Глава 27
Глава 27
Как бы мне ни хотелось это признавать, Миша и я – совершенно гиблый несовместимый вариант. Он никогда меня не похвалит и не поблагодарит. Не знаю, что нужно приготовить, чтобы он снизошел до комплиментов. А ведь шницель был вкусный! Не знаю, почему мне нужна эта самая похвала, возможно, потому что я ее никогда и не получала. Папа в принципе скуп на эмоции. Но мне нужна она сейчас от Медведева. И не только она.
Миша как будто специально не покидает квартиру уже второй день. Его присутствие меня одновременно радует и напрягает. Я не понимаю, кто мы друг другу. Мне неловко смотреть ему в глаза. И по-прежнему стыдно за мои слова.
Перевожу взгляд на нарисованный портрет и понимаю, что переборщила с бородой. Это уже не Миша, а реальный одичавший лесник. Но выглядит это забавно. Хоть я и не люблю рисунки в цвете, сейчас я как никогда довольна нарисованным. Как будто передо мной и вправду живой Медведев в профиле.
– Я всерьез обеспокоен твоим слухом, – вздрагиваю, когда рядом со мной на кровать садится Миша. – То кино смотришь никого не замечая, то барабанную дробь в дверь не слышишь.
– У меня все в порядке со слухом. Дело в увлечении.
Ну вот почему я не нарисовала кого-нибудь другого? Теперь сиди и оправдывайся, почему именно он на бумаге.
– А почему я в футболке, если позади снег?
– Не знаю. Так увиделось. Учитывая, что позади тебя деревенский домик, можно представить, что ты вышел на улицу без верхней одежды… ну скажем, рубить дрова. Ты же чем-то должен топить печь, – вот уже чего не ожидала, так это того, что Миша улыбнется. Без злобы и иронии. По-доброму. – Почему ты улыбаешься?
– Да так. Картинка вполне реальная. Только, мне кажется, я пострашнее в жизни.
– Это твоя борода страшная, а сам ты очень даже ничего.
– И задница у меня красивая, – ну какой же гад! – Я помню. Пойдем.
– Куда? – растерянно бормочу я.
– Елку украшать. Я ее наконец-то собрал.
– Елку? До нового года почти месяц.
– И что? Надо ждать тридцать первое декабря? А чтобы съесть селедку под шубой с оливье еще и полночь?
– Ну с едой это вроде бы традиция.
– Какая, к чертям собачьим, традиция? Ты знаешь, меня мать вечно била по рукам, когда я пытался что-нибудь схватить со стола во время готовки «не тронь, это на новый год». В итоге после двенадцати есть уже не хотелось. А если и хотелось – наедался чем-нибудь одним. На все меня не хватало. А на следующий день эти салаты потом уже жрать никто не хотел. Так что на хрен это все. Если хочется – делай сейчас. Потом может быть уже поздно.
– Это ко всему относится?
– Ты о чем?
– Если хочется – делай это сейчас, ты так сказал, – кажется, мой вопрос озадачил Мишу. Переведя на меня взгляд, он как-то грустно ухмыльнулся.
– Не ко всему. Иногда хотелки могут стоить жизни. Пойдем, – резко встает с кровати и тут же протягивает мне руку.
Да что же это такое? Может, у меня какое-то психическое заболевание? Почему меня так штормит? То плакать хочется навзрыд от стойкой убежденности, что Медведеву на меня плевать. То улыбаться как дура за почищенную мандаринку и приглашение украсить елку. И целоваться. Как же мне хочется, чтобы он меня поцеловал.
– Ты чего?
– Не ожидала, что елка будет такой большой. Прям как ты.
– Игрушек достаточно. Не переживай.
О таком романтичном моменте я и не мечтала. Вешать игрушки бок о бок с Мишей, как минимум, приятно. Сердце в очередной раз начинает барабанить как сумасшедшее. Это просто игрушки, угомонись, Берсеньева.
Перехватываю Мишину руку, как только он пытается повесить на елку зеленый шар.
– Ты чего?
– Ну он же сюда не подходит. Ты что не видишь? Все сливается.
– То есть выбранные тобой розовые шары подходят? – не скрывая иронии в голосе, выдает Миша.
– Конечно. А ты еще мишуру повесь, которая лежит в коробке. И бусы сверху накинь. Ах да, дождиком еще укрась, ну и вишенка на торте электрическую гирлянду вдобавок. Побольше всего надо, да?
– Вообще-то я и собирался все это сделать. Мне так нравится.
– Не будь колхозником. Я научу тебя, Мишенька, красоте, раз никто не смог. Много – не равно хорошо. Сделаем акцент на одной цветовой гамме у шаров. Без мишуры и дождика. Но с электрической гирляндой. Не надо делать такое лицо. Бери розовые шары, звездочки… О! Сердечки. Ты покупал?
– По акции первого января, все по десять рублей.
– Так дешево? Ты шутишь?
– Нет.
– И ты ходишь первого января по магазинам?
– Конечно, скидок до хрена.
– Никогда не думала об этом.
– Ну еще бы ты об это думала.
– Ладно, давай вешай. Только не совсем близко друг к другу. Хорошо?
– Как получится.
Готова поклясться, что Медведев еле сдерживается, чтобы не послать меня на растение со всеми розовыми шарами, но держится.
Елка в итоге получилась прелестная. Жаль только, что нарядили мы ее слишком быстро.
– Ну как? Тебе нравится?
– Девчачья какая-то.
– Это не ответ. Тебе нравится?
– Нравится-не нравится, спи моя красавица.
– Ну я же чувствую, что она тебе нравится. Неужели так сложно это признать?
– Нравится. Все?
– Нет, не все. Ты зачем повесил сюда стеклянный шар?
– Наверное, потому что он розовый.
– Это небезопасно. Он может упасть и разбиться.
– В доме нет маленьких детей, так что пофиг. Советую больше не компостировать мне мозги. Пазлы будешь со мной собирать? – это мне сейчас послышалось? Пазлы?
– Что ты сказал?
– Тебя все-таки показать ЛОРу?
– Буду!
***
Сколько себя помню – всегда терпеть не могла собирать пазлы. Это скучно и неинтересно. Возможно, это последствия того, что меня заставляли их собирать, мотивируя тем, что это развивает человека. Не знаю, что это развивает, но одно знаю точно, Мише это определенно нравится. И я готова это терпеть, только потому что мне нравится наблюдать за его сосредоточенным лицом. Несмотря на всю серьезность, выглядит он забавным. Этакая стокилограммовая махина сидит в позе лотоса на ковре и сосредоточенно ищет недостающие элементы. В лото бы еще предложил поиграть. Романтик, блин.
