стандартную одежду «студенческого братства». Джинсы с футболками или расстегнутыми рубашками. Они старались варьировать свои наряды во время выступлений, но подбирать их по общему тону. Сегодня был обычный вечер. Иногда они надевали черные костюмы в стиле Братьев Блюз [31] (и сестер). В других случаях носили скучную офисную одежду, брюки цвета хаки и поло. Он обнаружил, что смена нарядов может повлиять на то, какими в итоге получаются сценки.
– И извините, что опоздал. – Джаспер расстегнул рубашку. – Я задержался по дороге, чтобы купить видеокамеру. Подумал, что нам следует начать записывать некоторые из наших выступлений.
– Записывать? – переспросил Антонио, нанося под рубашку еще один слой дезодоранта. Татуировка в виде змеи вдоль его бока затанцевала от движений. – Зачем?
– Да, – сказала Моник, вытаскивая свою фирменную красную помаду, которая подарила ей прозвище Моник Ротик. – А как насчет эфемерной природы импровизации? Только те, кто здесь, могут это увидеть, и это шоу больше никогда не повторится?
Она произнесла это таким жутким тоном, что Джаспер фыркнул. Он стянул с себя рубашку.
– Я знаю, что говорил это раньше, но я подумал, что это может быть хорошим способом поднять шумиху, привлечь больше людей на шоу. Мы не используем социальные сети. Бо́льшая аудитория могла бы дать нам шанс подняться на новый уровень и выбраться отсюда.
– «Хитрая ящерица» недостаточно хороша для тебя, мистер Голливуд? – насмешливым тоном поинтересовалась Даника.
Джаспер вытащил из сумки свежую футболку и натянул ее через голову. Ну, хоть что-то, что не пропахло кофе.
– Ну, я в курсе, что переодевание рядом с ящиком «Егермейстера» – это чертовски гламурно, но, может быть, есть что-то немного бо́льшее.
Когда его голова высунулась из футболки, на него уставились шесть пар глаз.
Он скосил взгляд, убеждаясь, что не надел футболку с большим пятном кетчупа или чего-то в этом духе.
– Что?
Черч прищурился.
– Что ты задумал? Пытаешься привлечь агента или что-то в этом роде?
Джаспер нахмурился.
– Дело не во мне. Это делается для того, чтобы продвигать всех нас. Шоу.
– Угу, – сказала Лия. Ее ровный тон говорил сам за себя.
Он вздохнул. Было обидно, что они все еще подозревали, что он в нескольких шагах от того, чтобы снова их бросить, но он заслужил этот скептицизм.
– Так могу я снимать или нет?
Моник приподняла темную бровь и положила руку на бедро, приняв позу «Я готова к съемке крупным планом».
– Меня это устраивает. Перед камерой я выгляжу потрясающе.
Джаспер вытянул руку, случайно задев коробку с маргариновой смесью. Острая боль в боку все еще пульсировала.
– А остальные?
Барри встал. Он выглядел чопорно и официально, что и принесло ему прозвище «Барри из отдела кадров». Он поднял руку.
– Те, кто за, поднимите руку.
После нескольких произнесенных под нос комментариев руки подняли все.
– Спасибо, – наконец сказал Джаспер. – Позволь те, я передам камеру Билли, чтобы он настроил ее. Я сей час вернусь.
Когда он вернулся, несколько человек в труппе одарили его взглядами, которые говорили, что разговор определенно не закончен, но спорить со временем было бесполезно. Они собрались в коридоре и образовали круг. Он слышал звон бокалов и приглушенный разговор в баре. В жилах начал гудеть ток, прогоняя облако, нависшее над их разговором и всем днем. Это было то, ради чего он жил. Он протянул руку внутрь круга, и они положили свои руки сверху.
Независимо от того, какие проблемы были у них друг с другом в тот или иной вечер, он знал, что, выйдя на сцену, они будут в полном порядке. Они не привносили личное дерьмо в представление. Импровизационная динамика опиралась на стопроцентную поддержку команды. Групповой разум. Они не подведут друг друга.
Лия взяла на себя вечернюю молитву.
– Пусть пиво будет холодным, наши сцены – забавными, а дезодорант – мощным.
– Да здравствует Да! – хором воскликнули они и подняли руки.
Они собрались у двери, ведущей на сцену. В баре приглушили свет, за исключением светильников, что были направлены на сцену. Джаспер выглянул и порадовался, что набрался почти полный зал. По пятницам обычно было полно студентов из Новоорлеанского и Тулейнского университетов. Джемма, ведущий бармен, подошла к микрофону и невозмутимым голосом зачитала карточку, которую так и не удосужилась запомнить.
– Это импровизация. Ничто из того, что вы увидите здесь сегодня вечером, не было запланировано заранее. Все сцены разыгрываются на ходу. Фотосъемка и запись со вспышкой запрещены. Не заставляйте меня надирать вам задницы. Спасибо.
Последняя часть была особым дополнением Джеммы. О, как Джаспер скучал по их старому театру!
Кто-то из зала крикнул, подзывая Джемму.
– А теперь, пожалуйста, поприветствуйте «Да здрав ствует Да», – без энтузиазма сказала Джемма.
Джаспер покачал головой, а затем выбежал на сцену, хлопая вместе с остальной труппой и аудиторией. Свет был слишком ярким, чтобы разглядеть большинство лиц, но он чувствовал энергию зала и впитывал ее, как наркотик. Он заставил аудиторию хлопать в такт, в то время как остальная часть труппы расставила ряд стульев за его спиной, образуя заднюю линию. Когда все было готово, он поднял ладони, и толпа угомонилась.
Моник с сияющей улыбкой вышла на передний план.
– Добро пожаловать на импровизационное шоу «Да здравствует Да»!
Зрители зааплодировали.
– Могу я услышать «Да здравствует Да»? – спросила она, и ее громкий голос разнесся по бару.
В ответ зрители разразились какофоническим хором приветствий «Да здравствует Да».
Звякнули бутылки и стаканы.
– Еще раз! – крикнула она, сжимая кулак, и Джаспер удивился, почему она никогда не была чирлидером.
Аудитория повторила слова, на этот раз немного громче.
– Хорошо, это подходящее количество пьяных воплей, – подтвердила она. – Для тех из вас, кто новичок в нашем шоу: то, что мы делаем, называется «Армандо» [32]. Вам не нужно запоминать это имя. Или имя вашего партнера. Или ваше собственное имя. Все, что вам нужно знать, – это то, что Джаспер будет нашим монологом на этот вечер. Вы дадите ему слово, он расскажет нам правдивую историю, вдохновленную этим словом, а затем мы используем его монолог в качестве основы для сегодняшней импровизации. – Она ткнула в его сторону большим пальцем. – Итак, все, что ему нужно от вас, – это слово или фраза, чтобы начать. Говорите!
Аудитория на мгновение зашумела – ранняя, неловкая дрожь недостаточно пьяной толпы, а затем люди начали выкрикивать слова.
– Пиво! – выкрикнул высокий женский голос.
– Секс! – На этот раз мужской голос.
Кто-то всегда говорил «секс». Или «пенис». Все взрослые в глубине души остаются хихикающими двенадцатилетними подростками.
Моник приложила ладонь к уху. Она выберет слово.
– Серийные убийцы! – крикнула женщина сзади.
Моник указала в ее сторону, а затем на Джаспера. «Серийные убийцы».
Затем Моник отступила вместе с остальной труппой, и центральное место занял Джаспер. Его разум перебирал возможные варианты. Когда он оказывался на сцене, его мозг уподоблялся игровому автомату воспоминаний. Предполагалось, что это будет правдивая история. Серийные убийцы. Серийные убийцы.
Бам. Идея ударила, как кремень
