детстве предпочитала откупаться от меня игрушками, а когда подрос, и вовсе забыла о моем существовании. Все, что ее интересует, – банковский счет Герарда и хер ее личного телохранителя, с кем она периодически трахается на заднем сиденье авто.
– Мне жаль.
– Не говори глупости, – презрительно фыркнул я в ответ, – некоторым просто неведом материнский инстинкт. Мне, в любом случае, все равно.
– Наверняка в детстве это все же имело значение.
– Честно говоря, мне всегда было плевать.
– Не понимаю… – Ники слегка покачала головой.
– И не нужно. Мое детство – не лучшая тема для душевного разговора. Единственный, к кому я мог испытывать хоть какую-то симпатию в этой проклятой семейке, был мой брат Антонио. Но и с ним у нас непростые отношения – если потребуется, уничтожим друг друга без лишних сантиментов, – по нахмуренным бровям Николетты я видел, что она не может переварить эту информацию. Не она одна. Эмили тоже никогда не понимала, как семья может быть настолько разрозненной. Настолько чужой друг другу. – Не пытайся понять, Николетта. Мне не повезло иметь любящую семью, но я, как видишь, и без них прекрасно обошелся. Жалеть меня уж точно не нужно.
– И не собиралась. Просто… – она смотрела на меня, не отводя взгляда. Будто пыталась заглянуть в самую глубь, – я не знаю, каково это – не иметь поддержки со стороны семьи. Но, должно быть, тебе было очень одиноко.
Ее слова вонзились в мозг, будто осколки разорвавшейся гранаты. В ушах раздался протяжный звон, и перехватило дыхание. Фраза про одиночество всколыхнула еще одно непрошеное воспоминание, запертое глубоко внутри и не имеющее права вырываться из своего заточения вот так просто.
В день нашей с Мирандой годовщины она в очередной раз спросила про мой шрам, оставшийся после пулевого ранения. В тот момент я поддался слабости и рассказал ей. Про отца и инцидент с псом, про отношения с остальными членами семьи. Высказал все, что так долго таилось внутри. Обнажил перед ней душу. Ожидал увидеть на ее лице ужас, сожаление, но встретил лишь бесконечную нежность во взгляде. Миранда обняла меня и прошептала: «Должно быть, тебе было очень одиноко. Но теперь у тебя есть я. Просто помни об этом. Я никогда не сделаю тебе больно». Ложь, так легко сорвавшаяся с ее губ, снова звучала в моей голове, вторя словам Николетты про одиночество. Уже многие годы мне удавалось не вспоминать о голубоглазом проклятии. Но сегодня видения уже дважды вырывались наружу.
Вытянув из правого кармана пачку сигарет, достал одну и зажал зубами. Нужно было отвлечься. Но не успел я поднести зажигалку, как Николетта выдернула сигарету у меня изо рта одним резким движением.
– Совсем с ума сошел? – прохрипела она и сломала ее пополам. – Соображаешь, где находишься?
Черт, девчонка права, в этом царстве «Барби» точно не оценят смолящего парня, который и так слишком выделялся.
– Мне нужно проветриться. – Встав, я бросил на стол несколько купюр, покрывавших сумму нашего обеда, и направился к выходу, бросив через плечо: – Буду ждать снаружи.
Отойдя на несколько метров от здания кафе, наконец-то закурил.
– Какого черта, Миранда? Почему снова напоминаешь о себе? Еще и так настойчиво.
Из дверей розового ада вышла Николетта с игрушкой в руках и начала осматриваться, выискивая меня взглядом. Внезапно я подметил то, чего не замечал ранее. Или старательно отрицал. Столь очевидный факт, который мое сознание просто не готово принять. Миранда и Николетта. Они чем-то похожи. Мимикой, манерой разговора, походкой, а главное – улыбкой. Так вот почему меня тянуло к этой девушке? Я, должно быть, сошел с ума, раз подсознание вновь толкало меня в огонь. Или же намекало на шанс исправить грехи прошлого?
Пока я пытался распутать клубок сумбурных мыслей в голове, Николетта успела подойти и устало облокотилась на ближайшую стену. Девчонка выглядела еще хуже, чем утром. Ее потряхивало, и она продолжала кутаться в свою плюшевую кофту, хотя на улице стояла адская жара, несмотря на то, что солнце уже садилось за горизонт.
– Тебе плохо? – Я ожидал положительный ответ, ведь состояние ее говорило само за себя, но Николетта снова меня удивила.
– Нормально, – она чуть мотнула головой, будто отгоняя от себя невидимое облако, – ты говорил, что на закате хочешь прокатиться на колесе обозрения, так пошли.
Я не успел вставить ни слова, она уже чуть ли не побежала в сторону аттракциона, мне оставалось только следовать за ней. Нагнал я ее уже у самой кассы.
– Николетта, постой. Это совсем не обязательно.
– Поздно, мы следующие на очереди, – показала она мне билеты.
Через пару минут мы забрались в закрытую кабину. Вот же упрямое создание.
Солнце садилось за горизонт и окрашивало поверхность воды в розовый.
– Такой прекрасный вид, – сказала Ники полушепотом, не отрывая взгляд от океана, когда мы поднялись почти на самую верхушку.
По ее скуле стекала капелька пота, а мелкая дрожь продолжала потряхивать все тело. Я не выдержал и протянул ладонь к ее лбу, чтобы проверить свою догадку. Ники резко дернулась, но я успел коснуться кожи и почувствовать, что она пылала.
– Что ты делаешь?
– Не дергайся, – я схватил ее за предплечье и потянул на себя, наклонившись. Так, чтобы наши лбы слегка соприкоснулись. Как и думал. Кожа девчонки горела.
Я отпустил ее и постарался сдержаться, чтобы не рявкнуть во весь голос, хотя все равно получилось грубо:
– Какого черта, Николетта?! Почему не сказала, что у тебя жар?
Она обняла себя руками и дерзко ответила на мой взгляд.
– Кажется, ты четко дал понять, что не отстанешь от меня, если я не проведу весь этот долбаный день с тобой!
– Ты себя слышишь? Неужели до такой степени ненавистно мое общество, что готова рискнуть здоровьем, лишь бы отделаться от меня?
На миг она задумалась, а потом еле слышно прошептала:
– Это не так…
– Тогда я тебя не понимаю. Нужно было просто сказать, – тяжело вздохнул я, – ладно, к черту, сейчас же везу тебя обратно.
Билеты она взяла на три круга, но вышли мы после первого. Я все еще дико злился из-за ее безответственности, но мог думать только о том, как быстрее доставить ее в особняк. По итогу мы взяли такси и спустя бесконечно долгих двадцать минут уже входили в ворота ее семейного гнезда. По дороге Николетта пыталась возразить, объясняя, что ей еще нужно встретить подругу в аэропорту, но я настоял, чтобы она позвонила тому самому Дэниелу и попросила об этом его. Без небольшой словесной перепалки не обошлось, но все же моя взяла.
