комедию. Импровизация, судя по тому, что она видела по телевизору, была по своей сути физической. Он, вероятно, даже не заметил, как крепко ее держит. Джаспер подвел ее к ряду стульев и вытащил два. Выпустил ее руку и развернул стулья спинка к спинке.
– Вот. Присаживайся, Дорогая Холлин.
Она села, но не сводила с него глаз.
– Что мы делаем?
Он обошел ее и сел на другой стул, повернувшись к ней спиной.
– Собираемся рассказывать друг другу неловкие истории или факты о себе. Это легче, если не нужно смотреть на собеседника.
Она повернула голову, чтобы посмотреть на него.
– О, черт возьми, нет. Похоже, это ужасная идея. Разве мы не можем просто написать еще одно письмо дорогому Джасперу?
Он повернулся, и его лицо оказалось так близко, что она смогла разглядеть за очками темные густые ресницы. На мгновение она потеряла ход мыслей и почувствовала, что ее тики устраивают ему представление. Выражение его лица смягчилось.
– Доверься мне. Это поможет нам лучше узнать друг друга, и чем больше мы узнаем друг о друге, тем комфорт нее ты будешь себя чувствовать. Ты не из тех, кому легко общаться с незнакомцем. По крайней мере пока. Тебе нужно знать некоторые из моих секретов, и наоборот. Создай круг доверия, чтобы твоя система сигнализации на незнакомцев не сработала, когда мы начнем играть в игры.
Она на мгновение уставилась на него, а затем прикрыла глаза, не в силах опровергнуть его доводы.
– Хорошо.
– Отлично. Я первый, – предложил он.
Они снова повернулись спиной к спине, и она уставилась на окна на другой стороне комнаты, отчаянно желая выбраться из этой ситуации.
Джаспер откашлялся.
– Однажды у меня закончилось чистое белье, поэтому я пошел на представление без трусов. Я не думал, что это будет иметь такое уж большое значение, но когда я и еще один парень из нашей труппы играли сцену с имитацией драки, у меня порвались штаны, и я в итоге продемонстрировал публике голую задницу.
Холлин прикусила губу, представляя себе эту сцену.
– О нет.
– Это еще не все, – предупредил Джаспер. – Я думал, что зрители так сильно смеются, потому что я так хорош в своем деле. Я не замечал сквозняка, пока не перешел к следующей сцене. После менеджер театра прочитал мне лекцию об их положении о наготе, и мне пришлось заплатить штраф. Моя труппа теперь называет это тарифом на задницу Джаспера.
Она посмотрела на свои колени и усмехнулась.
– Твоя труппа не дала тебе понять, что что-то случилось?
– Чтобы прервать сцену и потерять смех? – спросил он. – Ни за что. Эти ублюдки позволили бы этому длиться в течение десяти сцен.
– В импровизации не может быть ошибок, верно?
– Именно, – подтвердил он. – Твоя очередь.
Она вздохнула и потянула за нитку на джинсах.
– Не знаю, что сказать.
– А как насчет чего-нибудь из тех времен, когда ты была маленькой? Мы все совершаем в детстве неловкие поступки.
Она на мгновение задумалась, ее пальцы, естественно, сосчитали до четырех.
– Эм-м, хорошо. Когда мне было семь, я играла роль ангела в церковной рождественской пьесе. Нам сказали, что мы не можем покидать сцену, несмотря ни на что. Я предполагаю, что у них были проблемы с детьми, которые сбегали со сцены к родителям. Мне понадобилось выйти в туалет, но я хотела следовать правилам. Итак, все представление я в основном вертелась и извивалась. А потом, когда принесли младенца Иисуса, вместо того чтобы спеть свою партию, я описалась. В белом платье.
Джаспер усмехнулся.
– Похоже, опростоволосились здесь взрослые, а не ты. Это был конец твоих выступлений на сцене?
– Нет, это было до тиков. Я с этим справилась. – Она посмотрела в потолок, прищурившись от воспоминаний, пытаясь вспомнить, каково это – не бояться людей, которые за тобой наблюдают. – Но на следующий год они сделали из меня верблюда.
– Ха. – Его рука коснулась ее руки, заставив вздрогнуть, но он просто вложил ей в ладонь конфетку.
Она расслабила плечи и сунула красный «Скитлс» в рот.
– Твоя очередь. Как насчет чего-нибудь постыдного о тебе, а не какой-то истории?
Пожалуйста, что-нибудь, что сделало бы тебя менее сексуальным и очаровательным, я буду благодарна.
– Хорошо, давай посмотрим. – Она почувствовала, как он заерзал на стуле. – О, вот оно. У меня есть глубокая, тайная любовь к бой-бендам. Неироничная любовь.
На этом ее мысли замерли.
– Погоди. Правда?
– Ага.
Ей захотелось обернуться, чтобы увидеть выражение его лица и определить, не издевается ли он над ней, но она заставила себя удержаться.
– Какая-то конкретная группа?
– Нет. Мне все равно – старые, новые, – сообщил он небрежным, как всегда, тоном. – Я как-то встретил девушку в одном из приютов, в которых жил раньше, и она сказала мне, что нельзя оставаться грустным или злым, слушая бой-бенд. Она таскала разные компакт-диски из древней коллекции приюта, и мы обычно слушали их вместе. «One Direction». NSYNC. «Backstreet Boys». «New Kids on the Block» [45]. Я вроде как подсел на них. Музыка просто делает это за меня. Успокаивает. – Он поерзал на стуле, заставив его заскрипеть. – Она была права. Правда, невозможно оставаться в плохом настроении, слушая песни бой-бенда.
Сердце Холлин слегка екнуло, когда она представила Джаспера без семьи, живущего в каком-то приюте, но ее губы изогнулись при мысли о том, как он напевает мелодии бой-бенда.
– Это в некотором роде удивительно.
– Спасибо. Я съем «Скитлс», – с улыбкой сказал Джаспер. – Теперь ты. Расскажи мне о постыдной неироничной любви, Холлин. Тяжелый метал? Реалити-шоу? Сплетни о британских королевских особах?
– Хм, дай подумать. – Она уставилась на окна и задумалась. – Это не реалити-шоу, но я сильно одержима фильмами и телевизионными шоу, действие которых происходит в средней школе. Будь они печальные. Забавные. Плохие. Или чрезмерно эмоциональные. Не имеет значения, какой тип, главное, чтобы там были подростки в школе.
– Да? – В его голосе звучал восторг.
– Ага. Когда я была в шестом классе, мама забрала меня из государственной школы, чтобы обучать на дому, так что школа все еще кажется мне мифическим, вымышленным местом, о котором мне нужно было узнать, чтобы не быть полным инопланетянином. Я изучала эти фильмы и телешоу, как детектив.
– Вау, значит, все, что ты знаешь о школе, ты узнала из фильмов?
– Боюсь, что так.
Он на мгновение замолчал, будто пытаясь это осмыслить.
– Так ты думаешь, что на всех школьных танцах есть синхронные танцевальные номера?
– А разве нет? – спросила она с притворным потрясением. – По крайней мере скажи мне, что все вовлечены в мрачный любовный треугольник, где один парень – давно терзающийся чувствами лучший друг девушки.
Он рассмеялся.
– Жаль тебя разочаровывать. Большинство школьных танцев включали в себя много стояния и… не танцев. И я не знаю ни о каких любовных треугольниках.
– Разрушитель иллюзий.
Он передал ей «Скитлс».
– А почему мама забрала тебя из школы?
Она вздрогнула от этого вопроса, хотя и оценила тот факт, что
