Глава 4
Несколько часов до нового года, городское отделение полиции номер два, «тигрятник» — романтика. Хорошо, что в клетке со мной никого нет. Это даже удивительно — праздник всё-таки. Где все эти невкусно пахнущие нетрезвые люди? Где женщины с низкой социальной ответственностью? Где, в конце концов, буйные преступные элементы, которым шьют «хулиганку»? Наверное, к вечеру подтянутся. А мне остаётся надеяться, что я выберусь отсюда до этого времени.
Никогда прежде не бывала в таком заведении в качестве подозреваемой. С наступающим, Никусь! Экстрим удался. Но, к сожалению, он ещё не закончился. Как и моя простуда: сопли ручьём, в горле саднит, глаза слезятся и температура, похоже, пошла за тридцать восемь. «Ол инклюзив»! Только отельчик так себе.
— Ларина! На выход!
Лязг затвора на двери ласкает слух, но радоваться рано. Мне уже объяснили, что из «тигрятника» я пойду в кабинет следователя. Чистосердечного он от меня не дождётся — не в чем мне сознаваться, но объясниться надо. Я домой хочу, мне полежать надо…
Вот только есть реальный риск прилечь прямо в отделении полиции. В обморок. Потому что следователем, к которому меня приводят, оказывается тот самый Орлик, мой сосед Саня. Он же невыносимый хам и любитель распускать лапы.
— Ну здравствуй, котёнок, — Александр барабанит пальцами по столешнице.
Из меня так и рвётся «вечер в хату», но я сдерживаю язвительный порыв.
— Здрас-с-сьте, — киваю.
Мы в кабинете одни. Тут много столов, за каждым из них точно кто-то работает, но не сейчас. Так уж вышло, что единственный следователь-трудоголик тридцать первого декабря — мой невыносимый сосед.
— Проходи, присаживайся, — кивает на видавший виды стул рядом с его рабочим местом.
Ох, мне бы полежать. Кошусь на мини-диван у стенки и, вздохнув, иду мимо него к столу следователя.
— Я не виновата, — выдаю и захожусь в кашле.
Саня смотрит на меня несколько секунд, а потом достаёт из недр тумбочки бутылку минеральной воды и стакан.
— Попей, — протягивает мне спасительную влагу.
Пью. Минералка солёная с газами — горло дерёт ещё больше, кашель не прекращается. Из глаз слёзы рекой. Ужас!
— Я из… извиняюсь, — держусь за горло, пытаясь отдышаться.
— Заболела, что ли?
— Всё нормально.
Я не собираюсь давить на жалость. Хотя мне очень плохо, если не сказать резче.
— Ага, вижу, как нормально, — тянется через стол и припечатывает ладонь к моему лбу. — Так, посиди, котён, я сейчас вернусь, — хмурый, как туча, встаёт из-за стола и выходит в коридор.
Мне сейчас плевать на всё на свете. Даже на «котёнка», «котёну» и остальные нежности, которые нахал, зуб даю, ещё выдаст в мой адрес. Не до того вообще. Перед глазами всё плывёт, голова раскалывается. Я несколько часов просидела в «тигрятнике» больная и состояние моё резко ухудшилось.
— Капец… — шепчу и закрываю глаза.
— В нашей богадельне ни у кого нет таблеток, — Саня возвращается и, громко хлопнув дверью, шагает по кабинету.
Открываю глаза и прямлю спину — не хочу, чтобы сосед понял, что мне совсем фигово.
— Говорю же, нормально всё, — упорно пытаюсь отнекиваться.
— Жужжать перестала и градусник под мышку сунула, — приказывает нахал, протягивая мне ртутный термометр.
— Мне кажется, или я в кабинете следователя, а не доктора? — хриплю.
— Быро! — рявкает.
Мне ничего не остаётся, кроме как подчиниться. Ставлю градусник, а сосед засекает время.
— Допрашивать будешь? — вздыхаю.
— Делать мне больше нехрен, — между бровями красавчика появляется суровая складочка.
Достаёт какие-то бумаги, читает, потом пишет что-то быстро.
— Ты про меня там строчишь? — шмыгая носом, заглядываю в писанину.
— Сценарий к фильму для взрослых, где мы с тобой сыграем главные роли, — без тени улыбки выдаёт сосед и кладёт передо мной листочек с каракулями. — Подписывай.
— Не буду я ничего подписывать… пока не прочитаю.
Честно пытаюсь разобрать текст, но почерк у Сани хуже, чем у хирурга. И перед глазами у меня всё пляшет. Без шансов, короче.
— Начиталась?
— Я ничего не поняла, — признаюсь, возвращая бумагу на стол.
— У маруси, из-за которой ты к нам загремела, уже не первый раз уводят кошелёк. И происходит это в одной и той же гостинице.
— Это как?
— Просто, кис, — Саня откидывается на спинку кресла. — Походу, она там с кем-то из персонала в дуэте работает. Камеры сломались, свидетелей нет — одна и та же песня. Девка пишет заяву на конкретного человека, которого цепляет в гостинице, а мы работаем.
— Я не понимаю…
— Думаю, потом они предлагают жертве заплатить круглую сумму за то, что маруся заберёт заявление. Потому что заявы она забирала два раза. Ты третья. Мошенница она, котёнок.
— Но с этим надо что-то делать! — я на несколько мгновений забываю, что мне плохо.
— Именно это я тебе и предлагаю, — снова кладёт передо мной бумажный лист. — Сначала подпишешь это, а потом спокойно дождёшься, когда мадама найдёт тебя и станет шантажировать. Заяву на неё сразу оформим от твоего имени.
— И мне ничего не будет?
— Котён, не провоцируй меня, да? — в глазах полицейского мелькает совсем не рабочий интерес. — Я очень хочу тебя отшлёпать, — хлопает ладонью по столу, — прямо здесь. Подписывай, — кивает на документ.
Этот его нехитрый жест в сочетании с хищным голодным взглядом вызывает трепет. И мурашки. И чёрт знает какую ещё химическую реакцию в моём и без того нездоровом организме!
— Просто подпись поставить? — спрашиваю, сглотнув нервно.
— Пиши с моих слов записано верно, ставь дату и роспись.
Царапаю на листочке, как сказано, и отдаю Александру.
— Всё?
— Нет. Градусник давай, — протягивает мне открытую ладонь.
Вытаскиваю термометр из-под мышки и хочу сначала сама посмотреть, сколько там набежало, но властный полицейский не оставляет мне шанса. Он отбирает градусник, крутит в пальцах и брови его ползут вверх.
