы продлиться еще многие тысячи лет, но… – Номийский правитель запнулся.
– Засчет аккреции черная дыра увеличивается, и процесс стремительно ускоряется, – договорил за него Рилонда.
– Совершенно верно, господин принц.
– Сколько, по прогнозам ваших ученых, осталось Дэе?
– Около трех лет.
– О чем вы говорите? – недоуменно спросил король.
– Сейчас расскажу, – принц повернулся к отцу. – Дело в том, что звезда не живет вечно. Она образуется из космических газопылевых облаков. При сжатии под действием тяготения сгустка газа его внутренняя часть разогревается, и начинаются ядерные реакции. На первом этапе жизни водород превращается в гелий, на последующих – начинается горение гелия и образуется углерод. В дальнейшем ядерные реакции создают в центре звезды все более тяжелые элементы, вплоть до железа. Синтез элементов тяжелее железа уже не приводит к выделению энергии. Внешние области звезды постепенно расширяются, начинается отток газа в пространство, а ядро, наоборот, сжимается. Это влечет за собой взрыв – вспышку сверхновой. Но в данном случае, находясь в паре с черной дырой, Дэя, скорее всего, до этого не доживет… Пока она была относительно молода, такое соседство не представляло опасности для Нома, т. к. радиус черной дыры довольно мал. С наступлением старости Дэя начала активно источать газ; но если бы рядом не было черной дыры, номийцы действительно могли бы не беспокоиться еще несколько тысяч лет. Однако присутствие черной дыры коренным образом меняет дело. Засчет поглощения газа, или аккреции, она быстро разрастается. Ее горизонт событий, то есть область гравитации, а также сила гравитации увеличиваются с огромной скоростью. А это, в свою очередь, приводит к еще более интенсивному притяжению газового вещества близлежащей звезды. Таким образом, если можно так выразиться, черная дыра постепенно «высасывает» Дэю, и процесс этот – взаимоусиливающийся, необратимый и стремительно нарастающий. И, как ты понимаешь, смерть звезды означает гибель и для планеты. Это действительно катастрофа.
