нравятся мужчины, да?
– Что вы имеете в виду? – после паузы уточнила Эва.
– Ну, мужчины. – Виолетта заулыбалась. – Вам нравится смотреть на их широкие плечи, сильные руки, волосатую грудь. Иногда достаточно их вкрадчивого голоса, чтобы… – Она улыбнулась самой себе, глаза мечтательно затуманились, и положила ладонь на живот. – Я чувствую тепло здесь. Когда я рядом с мужчиной, один лишь его запах делает меня слабой. Это очень приятное ощущение, не правда ли?
Виолетта посмотрела на Эву, ожидая реакции, но ее не последовало.
– У вас все по-другому? – погрустнела Виолетта.
– Я боюсь. – Эва, в ужасе от того, что произнесла эти слова вслух, прикусила губу, но потом все же продолжила: – Чаще всего, когда вижу или слышу мужчину, или чувствую его запах, я ощущаю страх.
– Ах как жаль, дорогая!
Эва отвела взгляд, не в силах видеть в ее глазах жалость.
– Это может быть очень приятно, – мечтательно проговорила Виолетта. – С опытным мужчиной, ласковым и добрым, который знает, как прикоснуться к женщине, как доставить ей удовольствие, это восхитительно.
Эва сдержанно улыбнулась, но сказать ей было нечего. Она знала, что ей никогда не будет хорошо с мужчиной, никогда не будет приятно, а уж восхитительно…
Дверь в кабинет открылась, вошел мистер Мейкпис, а за ним – Жан-Мари.
– Проклятая черепица! Нашли еще одну партию, и опять половина разбита. Возможно, из двух партий нам все-таки удастся набрать черепицы на одну крышу.
Аса был как летняя гроза – быстрая, жаркая, неодолимая. У Эвы перехватило дыхание. Она вспомнила слова Виолетты: «Он такой живой, такой сильный!» Ревность и желание, неожиданно сильные, завладели всем ее существом.
Эва отвела глаза, поскольку не имела никаких прав ревновать Виолетту к Мейкпису. Умом-то она это понимала, но сердцем…
Аса неожиданно остановился, прищурился, взглянул на Эву, потом на Виолетту.
– Что-то случилось?
– Ничего, дорогой. – Виолетта встала и чмокнула его в щеку. – Пойдем прогуляемся в саду. У меня есть вопросы, касающиеся оперы.
– О, нет необходимости уходить из-за меня, – поспешно сказала Эва, которой надо было восстановить присутствие духа. – Оставайтесь здесь, а прогуляюсь в саду я.
Виолетта заулыбалась.
– Спасибо, дорогая. Я не задержу его надолго.
Жан-Мари страдальчески вздохнул, но последовал за хозяйкой. В коридоре за сценой музыка слышалась куда громче, чем в кабинете.
Эва обернулась к Жану-Мари.
– Давай посмотрим репетицию.
Телохранитель улыбнулся, и они подошли к краю сцены со стороны кулисы.
Музыканты действительно репетировали, но не только они. Полли и еще полдюжины других танцовщиц порхали по сцене в тончайших, словно паутинки, костюмах. Поскольку авансцена имела форму полумесяца, выдававшегося в зрительный зал, они видели танцоров сзади. Когда подпрыгивали, танцоры попадали в ярчайшие лучи света, и казалось, что они летают над огнем. Эва была так зачарована великолепным зрелищем, что досмотрела репетицию до самого конца.
Мистер Фогель что-то крикнул оркестру, и танцоры собрались на главной части сцены. Полли увидела Эву и отчаянно замахала ей.
– Мне кажется, она хочет что-то тебе сказать, – весело заявил Жан-Мари. – Я останусь здесь, на случай если у нее какой-то личный вопрос.
– Скорее всего она просто хочет поблагодарить меня за то, что я позволила привести ребенка в театр.
Эве было интересно посмотреть со сцены в зал, и она вышла из-за кулисы.
– Мисс Динвуди! – позвала ее Полли. – Идите сюда, я познакомлю вас с друзьями.
Эва улыбнулась и направилась к середине сцены, где стояли танцовщицы, и вдруг услышала какой-то странный звук, следом за ним раздался оглушительный треск.
Целое мгновение ничего не происходило. А потом все рухнуло.
Аса бросился к сцене еще до того, как услышал треск. Коридоры за сценой, как рабочая часть театра, куда никогда не заходили зрители, были узкие и плохо освещались. Он сделал резкий поворот, выбежал к краю сцены и сразу увидел несколько танцовщиц, которые в панике метались от кулисы к кулисе.
Сцена была завалена грудой обломков, над которыми еще не осела пыль, а оркестранты, репетировавшие в яме, в шоке – кто все еще сидя, а кто стоя – прижимали к себе инструменты.
Пока Аса в ужасе обозревал разрушения, Жан-Мари оперся окровавленными ладонями на обломки, с трудом выбрался наружу и прохрипел:
– Эва… Она там.
Аса быстро окинул взглядом тех, кто остался снаружи, но даже раньше, чем убедился, что Эвы среди них нет, сердце подсказало ему правду.
«Боже мой! Она там, под обломками».
Той ночью королевская стража пришла за Дав. Ее увели в самую чащу леса, где стояла ветхая избушка. Внутри горели свечи, и пламя их отражалось на кроваво-красных стенах. Король сидел за столом, его огромный живот едва помещался на коленях. На столе стояла бутылка вина и лежала буханка хлеба. Стражники ушли, оставив девушку наедине с отцом. Дав присела в глубоком реверансе.
«Ваше величество…»
Грохот собрал огромную толпу: прибежали садовники, кровельщики, музыканты и прочий театральный люд.
– Надо расчистить завал! – крикнул Аса, схватив самую большую доску и отбросив ее в сторону. Мысль об Эве, одной, под грудой строительного мусора, возможно, раненой, сжимала сердце холодными щупальцами страха. – Ты видел ее? – обратился он к Жану-Мари, ни на минуту не прекращая работу. – Она жива?
– Не знаю, – мрачно буркнул тот, с не меньшей энергией расшвыривая доски. – Она стояла на сцене с двумя-тремя танцовщицами, когда все рухнуло. Я пытался найти ее, но всюду обломки, пыль, и ничего не видно.
– Принесите свет! – крикнул Аса и сорвал с себя сюртук, сковывавший движение.
Подвал использовали как склад, и пол его был на восемь футов ниже той части сцены, которая уцелела. Вниз вели люки. Внизу в воздухе висела густая пыль, и Аса закашлялся, пытаясь хоть что-то разглядеть, потом услышал чье-то дыхание и слабый стон. Кто-то тронул его за плечо. Оглянувшись, он увидел Фогеля, который протягивал ему свечу.
Аса спрыгнул вниз, взял ее и поднял повыше, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, но видел лишь обломки. К нему спрыгнул и Жан-Мари, заполнив собой почти все пространство.
Не говоря ни слова, Аса, закрепив свечу в трещине, принялся вытаскивать обломки и передавать Жану-Мари, который складывал их в кучу. Вдвоем они довольно быстро раскопали огромную балку, лежавшую поперек завала. Выругавшись, Аса уперся в нее плечом и попытался сдвинуть. Она немного подалась, но зато вниз с нее посыпались более мелкие обломки. Даже если ему удастся сдвинуть балку, есть риск вызвать дальнейший обвал. Он повернулся и стал медленно сдвигаться вправо, пытаясь обойти балку.
– Ты ее видишь? – спросил лакей.
Аса прищурился, вытянул шею и заметил желтое пятно.
