сложили в сундук, чтобы сдать в секонд-хенд.
– Понял, – выпрямился Остин. – Спасибо.
– Обед через пятнадцать минут, – крикнула мать ему вдогонку, когда Купер уже вышел за дверь.
Ему понадобилось минут десять, чтобы откопать нужную вещь в настоящей сокровищнице всевозможных кухонных гаджетов, принадлежавших прошлому веку. Остин и понятия не имел, в рабочем ли состоянии прибор, – быть может, там понадобится замена всей электроцепи. Можно было, конечно, добыть фондюшницу и в интернете – но с этой получалось намного быстрее.
К тому же эта вещь была куда более личная. А все, что было связано с Беатрис, Остин ощущал как личное.
К тому времени, как он через заднюю прихожую вошел с фондюшницей в руках в просторную кухню, располагавшуюся в центре их большого фермерского дома, и отец, и брат, и его жена уже сидели за накрытым столом, смеясь и переговариваясь.
– О! Так ты ее нашел! – с нескрываемым восторгом воскликнула мать.
Остин прошел к высокому разделочному столу возле раковины и, поставив прибор, воткнул штепсель в розетку.
– Нашел, – отозвался он.
В то же мгновение на фондюшнице засветилась красная лампочка. «Да!!!» Котелок не мешало бы как следует отмыть – но это уже не главное!
– И надо же – еще работает! – удивилась миссис Купер.
Остин довольно улыбнулся матери:
– Ага!
– М-мда-а, семидесятые, Малой, не отпускают. Они еще в надежде взять реванш сердечным приступом.
Развернувшись и опершись задом о столешницу, Остин поглядел на брата. Клэйтон был старше его на пять лет. Лицом они были схожи, но комплекцию Клэй унаследовал от матери, будучи ниже и коренастее младшего брата. Остин же скорее был в отца – таким же высоким, худощавым, с длинными конечностями.
Когда требовалась какая-то тяжелая работа по хозяйству или появлялась возможность вместе выпить пива да поболтать, подтрунивая друг над другом, братья с удовольствием проводили вместе время.
– Это правда, – согласилась Джилл, невестка Остина. – Ох уж эти коварные бляшки!.. Если вы понимаете, что я имею в виду, – пошевелила она бровью. Но тут же широко улыбнулась, не сумев сдержать серьезный вид. Они с Клэем были вместе уже целую вечность, и Джилл так же, как все его семейство, любила прикалываться над другими.
– Слышь, Брайан? Поверить не могу, что этот агрегат до сих пор работает! – Маргарет прижала ладонь к груди, и это было верным признаком того, что у нее близко слезы. Такова была его матушка – просто удивительно, до смешного сентиментальной! – Ему ведь уже сорок лет!
Брайан бочком подобрался к жене:
– Ну да, а что с ним сделается!
Некоторое время они оба неподвижно глядели на сияющую лампочку, словно ожидая второго пришествия. Затем отец чмокнул мать в лоб и похлопал Остина по плечу:
– Ах, мой вфондюбленный сыр… сынок! Я не рассказывал тебе, какие у нас бывали жаркие фондю?
Остин поднял глаза к потолку, а Джилл с Клэем за спиной у них застонали от еле сдерживаемого смеха. Его отец любил шутку и хороший каламбур так же, как матушка любила от души поплакать. Впрочем, сейчас она тоже прыснула, уткнувшись носом в шею мужа:
– Да, в тот раз сыр был особенно острым.
– Трындец. Ну спасибо тебе, Малой! – раздраженно вздохнул Клэй. – Теперь весь обед только и будем слушать, что про сыр и фондю.
– Какая ерунда! – фыркнул отец. – Не сыром единым… Могу обойтись и без фондюшных изысков. Сырьезней будьте, мальчики.
В следующую секунду он взорвался хохотом, тут же, вслед за ним, рассмеялась и мама. Для человека, который пас верхом коров и держал в кулаке всё ранчо, их отец Брайан был редкостным шутником и балагуром.
– По-моему, лучше вовремя сбежать, – сказал Клэй жене. – Если нам еще хочется пожить.
– Вы не против, если я эту штуку отдам? – спросил Остин, когда мать наконец отсмеялась. Сперва он подумывал о том, чтобы просто сказать, что заберет фондюшницу к себе. Но, зная свою матушку, Купер почти не сомневался, что однажды она появится у него на пороге с несколькими упаковками сыра и станет настойчиво утверждать, что надо устроить семейное фондю. И тогда Остину придется врать, что эта штука сломалась, или еще что-то выдумывать.
У матушки глаза были на мокром месте от одной лишь светящейся на агрегате лампочки, а Купер не хотел разрывать ей сердце. К тому же ему еще ни разу в жизни не удалось соврать матери и улизнуть от ответа. Ни один человек, знавший Маргарет Купер, не был настолько глуп, чтобы судить о ней лишь по доброй сентиментальной натуре. Его матушка способна была учуять любую ложь или спрятанную бутылку виски, или тихонько приведенную в амбар девчонку быстрее, чем он глазом моргнет. Вот кому бы следовало пойти в копы!
– Да, конечно, отдавай! – с готовностью согласилась она и тут же настороженно сдвинула брови: – А кому?
– Кое-кто из моих знакомых на днях обмолвился, что очень хочет такую штуку, – ответил Остин как можно более безразличным тоном и, оторвавшись от разделочного стола, прошел к побулькивающему на плите чили.
– Это знакомая или знакомый?
В Остине все органы чувств, включая интуицию, пришли в полную боевую готовность: мамин опытный нюх включился в действие.
– Так, просто по работе, – беспечно отмахнулся он, шумно принюхиваясь к пикантному аромату готового обеда.
С формальной точки зрения, это была никакая не ложь. Он действительно познакомился с Беатрис по работе. И тем не менее от четырех пар глаз, буравящих сейчас его спину, у Купера шея покрылась испариной.
– Арло как-то не производит на меня впечатление любителя фондю, – попыталась подловить его мать.
Остин едва не покатился со смеху. Единственный, по его мнению, возможный интерес Арло к фондюшнице мог заключаться в том, сгодятся ли шпажки от нее в качестве оружия.
– Арло тут ни при чем.
– Что, кто-то… из Денвера?
– Да нет.
Матушка всегда очень боялась, что Остин спутается с какой-нибудь «городской» и она его больше не увидит. И это было совершенно нелепо! Теперь-то Остин уже вернулся домой и никуда больше уезжать не собирался. Впрочем – чисто теоретически! – Беатрис как раз и была «городской». Хотя он с ней вовсе не «путался», да и жила она не в городе, а здесь – во всяком случае в ближайшем обозримом будущем.
– Кто она, Остин Купер? – прищурилась на него мать.
Ну хоть не назвала его «Малой»!
– Мам…
– А она, как, несырна собой? – вставил отец, явно потешаясь.
Клэй поморщился, а Остина даже передернуло, и хором они произнесли:
– Ба-ать!
Джилл рассмеялась – она всегда получала удовольствие от шуточек Брайана. Клэй между тем умоляюще воззрился на брата:
– Ну,
