не передумаешь, продолжим.
Акаги скрылась за дверью, не попрощавшись и даже не оглянувшись, двигаясь немного нервозно и рассеянно. Проводив ее взглядом, Синдзи выдохнул, попытавшись сбросить с тела давящее оцепенение, приподнялся и начал разминать мышцы. На их восстановление ушло чуть меньше часа — анаболик, судя по ощущениям, превратил его внутренности в поролон, и пришлось приложить немало усилий, чтобы обрести хоть какой-то контроль над телом. Про правую руку можно было забыть — хоть она подчинялась командам, да и то с опозданиями, добиться четкой моторики от нее, пока не сойдет заморозка, не представлялось возможным. Синдзи это раздосадовало, но самое главное — голову и относительную трезвость ума — сохранить удалось, а с прочим он решил повременить.
После разминающих упражнений он на всякий случай проверил пузырек с таблетками, которые ему оставила Рицко. Расплывающийся взгляд с трудом различил серийный номер «BX 293A» мелким шрифтом и до дрожи знакомое обозначение «полиэнергетичесокго нутрицевтика» с их красно-синими пилюлями, но, стоило лишь вытереть капли слез с глаз, как надпись трансформировалось в успокаивающее, хоть и малопонятное «дигидроксикодеинон N-(4-гидроксифенил)ацетамид», а внутри нашлись ничем не примечательные продолговатые белые таблетки. Разум при их виде вдруг встрепенулся и словно невзначай прокрутил в памяти то блаженное состояние, в котором он пребывал под их воздействием — приятное, немного вялое, но обволакивающее беззаботностью, оптимизмом, внутренним зарядом делать что-то, и мозг робко рассчитал в голове, что еще одна таблетка дела не испортит, зато поможет определиться с актуальностью измененного состояния и полезностью их воздействия. Синдзи отчетливо ощутил соблазн попробовать еще одну дозу, потому что никак не мог выбросить из головы небывалое ранее состояние, в котором не было места тревогам, беспокойству о будущем и главное — боли, то есть именно то, о чем он когда-то мечтал. Ведь, если подумать, стоило ли следовать по такому сложному пути, прилагать столько усилий и рисковать жизнью, когда ответ на все вопросы был заключен в одной маленькой таблетке в его руке?
Но тут перед глазами его мелькнула мгла, а за ней — россыпь разноцветных пилюль, на которых он держался все это время. Будь они реальны или вымышлены, Синдзи знал, что обмануть себя еще раз ему не удастся. Иллюзорный мир, избавление от боли, мирная жизнь — все это осталось на той стороне пропасти, которую он сам разверз в своей душе. И тогда его рука, замахнувшись, отбросила пузырек в дальний угол, а сам он заставил себя подняться, накинуть приготовленную одежду и побрести к ванной, чтобы немного освежиться в ожидании Акаги.
Вот только, включив свет и взглянув в зеркало, Синдзи едва не шарахнулся назад и не рухнул на пол. В отражении на него смотрела хищная, оскалившаяся, пышущая яростью и злорадно ухмыляющаяся физиономия покойного блондина — будто они поменялись лицами, будто он сам стоял по ту строну зеркала. Синдзи пораженно воскликнул, наклонился вниз, упав на колени, и крепко ударил ладонями себя по щекам. Поднявшись, он с неутихающим внутренним страхом и замершим дыханием все же убедился, что это было лишь наваждение, но особого облегчения не испытал, потому что его собственное лицо — побитое, заштопанное, обклеенное пластырями — лыбилось, словно демоническая статуэтка, скалилось в точности так, как делал это главарь гопников. Синдзи широко улыбался, сам того не осознавая, не желая и не чувствуя, и это привело его в такой ужас, что он судорожно открыл холодную воду и подставил под нее голову, невзирая на повязки. Умываясь и обливаясь освежающей струей, он с облегчением ощущал, как неприятное пробирающее до костей чувство холода распространялось по его лицу, как немели и вместе с тем расслаблялись его мышцы, как губы приходили в обычное состояние и успокаивались нервы.
«У-у, да у тебя совсем крыша едет со всех этих наркотиков. Интересно, сколько ты уже принял с тех запасов, которые украл у гопников?»
«Это неправда… Я ничего не брал».
«Можешь сказать это наверняка? Хороший способ, чтобы манипулировать нашим сознанием».
Когда Рицко вернулась, Синдзи уже сидел на койке, тщательно вытершийся и совершенно спокойный — в зеркале, кроме его слегка испуганного и отекшего лица, больше ничего не наблюдалось.
— Ты почему мокрый? — замерла та на месте.
— Умывался. Ваши препараты, доктор, делают из меня тронутого психа.
Он улыбнулся и с облегчением увидел в отражении медицинского шкафчика, что его лицо не выкинуло никаких фокусов.
— Не переусердствуй, раны могут вновь открыться. А про побочные эффекты я тебя предупреждала.
— Конечно, Акаги-сан. Я все помню. Продолжим там, где остановились?
Остаток дня и первая половина ночи ушли на завершение обучения системам МАГИ, которые Синдзи, несмотря на постепенно возвращающуюся боль, изучал в ускоренном темпе. Обещанный поцелуй он все же подарил женщине, хотя с беспокойством ощутил ее слабый ответ — создавалось ощущение, что она едва держалась на ногах и с трудом могла двигать телом, хотя разговаривала внятно, четко и с незамутненной ясностью в голосе, только лишь иногда отводя глаза, когда их застилала странная дымка. Впрочем, продолжить интимные игры Синдзи не смог бы сам при всем своем желании, поэтому он обошелся лишь бережной нежной лаской, поглаживая и массируя тело Рицко, когда та объясняла ему инструкции. Через какое-то время ему даже показалось, что отстраненность на ее лице слегка оттаяла, и может быть, где-то в самом центре спрятанного сердца, ей сделалось приятно, и душу ее тронуло неловкое трепетное тепло, заставив расслабить плечи и слегка поддаться его рукам. И может быть даже, сознание женщины чуть подтаяло и подалось робкому желанию продолжить ласку чуть плотнее, глубже, горячее, однако надежда так и осталась висеть немой просьбой во взгляде, а тела продолжали довольствоваться имеющимся, не мешая занятым важными делами разумам.
И вот, когда слегка порозовевшая и волнительно утомившаяся женщина уже стала клевать носом, Синдзи отпустил ее и сам выключил консоль с невероятным осознанием, что он достиг своей цели. МАГИ был в его руках. Только торжествовать или сразу же приступать к следующей части плана у него не было ни желания, ни сил — тем более что время ушло далеко за полночь, а главным источником проблем по-прежнему оставалась двухвостая плутовка, мысли о которой не давали покоя. Девушка, как магнит, притягивала его внимание, пробуждала волнительное желание вновь увидеть ее, совладать с ней, укротить, остановить ее. Синдзи не знал, где даже можно начать поиски, каким образом ее вообще можно было удержать, его душу грызла неприятно ворочающаяся в душе тревога от понимания, что ему оставалось лишь просто
