границ и препятствий. Никаких группировок. Никакого травматичного прошлого. Стала бы ты с ним встречаться? Важно, чтобы ответ шел отсюда, – Дэни коснулся своей груди, затем поднял руку к голове, – а не отсюда.
На миг я задумалась. Дэниел прав. Меня пугала перспектива вновь кому-то открыться. Утонуть в человеке. И больше не выплыть.
Но если бы не существовало препятствий…
«Все равно бы существовал Марк», – язвительно подсказал внутренний голос.
Я нахмурилась и крепче сжала термос. Дэниел, заметив перемену, прищурился.
– Все дело в Марке? – уточнил он, словно прочитав мысли.
– Дело всегда в Марке, – скривилась я. – Вечно он все портит.
Мгновение тишины растянулось на целую вечность. Дэниел, тяжело вздохнув, вернулся на место, сел рядом и не спешил больше ничего говорить.
– Помнишь, ты как-то сказал мне, что страх нужно осознать и принять. И только потом пытаться отпустить, – мои слова показались чужеродными в окружившей нас тишине.
– Разумеется. Но какое это имеет отношение к нашему разговору?
– Я поняла, что мне стоит придерживаться того же принципа в отношении Марка. – Звезд не было видно, но я все равно всматривалась в бездонную ночную гладь, будто полагаясь на чудо. Надеясь увидеть их перемигивание в знак немого одобрения моих мыслей. – Для начала мне пора осознать наконец тот факт, что, возможно, мое сердце так и будет принадлежать ему. – Голос дрогнул. Последующее признание далось тяжелее. – Я люблю его. Люблю вопреки его жестокости, грубости, непримиримой упертости. Вопреки всем обстоятельствам, которые с самого начала складывались против нас. Казалось бы, после всех насмешек и предательства должна ненавидеть, презирать, но… – я сглотнула. – Не могу. Пора признать, что Марк все еще центр моей Вселенной. А я просто спутник, кружащий по орбите. Не способна ни приблизиться, ни отдалиться.
– Безумна до того любовь моя, что зла в тебе не замечаю я [9], – протянул Дэниел, усмехнувшись. Шекспир. Разумеется. Я улыбнулась. И вновь положила голову ему на плечо. Дэни всегда находил что сказать. Вот и сейчас продолжил: – В любви не существует правил, Ники. Нет никаких «должна». Есть только всеобъемлющее, всепоглощающее чувство, выворачивающее твою душу наизнанку. От него не сбежать, как бы ты ни старалась. И, быть может, если так подумать, кружить на орбите вокруг своего избранника не так уж плохо. Вопрос только: действительно ли это то, чего ты хочешь? Чего хочет твое сердце?
Я умела читать между строк. Дэниел имел в виду не только нас с Марком. Но, повинуясь нашему соглашению, не стала ничего говорить.
– Дальше идет принятие. Что скажешь про него?
– Наверное, для меня это самый тяжелый этап. Но я готова. Готова принять тот факт, что нам с Марком не суждено быть вместе. И что еще тяжелее, принимаю то, что чувства к нему останутся со мной навсегда. Да, со временем я загоню их в клетку, запру на замок и выкину ключ. Но они все равно будут теплиться где-то глубоко внутри души.
Дэни молча взял меня за руку – тепло кольнуло кожу – и сжал в знак поддержки.
– И, наконец, последний шаг, – продолжила я, желая завершить мысль. Освободиться от нее. Высказать, выплюнуть в атмосферу, придавая ей реальности. – Мне предстоит отпустить его. Я хочу отпустить его. Хочу оставить позади те надежды, что питала, когда мне было шестнадцать, восемнадцать, двадцать. Все те годы… Хочу, чтобы мой внутренний ребенок наконец обрел счастье. Чтобы ему стало спокойно. Пусть там же, в глубине меня, он найдет ту самую клетку, обнимет и будет оберегать. Заберет с собой, в прошлое. И никогда больше не отпустит.
Мне стало легче. Произнеся последнее слово, я будто сбросила с плеч тяжелый груз. И тогда в голове сформировалась эгоистичная мысль: если бы, как и озвучил Дэниел, не существовало никаких преград, я бы согласилась встречаться с Майком. Но… не столько из-за чувств – что уже делало меня ужасным человеком, знаю, – сколько из-за потребности отре´зать прошлое, возвести границу, обеспечить себя живым щитом. И пытаться идти вперед под его прикрытием.
Окутавшую нас с Дэни комфортную тишину нарушила вибрация моего телефона. Сперва подумала, что это Майк. Он уже звонил несколько раз. Но на экране высветилось другое имя.
– Помяни дьявола… – вздохнула я, кутаясь в плед и открывая сообщение от Марка.
Сердце в груди решило устроить скачки.
Какого черта? Почему прислал именно сейчас? И главное – зачем?
Я повернула экран к Дэни.
– Ты знал?
Он кивнул, опрокинув бокал с вином, который принес себе ранее.
– Стив вчера рассказал, – пояснил Дэниел. – Не знал, стоит ли тебе говорить. – Сердце никак не унималось. Однако учащенно билось оно не от радости, а от злости.
– Это что-то меняет в твоих озвученных планах? – осторожно спросил Дэниел.
Мои щеки запылали.
– Нет.
И в подтверждение своих слов я написала Марку краткий ответ.
Ники: Зря.
Затем поднялась. Отдала Дэниелу термос и плотнее натянула на плечи плед.
– Знаешь, ответ на твой вопрос – да, – произнесла я напоследок, прежде чем отправиться к себе. – Если бы не было препятствий, я бы попробовала двигаться дальше с Майком.
Когда спустилась к своему номеру, Майк ждал меня возле двери. Сегодняшний вечер вымотал, и усталость взяла свое: не хотелось тратить время на долгий спор, поэтому я просто задала интересующий меня вопрос: спал ли он с Джессикой. Поскольку не собиралась натыкаться на одни и те же грабли и вступать с ней в негласную борьбу за внимание мужчины. Мне проще отступить на берегу, чем потом проплывать назад половину океана, захлебываясь горькими эмоциями.
– Нет. Нас не связывает ничего, кроме дружбы, – ответил мне Майк и поцеловал. Я ответила на его ласку, потому что верила ему. Не считая загадочной темы с Мирандой, он всегда оставался со мной честен.
И я понадеялась, что сейчас он тоже не станет врать.
Оторвавшись от моих губ, Майк спросил чуть охрипшим голосом:
– А что связывает вас?
Бог свидетель, мне хотелось дать ему взамен ту же честность. Но я не готова рассказывать про Марка. Поэтому озвучила краткую версию событий прошлого, тактично умолчав о личности парня.
Майк задумчиво усмехнулся.
– Мне жаль, что она так с тобой поступила, – произнес он, нежно пригладив мне волосы. – К сожалению, это очень в духе Джесс. Временами у нее странное представление о моральных принципах.
– Ты не должен за нее извиняться, – сказала я, прижимаясь к Майку и запуская руки ему под футболку. – И я больше не хочу о ней говорить.
Майк остался на ночь, тщательно следя, чтобы
