31
Была бы я помоложе, смутилась бы. Даже сейчас я себя Золушкой чувствую, которая приехала на бал в карете из тыквы. Кусаю губы, и тихо крою себя матом.
Я же знала фамилию Егора. Знала, как зовут его братьев. Но не сопоставила что Марат Соколовский — это тот самый Марат Соколовский, который в списке Форбс. И ладно бы у нас в городе миллионеры и миллиардеры за каждым углом встречались как в столице. Но мы не в столице, и Марата Соколовского знает каждый школьник! Не лично, разумеется, а по статьям, по интервью, по новостным пабликам.
Его хвалили за благотворительную деятельность, за то, что он создает рабочие места и предоставляет выпускникам школ практику в своем бизнесе, оплачивает учебу одаренных студентов. Соколовский даже дорогу за свой счет отремонтировал, и сквер в центре города облагородил — я сама в эфире его хвалила, так как мы с Витей и Катей около этого сквера жили.
Марата Соколовского многие ругали. Журналисты писали, что честным способом таких денег не заработать, а значит он обычный ворюга, хапуга и вообще бандит. Выходили журналистские расследования, в которых прямо указывалась связь со странными исчезновениями людей, когда-то перешедших дорогу Соколовскому.
Много всего знают в нашем городе про Марата Соколовского. И я знала. Господи, я даже видела его на нескольких вечеринках! Но я не сопоставила, что они с Егором братья.
Катя стоит в холле, открыв рот как настоящая мультяшка. Я щелкнула дочку по подбородку, чтобы кое-кто маленький подобрал челюсть.
— Марат, — представился мужчина. — А это моя жена Алика.
— Очень приятно, — светски улыбнулась я. — Мы встречались на мероприятиях, но представлены не были.
— Надеюсь, мы подружимся, — Алика приобняла меня, и опустилась перед Катей. — Привет, я буду рада, если тебе у нас понравится. Дом большой, есть где разбегаться. Разрешаю разгромить несколько комнат.
— Аль, Катя же не мальчишка-разбойник, — рассмеялся Егор.
— Вы плохо знаете нас, девочек, — фыркнула Алика.
Катя закивала, улыбнулась, и снова посмотрела на Марата Соколовского. И снова, блин, рот приоткрыла. Что её так зацепило?
— Мадемуазель, рот прикройте, муха залетит, — прошептала я, и снова ущипнула дочку за подбородок.
— А вы братья? Родные? — выдала Катя. — У вас семейное это, да? У дяди Егора трость, у вас тоже трость, и вы оба хромаете. Это семей…
— Катя, — я прижала дочку к своим ногам, приобнимая её и всем своим видом намекая что лучше бы помолчать.
— Простите, — пропищала она.
— Ничего. Видимо, у нас это и правда семейное, — кивнул брат Егора.
Какие же они разные! Внешне есть сходство, но нужно присматриваться, и сходство это заметно только если знаешь, что Марат и Егор братья. Отличий намного больше. Егор даже когда не улыбается выглядит добрым, а его брат… он не то чтобы злой, скорее он неулыбчивый и мрачноватый. На миг я даже пожалела, что мы приехали к семье Егора. Я по наивности думала что все его родственники такие же, как сам Егор — добрые, мягкие, спокойные.
— Чуть позже познакомим тебя с нашей дочкой, — вдруг улыбнулся Марат, обращаясь к Кате. — Она младше. Если тебе будет с ней скучно, не заставляй себя играть с ней, разница в возрасте у вас приличная. Но вдруг вам понравится играть вместе, кто знает.
— А как её зовут? Сколько ей лет? А вам сколько лет? — Катя начала сыпать вопросами, я потянулась к дочке чтобы урезонить её, но меня в оборот взял Егор.
— Оставь. Марат ладит с детьми, дочку не обидит.
— Она сама кого хочешь обидит. Нет, ты слышал о чем она спрашивает?
— Спокойно, — фыркнул Егор. — Идем, покажу тебе комнату. А за Катю не бойся, Алике вообще нужно было идти нянькой работать, она всех детей обожает. Развлечет её, накормит, со своей мелкой познакомят. И не злись, ты сама-то в детстве разве была тактичной?
Боже, нет, я была ужасной. Я вдруг хохотнула, Егор взглянул на меня с интересом.
— Мы с мамой как-то шли из музыкалки. Мне было лет девять-десять. На остановку шли, а нам навстречу негр. До сих пор помню: он был в бежевом костюме, а на голове была шляпа, что-то вроде цилиндра. Я уставилась на него как на чудо света, вот прям как Катя рот открыла. До этого я только в американских фильмах видела темнокожих, а тут вживую. Уставилась на него невоспитанно, маме пришлось меня волоком на остановку тащить.
— Ай, какая нетолерантная девочка, — подначил меня Егор.
— А еще ехали мы с мамой в автобусе, я только-только в школу пошла. Знаешь эти сидения в автобусе, которые напротив друг друга, два на два. Мы с мамой сидели вместе, напротив нас села девушка, а у неё, сейчас я это понимаю, акне. Всё лицо красное, такое тональником не замажешь. И я начала допытываться до бедняги, что у неё с лицом. Мама дергала меня, ругала, просила замолчать, а мне интересно было, и я не отставала. Девушка эта пыталась отвечать, а потом расплакалась, и вышла из автобуса. Ужас, — покачала я головой. — У неё наверное комплексы были из-за акне, а тут гадкий ребенок со своими вопросами.
— Все мы такими были. Если ребенок ведет себя идеально и не заставляет родителей краснеть за себя, значит с этим ребенком что-то не так.
— Ты прав.
— Вот твоя комната. Эта дверь ведет в комнату поменьше, Катя может спать в смежной комнате, а может с тобой оставаться, если ей страшно будет спать одной в незнакомом доме.
— А твоя комната?
— Напротив, — подмигнул Егор.
— Хитро́.
— А то, — он приобнял меня. — Не такой уж я хороший, как видишь. Буду рядом и днем и ночью в надежде что ты перепутаешь наши комнаты, войдешь ко мне, и останешься.
— До утра?
— Навсегда.
