Она вздрогнула от моей грубой фразы.
— Ну не знаю. Я прогнала двух последних телохранителей. Почему ты думаешь, что я не могу сделать то же самое с тобой?
Жар закрутился спиралью в моей груди, когда я медленно вошел в ее пространство, мое тело, как мамонт, накрыло ее тенью.
— Я никуда не собираюсь уходить.
— Все, что мне нужно, это сказать отцу-
— Твой отец оставил меня за главного, — прогремел я, обрывая ее. — Так что не думай, что ты чего-нибудь добьешься с «папиной карточкой».
— Мне не нравится, когда со мной так разговаривают.
Богатые люди теряют терпение из-за каждой мелочи. Я бы никогда не получил пять из пяти звезд в разговоре с клиентами, но черт возьми…
— Ну, ты не получишь извинений, так что я предлагаю тебе забыть об этом.
— Ты просто невероятен, — выдохнула она. — Кто так разговаривает со своим клиентом?
— Повторяю, ты не мой клиент. Я уже приручал таких девушек, как ты, и сделаю это снова.
Розовые пятна горели на щеках Рейн.
— Ты теперь первый в списке мои ненавистников.
— Да, я тоже никогда не встречал более безумной девочки. Отказываться от защиты в твоем положении — это безумие. Ты рискуешь своей жизнью, потому что хочешь анонимности. Знаешь что? Это так не работает, — гнев вырвался из моего голоса, стирая улыбку с ее лица. — Там есть люди, больные люди, с которыми невозможно договориться, которые всадят тебе нож между ребер. Ты даже не увидишь, как это произойдет. Если ты откажешься от охраны, то будешь мертва.
Рейн вжалась в свое кресло, вздрогнув, когда встретилась со мной взглядом. Ее глаза наполнились слезами.
— Почему ты такой? — спросила она, густо покраснев. — Ты такой… Суровый.
Я напугал её. Хорошо.
— У тебя впереди огромная жизнь. Не рискуй ею.
Она встала, и я последовал ее примеру. Она посмотрела на дверь. Я преградил ей путь.
Бедняжке придется привыкнуть к тому, что она никогда не добьется своего.
— Слушай внимательно, Рейн, — я похлопал ее по подбородку, и ее слезливый взгляд скользнул ко мне. — Я никуда не собираюсь. Я не добрый и не нежный. Если понадобится, я перекину тебя через плечо и унесу.
— И я устрою сцену, о которой пресса будет говорить неделями. Как думаешь, сколько ты продержишься после этого?
— Усложнишь мне работу, и я пошлю твоему отцу такие рекомендации по безопасности, которые ты возненавидишь. Например, забрать тебя из колледжа и запереть дома.
Она шагнула вперед, но я мягко оттолкнул ее.
— Я могу и сделаю это, если ты доставишь мне неприятности.
— Да что с тобой такое? — сказала Рейн тоном, способным заморозить ледники. — Неважно. Ты не обязан мне ничего говорить. Я знала ответ, как только вошла в комнату. У тебя все на лице написано. Ты несчастен.
— Мне не нужно счастье, — она отшатнулась от моих слов, как будто я ударил ее. — И мне не нужно, чтобы ты была счастлива со мной.
Жизнь на кону — вот все, что имело значение. Однажды я потерпел неудачу.
Никогда больше.
Никогда больше это не повторится.
Комментарий к Глава 1
*Глок — семейство пистолетов, разработанных фирмой «Glock» для нужд австрийской армии.
========== Глава 2 ==========
Рейн
Я была пятном.
Уродливым пятном на наследии моего отца. Я была алой буквой, выгравированной на его лбу. Меня нельзя было стереть, так же как и пятно на столе, где я пролила чай.
Выругавшись, я схватила кухонное полотенце и принялась тереть, но на красивом кремово-белом мраморе все еще оставалось пятно. Чертовски поэтично, учитывая, что я сделала с карьерой моего отца. Его страница в Википедии указывала мое имя в разделе «личная жизнь», и когда отец не смог убрать это упрямое пятно со своей статьи, он уступил, наконец признав меня своей дочерью. Его сторонники ненавидели то, что он изменил своей жене с моей матерью, но они хвалили его за то, что он поступил правильно и взял меня под свое крыло.
На семнадцать лет позже, но все равно.
Кухонный таймер отсчитывал секунды до нуля, пока я мерила шагами безупречный особняк, в котором все еще не чувствовала себя как дома, даже спустя два года. К сырому холоду Сан-Франциско пришлось привыкнуть, но настоящей проблемой была я. Мне здесь не место. Может быть, мне вообще нигде нет места.
Отец часто уезжает в Вашингтон с женой, которая не хотела иметь со мной ничего общего, поэтому я в полном одиночестве. Чем дольше я остаюсь в этом доме, тем слабее становится моя жизнь. Я могла бы навестить маму, но уехала из ее дома не просто так. Недели одиночества убили мою душу, и я выместила свое разочарование на телохранителе.
Я назвала его несчастным.
Да что со мной такое?
Мне нужно было все исправить, вот почему я скатилась с кровати, чтобы испечь булочки. Ничто не говорило «прости» лучше, чем свежая выпечка. Я ненавидела причинять людям боль и еще больше ненавидела злиться. А интуиция подсказывала, что мой телохранитель уже ранен, и я не хотела его обижать еще больше.
Кассиан.
