Последний месяц мне дался очень тяжело. Ходить всё труднее – отекают ноги, а из-за огромного живота ничего не видно, поясницу ломит и как говорится в том мультике «…и хвост отваливается», но мысль, что скоро я прижму к сердцу моих кровиночек, окупала все неудобства. Алекс и Ворс не оставляли меня больше ни на минуту, за исключением тех моментов, когда их сменяли другие мужья.
Вчера прибыли порталом обескураженные Делана и Вина. За день до этого в деревне отмечали летний Праздник даров, когда ирлинги подносят на алтарь Богини ягоды и мёд. В ходе праздничной церемонии им было дано новое пророчество. Оно звучит так: «Когда жизнью окупят смерть на светлом камне, то разрушенное станет целым. И будет дарован редкий дар тому, кто правит сейчас, и тому, кто когда-нибудь будет править». У Деланы была версия того, о чём эти строки.
Поскольку алтарный камень раскололся после жертвоприношения на нём человеческой девушки и нагини, то появление на свет их на камне в храме дарует прощение Лиры, а поскольку только я жду такую двойню, то моим родильным залом станет Разрушенный храм. Да уж. Даже разрешиться спокойно у меня не получится, но ведь я сама просила Богиню о милости открыть храм для всех, так что улыбаемся и делаем вид, что так и планировалось.
Сегодня утром Вириэль наконец поговорила с Лессардом. Они решили свои разногласия и прошли обряд единства аинов. Повелительница сообщила о неожиданном обретении своим венценосным женихам, пригласив их в усадьбу, на нейтральную территорию. Виарон был даже рад. Как выяснила «кузина», его постоянная любовница Миринисэль забеременела от неверного величества, и он сам не знал, как аннулировать скоропостижную помолвку с повелительницей, не опасаясь мести ему и его возлюбленной. А вот с нагом возникли серьёзные проблемы. Шиарашш успел влюбиться в Вириэль, и теперь ничего не могло спасти его от бездетности и одиночества, что неприемлемо для главы княжества. Взять его вторым мужем, даже при согласии Лессарда, тоже невозможно, ведь у Вири может быть близость лишь с Лессом. У меня дома разгорался политический скандал, но мне резко стало не до него – отошли воды.
Началась жуткая суматоха. Маги срочно открывали портал; Делана, Вина и Вириэль успокаивали меня, сидящую на руках у… Шиарашша! Гигант схватил меня и категорически отказывался отдать мужьям, чем невероятно нервировал их. На шум прибежали отсутствовавший Ададжи и Инсиниэль, с которым они рыбачили неподалёку. В этой кутерьме замерцал проём портала, и вся галдящая толпа, окружив несущего меня князя, двинулась к алтарю Разрушенного храма. Делана успела отправить сообщение, и в храме нас ждали ирлингицы. Алтарь был накрыт простынями, а неподалёку чернокрылые мужчины наполняли большие ёмкости горячей и холодной водой.
Схватки становились всё сильнее и чаще, но, несмотря на многочисленные просьбы, ни князь, ни мертвенно-бледные мужья с Инси храм не покинули. Мне было не до них. Боль буквально разрывала меня, она была то яркой вспышкой, то тихим огоньком, но не прекращалась уже несколько часов. Я не знала, как всё должно быть, но, судя по встревоженным лицам Деланы и Вириэль, что-то шло не так.
У Вири на висках выступил пот и всегда идеальная прическа растрепалась, но она водила над животом руками и пела что-то на незнакомом мелодичном языке, руки матери Ададжи были в моей крови. Она помогала мне, проводя какие-то болезненные манипуляции внутри. Я почувствовала, что силы на исходе и молила Богиню спасти моих девочек и не забирать жизнь Инсиниэля, связанного со мной ритуалом.
Вдруг мои малышки перевернулись внутри меня, и я увидела, как змейка выталкивает своим гибким хвостом дочь Ворса. Над алтарём раздался первый обиженный писк моей сероглазой девочки, а спустя минут десять на свет появилась чернохвостая малышка-нагиня. Алтарь подо мной засиял и немного нагрелся. Ададжи аккуратно поднял меня и переложил на чистую кровать, принесённую ирлингами из деревни. Женщины убрали окровавленные простыни с алтаря. Белый камень стал целым, без единой трещинки. Крылатые мужчины стали опускаться на колени перед моими дочерьми.
В этой неразберихе занервничали мои новорождённые малышки, которых держали на руках потрясённые Шайш и Ворс. Девочки почти одновременно громко закричали, привлекая к себе моё внимание, а Шиарашш и Инсиниэль синхронно схватились за сердце. На запястьях князя и Инси проступали яркие золотистые татуировки аинов и парные – на руках моих дочерей. Это что получается?! Не успели мои крошки появится на свет, а их уже окольцевали!
Эльфёнок, не до конца понимая, что произошло, подошел к Ворсу и нежно погладил малышку по пухлой, ещё немного отёкшей щёчке. Дочь сразу притихла и усердно сопела, рассматривая мальчика серыми глазами. Оказывается, в этом мире дети с рождения могут фокусировать взгляд, и цвет глаз и волос у них не меняется.
Следуя примеру мальчика, князь подполз к Шайшу и, несмотря на гневное шипение мужа, аккуратно, но настойчиво забрал черноглазую малышку, беспокойно скидывающую подвижным толстеньким хвостиком мягкую ткань простынки. Нагиня забавно закурлыкала в руках своего громадного аина. Даже для нагов большой Шиараш с крохотной аиной на руках выглядел до невероятности трогательно.
Когда накал эмоций пошёл на спад и все немного упокоились, мы направились в деревню. Меня на руках отнёс Ададжи, не подпустивший ко мне никого. Дочек несли отцы (после долгих уговоров Шиарашш всё же отдал своё сокровище будущему тестю). В деревне готовились праздновать рождение девочек и прощение богини. Я покормила своих малышек и рассматривала их крохотные ручки и пухлые щёчки, пока меня не сморил сон. В полудрёме я увидела, как мужья осторожно забрали дочек, а Алекс остался охранять мой сон.
