Каору устремил взгляд куда-то далеко вперед, словно его посетило теплое воспоминание. — Видимо потому, что мы познакомились в августе. Или по любой другой причине, которую мне не суждено понять.
Вновь возникла тишина, нарушаемая лишь шорохом подолов их платьев и тихим стуком каблуков. Синдзи с ощущением колючих мурашек на спине приметил на другой стороне улице случайного пешехода, проводившего их слегка заинтересованным взглядом. Впрочем, к его облегчению, смотрел он всецело на Каору, да и то лишь из-за его экстравагантного наряда, не выявив в глазах ни одного намека на разоблачение. Синдзи облегченно выдохнул и, поправив локон прически, маячивший перед глазами, снова взглянул на спокойно шествующего рядом парня. Ни единой капли беспокойства, насмешки или смятения.
— Скажи… Почему ты терпишь все то, что она с тобой делает?
Каору перевел на него рубиновый взгляд, теперь особенно выделяющийся из-за черных теней и подводки глаз, и сквозь мимолетное удивление одарил его наивной улыбкой.
— Терплю? Разве со стороны это так воспринимается?
— А… — опешил Синдзи. — Да нет… Просто я подумал…
«Значит, все-таки ему нравится. Изврат на изврате».
— Не делай поспешных выводов, Синдзи-кун. Я не терплю сквозь силу Марию, и я не наслаждаюсь той болью и унижением, которые она мне причиняет. Мне просто нравится за ней наблюдать. Она упивается плотским удовольствием, наслаждением тела, эротичностью и похотью, а я в свою очередь даю то, о чем она меня просит, только лишь потому, что она искренне этого желает. Не могу сказать, что я испытываю сексуальность по отношению к ней или к кому-либо еще, будь то влечение или страсть. Отнюдь, у меня нет в этом потребности, хотя мое тело все же и реагирует на стороннее воздействие, но такова наша природа.
Каору приветственно кивнул прошедшему мимо мужчине, заставив того смущенно потупить взгляд и ускорить шаг, проходя мимо них.
— Она мне нравится, и я рад видеть счастье на ее лице. Когда мы познакомились два года назад, она сначала показалось мне закрытой и бездушной девочкой. Не имея семьи или близких, приписанная к военному корпусу НЕРВ, уже в том возрасте она устраивала свои дикие игры. Больше всего она любила соблазнять взрослых мужчин, доводить их до исступления сексуальными намеками или своим беззащитным уязвимым видом с жалобной просьбой о защите, а потом, когда они доходили до состояния бесконтрольного полового влечения, в резкой форме унижать или оскорблять их. Многие не выдерживали и набрасывались на нее, а она в этот момент изображала беспомощную жертву или наоборот, насмешками еще сильнее поддразнивала мужчину. В итоге, потеряв голову, те насиловали ее, не сдерживая сил и зачастую прикладывая руки, притом не подозревая, что Мария все это записывала на камеру. В итоге она либо заставляла их исполнять свои прихоти под угрозой уголовного преследования за изнасилование несовершеннолетней, либо сразу же отправляла запись семье мужчине, если таковая имелась. Совсем скоро слухи об ее играх разнеслись по всей базе, и многие просто решили не иметь с ней общих дел, но, как ни странно, жертвы находились всегда. Используя не только соблазн, но и слабости мужчины, их больные места, унижая их и провоцируя, она все равно доводила тех до крайней черты и заставляла насиловать себя, подвергаясь побоям, но теперь она уже либо подстраивала разоблачение, либо сама изворачивалась и жестоко калечила мужчин, оправдываясь после необходимой обороной при попытке изнасилования. Военная полиция и руководство все понимали, но, учитывая важность готовящегося пилота для проекта, не пытались ее остановить, в отличие от нерадивых мужчин, чью глупость превосходило разве что их сексуальное влечение.
Каору сделал паузу, ожидая, пока минует небольшая толпа людей на светофоре, а Синдзи терпеливо ожидал продолжения, даже не сильно взволновавшись при виде полицейского патруля, который, хоть и одарил их пристальным вниманием, но больше никак не отреагировал.
— Именно тогда мы и познакомились, во время первых синхротестов еще только строящихся Евангелионов. Разумеется, она сразу попыталась меня соблазнить, однако тогда я еще не понимал ее мотивов, и все ее попытки вызывали у меня лишь недоумение. Как я уже сказал, я не ощущал потребности в удовлетворении половых инстинктов. По-видимому, это чрезвычайно злило Марию, и однажды она отчаялась до такой степени, что сама набросилась на меня с угрозами, связав и начав пытать с помощью украденных медицинских инструментов, чередуя насилие с агрессивной лаской. Это было, конечно, больно, однако лишь позже я узнал, что она ждала от меня унижения, мольбы о пощаде, слез, ненависти, благоговения — то есть выражения любых чувств, которые относились бы лично к ней. А я по незнанию просто лишь смотрел на нее, думая, что так нужно. В итоге, спустя несколько дней одних только истязаний без сна и пищи, она упала на мои ноги и, не сдерживая слез, стала умолять, чтобы я ее заметил. И тогда я понял, насколько чистой, хрупкой и чувствительной являлась ее душа, сколь несчастна она была все это время, и я понял, что могу дать ей желаемое. В тот день я стал ее игрушкой, подопытным кроликом в ее безумных экспериментах, ее рабом и ее единственным близким человеком.
Навстречу выскочила группа старшеклассников и тут же впилась в них жадным пошлым взглядом.
— Хей, девчата, с косплей-пати что ли? — пылко воскликнул один из них под гогот остальных. — Как насчет компании нормальных пацанов? Прогуляемся, потусим, а?
Синдзи ощутил одновременно вспыхнувшую злость и тревогу, ведь сейчас он совершенно ничего не мог поделать, и даже голос мог выдать в нем парня. И ему не хотелось думать, что бы устроили эти молодцы, узнав, кто перед ними на самом деле.
— Простите, не интересно, — без тени беспокойство мягким бархатным голосом ответил им Каору и взял Синдзи за руку. — Мы вместе.
Парни заулюлюкали.
— Да вы лесби! Так это еще лучше! Чего вам сосаться друг с дружкой, у нас тоже есть что пососать. Пойдемте, не пожалеете.
— Мы фудзиеси, — улыбка Каору стала еще шире. — Любим мальчиков, которые любят мальчиков. Как насчет вам, ребята, пососать друг у дружки? Такой вариант нас очень даже устроит.
— Фу, бля, — один из старшеклассников с отвращением отвернулся. — Мерзость.
— Думай, что несешь, — озлобленно напрягся другой, но его товарищи подхватили его за локти.
— Ну их на хер, что-то с ними не так. Забей на этих извращенок, пошли нормальных найдем.
Тот еще раз смерил их взглядом и надменно дернул плечами, будто
