В своей мастерской в это утро Шанель создала свое первое маленькое черное платье. Колетт вносила последние исправления в скандальную рукопись «Конец Шери». Молодой Хемингуэй и полуслепой Джеймс Джойс встретили этот рассвет вместе за бутылкой хорошего вина. А накануне вечером Мистингет появилась в «Казино де Пари» и вновь доказала, что искусством спускаться с лестницы владеет только она. Братья Картье приобрели самое удивительное колье, три нитки совершенного розового жемчуга, на создание которого потребовалось два столетия, и публика гадала, кому же они продадут его.
Семнадцатилетнюю Маги Люнель не интересовало жемчужное ожерелье. Она стояла на углу улицы. Это место называлось «перекресток Вавен». Девушка доедала свой второй завтрак — жареную картошку из пакетика, приобретенную у уличного торговца за четыре сантима. Маги, сбежавшая из родного дома в Туре, провела в Париже больше суток, но уже успела понять, что устройство собственной судьбы неотделимо от невероятного чувства голода.
Прохожие смотрели на нее и даже оборачивались, не веря своим глазам, любуясь ее высокой стройной фигурой, удивляясь, что она стоит на тротуаре, как будто владеет им, и не замечает противоречия между ее лицом и одеждой. Согласно последней моде, на ней была синяя саржевая юбка в складку ниже колен и белая креповая блуза.
Но в то время, когда ни одна дама, богатая или бедная, не появлялась на улице без шляпы, ее волосы свободно вились вокруг лица. Маги не пользовалась косметикой, не выщипывала и не рисовала брови, не покрывала лицо пудрой, не красила губы. Ее красота была естественной, дикой, время которой придет только через четверть века. Белая кожа туго натянулась на высоких скулах. Маги гордо несла голову на грациозной шее.
Все женщины Парижа стриглись коротко, а волосы Маги ниспадали каскадом на спину, напоминая цветом темно-оранжевый абрикосовый джем. Широкие, невыщипанные брови на оттенок темнее подчеркивали красоту зеленых глаз, казавшихся слишком широко расставленными. Они смотрели прямо и блестели, а их цвет напоминал желтовато-зеленый перно до того, как его разбавили водой. Ее очень пухлые и четко очерченные губы привлекали к себе внимание, как самое яркое пятно на ее лице.
Маги Люнель, дожевывающая последний ломтик картофеля, казалась большой золотистой кошкой, вышедшей понежиться на солнышке. Никто не дал бы ей ее возраста, но ее кожа была нежной, как у младенца, а на прямом точеном носике рассыпались еле заметные веснушки.
Она вытерла руки носовым платком и оглянулась по сторонам. Перекресток Вавен располагался всего в нескольких шагах от бульвара Распай. Наискосок начиналась улица Деламбр. С того места, где стояла Маги, казалось, что все улицы сбегают вниз. Ее окружали высокие каштаны, а над ними сияло голубое весеннее небо. Но в воздухе не чувствовалось деревенского спокойствия, его наполняли энергия, напор, и даже голуби выглядели деловитыми. Маги показалось, что прохожие не просто идут, а бегут по своим делам, стремясь достичь каких-то своих, неведомых ей целей.
Как бы ей хотелось проглотить весь Париж целиком, завладеть им, получить в свое полное распоряжение эту загадочную шкатулку с драгоценностями, столь желанными и недостижимыми. Она переступила с ноги на ногу, торопясь начать, пристукивая каблучками туфель с перемычкой и вертя головой, пытаясь заглянуть в окошко всех проезжавших мимо такси. Маги настолько переполняли любопытство и нетерпение, что она не заметила, как сама стала объектом пристального внимания собравшихся вокруг нее людей. Это была довольно разношерстная толпа: молодые женщины в дешевых кричащих нарядах, старухи в шлепанцах и передниках, старики с трубками в зубах, малыши, цеплявшиеся за руку матерей, дети постарше, которым определенно следовало быть в школе. Все они ждали с привычным смирением, а тревога Маги придавала ей сходство с чистокровной кобылкой, пританцовывающей на старте.
Постепенно вокруг Маги образовалось плотное кольцо. Все эти люди знали друг друга, они переговаривались, разглядывая незнакомку и толкали друг друга локтями.
— Ты кого-нибудь ждешь? — наконец спросила полногрудая женщина лет тридцати пяти.
Маги вздрогнула от неожиданности, оглянулась и ответила улыбкой.
— Надеюсь на это, мадам, — вежливо сказала она. — Я ведь ничего не перепутала, правда?
— Это как посмотреть.
— Но ведь ярмарка натурщиков здесь? Разве не на этом перекрестке мне следовало ждать, чтобы получить эту работу?
— Это то самое место, — согласно кивнул ей двенадцатилетний мальчишка, разглядывая ее с живейшим интересом. — Я в деле. Я еще не родился, когда меня нарисовали в первый раз, — похвастался он, — но моя мать была на последнем месяце.
— Замолчи, дурачок. — Мать потянула его за руку и спрятала позади себя. — Ты не натурщица, — обратилась она к Маги, и в ее голосе слышались обвиняющие нотки.
Первая такая ярмарка возникла на Монмартре семьдесят пять лет назад. Профессиональные натурщики собирались у фонтана на площади Пигаль и ждали, пока их наймут на работу художники. Когда живописцы переехали на Монпарнас, натурщики последовали за ними. Но они по-прежнему получали работу по утрам в понедельник и дожидались своих нанимателей на улице.
Этим ремеслом кормились целые семьи из поколения в поколение, и появление Маги эти люди встретили неодобрительно. Так профессионалы встречают явного любителя.
— Если кто-то захочет заплатить мне за позирование, разве я не стану натурщицей? — возразила Маги.
— Так вот как ты себе это представляешь? Но это очень тяжелая работа, девочка.
— Отлично. — Маги засунула руки в карманы юбки и еще больше выпрямилась, уверенная в себе и своих новеньких ладно сидящих туфельках.
Натурщики и натурщицы, подошедшие поближе, чтобы слышать этот разговор, вдруг разом отвернулись от Маги. Они все не сводили глаз с молодой хорошенькой девушки в модной шляпке-колокольчике на темных блестящих волосах. С ней рядом шли двое мужчин, не сводившие с нее восхищенных взглядов. Когда она заметила Маги, то оглядела ее с ног до головы с весьма неприязненным видом. Незнакомка удивленно подняла брови, а потом равнодушно пожала плечами и громко, так, чтобы ее все слышали, прокомментировала:
— Так вот какие дикарки приезжают теперь из провинции? Эта жердь явно никогда в жизни не видела ножниц. Вероятно, мыло с водой в тех местах тоже в дефиците, потому что я отчетливо слышу запах навоза.
Девушка рассмеялась, делая вид, что не слышит ответных смешков в толпе, и ушла вниз по улице.
— Кто эта… женщина? — возмущенно поинтересовалась Маги.
— Это Кики Монпарнасская. И ты ее не узнала? Вот она настоящая натурщица, королева среди нас. — Женщина обрадовалась неосведомленности Маги. — Все знают Кики, а Кики знает всех. Да, ты еще совсем зеленая.
Маги собралась было ответить, но тут чья-то рука тяжело легла ей на плечо, разворачивая девушку лицом в другую сторону.
— Так, что у нас здесь?
На нее смотрели двое мужчин. Говоривший оказался ниже ее ростом, в щегольском полосатом пиджаке и отлично отутюженных брюках, с булавкой в галстуке и соломенной шляпой, сдвинутой на одно ухо. У него были маленькие умные глазки, а широкая улыбка обнажала пожелтевшие редкие зубы.
Второй мужчина выглядел монументальным, как ствол каштана, к которому он прислонился. Очень высокого роста, настоящий гигант, не укрощенный городом и воспитанием, в чьей фигуре было что-то одновременно дикое и благородное, он мог быть альпинистом, взирающим на мир с высоты покоренного пика. Это впечатление лишь усиливалось в городской толпе. Его глаза цвета воды в океане сбивали с толку, как и неподвижный мрачный взгляд. Великолепной формы голова, сидевшая на крепкой шее, широкий открытый лоб под темно-рыжими, круто вьющимися волосами, выступающий нос с заметной горбинкой и большой рот довершали картину. Пока этот великан оценивающе рассматривал Маги, ей показалось, что он похож на галантного, потрепанного боями рыцаря, появившегося из прошлого, несмотря на его коричневые вельветовые брюки рабочего и синюю рубашку с открытым воротом.
