аттракционов. Два года он пытался наладить там бизнес, но вновь потерпел неудачу.
Мы вышли на одну из основных дорожек парка. Я огляделся и лишь затем повел Ники дальше. Но неожиданно она взвизгнула.
– Тише. – Я ринулся к ней и зажал рот девчонки ладонью, параллельно осматривая окружение, пытаясь понять, что она увидела. Когда обнаружил искомый объект, улыбнулся, и в то же мгновение Николетта вырвалась из моей хватки.
– Боже правый, – прошептала она. – Это еще что?
Она указала на небольшой тоннель, фасад которого украшала психоделическая морда то ли тигра, то ли льва, то ли еще какого представителя семейства кошачьих. Никогда не понимал, кто именно здесь изображен, но извечно засматривался на разноцветные усы, прищуренные глаза и раскрытую пасть с клыками, куда раньше заезжали вагончики с посетителями.
– Дух Шпреепарка, – ухмыльнулся я, наблюдая за тем, как испуг на лице девчонки Драконов сменялся растерянностью.
– Что?
– Это обычный тоннель, через который проходила часть детской железной дороги, – пояснил я. – Просто некоторые считают, что именно в нем живет дух этого места.
Николетта продолжала настороженно рассматривать морду животного.
– Какой он жуткий, – произнесла она, невольно потирая плечи.
– Идем, – потянул я Ники дальше.
– Так что случилось в Перу? – спросила она, возвращая разговор к истории парка.
– Через два года Норберт решил вернуться в Германию. Однако прежде связался с каким-то мутным типом. В итоге при перевозке аттракционов в одном из них обнаружили приличную партию кокаина. Норберта посадили, но довольно быстро выпустили. А вот его старший сын вроде как до сих пор отбывает срок.
– И все эти годы парк заброшен? – Ники остановилась и устремила взгляд вправо. Проследив за ним, я увидел пару поваленных набок статуй динозавров. Некоторые части отломаны, другие покрыты граффити.
– Ага, с каждым годом он все больше приходит в запустение.
– Так грустно… – пробормотала Николетта, озвучив мои собственные мысли.
– Да, – согласился я и свернул на тропинку, ведущую к моему любимому месту. – Три года назад здесь случился пожар. Кто-то винил подростков, тайком проникших на территорию. Другие поговаривали, что таким образом семья Витте похоронила свои последние тайны, оставшиеся на территории Шпреепарка.
Тучи наконец немного разошлись, и лунный свет теперь падал аккурат на открытую площадку, где возвышалось колесо обозрения.
– А вот и наш пункт назначения, – произнес я, оглядывая знакомые кабинки и потускневшее основание. – Ну, здравствуй, дружище.
Николетта поравнялась со мной.
– Завораживает, – шепотом произнесла она, будто боясь потревожить обитающих здесь призраков прошлого.
Подойдя чуть ближе к железной громадине, она устремила взгляд на очертание деревянной лодки в стиле викингов.
– Там пруд?
– Скорее то, что от него осталось. Идем, – повел я девчонку за собой к опорам у основания. А затем и на лестницу, ведущую к сердцевине оси. – Держись за поручни.
– Куда ты? – попыталась запротестовать она. – Ступени под нами не развалятся?
Усмехнувшись, я остановился и взглянул на Ники.
– Ты мне доверяешь? – спросил абсолютно серьезным тоном, понимая, что мне действительно важен ее ответ. И речь не только о шатком аттракционе.
Спустя, казалось, целую вечность, а не жалкие пять секунд, Николетта произнесла, глядя прямо на меня:
– Да.
Я шумно выдохнул, даже не заметив, что ранее задержал дыхание. Легкие с облегчением наполнились новой дозой кислорода, а сердце – крошечной каплей надежды. Она подпитывала давно забытые ощущения тепла, разливающегося по венам.
Мы молча поднялись наверх, где имелась небольшая платформа, которую, вероятно, использовали при техническом обслуживании, чтобы легче получать доступ к центральному механизму колеса.
Расстегнув толстовку, я подошел к перилам, облокотился и сделал глубокий вдох ночного прохладного воздуха, оглядывая окружающие деревья и останки увядающих аттракционов. Потянувшись в карман, достал сигарету и закурил.
Николетта расположилась рядом, но слегка отодвинулась, стоило только дыму достичь ее лица.
– Когда-нибудь сигареты сведут тебя в могилу.
Слова ее эхом отдались в разуме голосом Миранды:
«Микаэль, когда-нибудь сигареты сведут тебя в могилу. И твой путь музыканта завершится, не успев начаться».
Я мотнул головой, пытаясь избавиться от наваждения, невольно сжал кулон сквозь ткань футболки и сделал очередную затяжку.
– Так это и есть то, что ты хотел мне показать? – спросила девчонка Драконов.
К горлу подступил ком сомнений, но я кивнул. Честно говоря, я вновь повиновался инстинкту, когда решил привести сюда Николетту. Гребаная импульсивность и желание любыми средствами сблизиться затуманивала разум.
– Всех девушек сюда приводишь?
– Ты первая, – ответил я, ни капли не слукавив. – Даже Эмили сюда не приходила.
Повисла неловкая тишина, которую разрушил сорвавшийся с губ Николетты смешок.
– Знаешь, у тебя крайне странные понятия о нормальных свиданиях.
– А что ты ждала? Думала, отведу тебя в музей? Бьюсь об заклад, твой воздыхатель так бы и сделал.
– Хватит донимать Дэниела.
– Заметь, ты сама назвала его имя.
– Господи, реагируешь как завистливый ребенок, – выпалила она.
Николетта права. Зависть и ревность сковывали нутро и отключали ту часть мозга, что отвечала за рациональность. Мне претило то, как легко девчонка улыбалась и смеялась рядом с Дэниелом. Как расслаблялась в его присутствии. Безоговорочно верила. И как он смотрел на нее… Черт возьми, мне хотелось стереть его с лица Земли, когда он смотрел на нее как на величайшее сокровище.
– Дэниел был со мной в самые тяжелые времена, – призналась Ники. – Он мой самый близкий друг. Постарайся это принять, если намерен и дальше находиться рядом.
Не просто намерен, мне это необходимо.
– Ты посоветовала мне быть собой. И здесь… – сказал я и потушил сигарету. – Здесь я настоящий. Поэтому и привел. Все еще хочу узнать тебя получше, потому показываю частичку себя взамен.
– Почему именно это место? – спросила Николетта, подходя ближе. Луна вновь скрылась за облаками, но девчонка продолжала всматриваться мне в глаза, словно пытаясь заглянуть в саму душу. Как же чертовски страшило меня то, что она могла там найти. – Что тебя здесь держит?
– Все это, – ответил я, указав рукой на площадку под нами. – Заброшенный парк, потрепанная фигура Кинг-Конга перед входом, заржавевшие карусели, опутанные паутиной тоннели железной дороги, изъеденные ржавчиной лодки в форме лебедей, застрявшие там, где некогда был водоем, а теперь лишь остатки былой роскоши, подернутые тиной, останки динозавров и это колесо. Чертово колесо, ставшее мне укрытием, – процедил я сквозь зубы. – Все это оставлено здесь. Забыто. Брошено на волю судьбы. Ими наигрались и отринули. Предали. Они никому не нужны и вынуждены гнить тут по прихоти тех, кто должен был дарить любовь и внимание.
С каждым словом, слетавшим с губ, я лишь сильнее распалялся. Николетта молчала, внимательно слушая, а я осознавал – говорю уже вовсе не о парке. Во мне будто пробудился
