столовой, удобно устраиваясь с книгой или фильмом после того, как все дела были сделаны. Неважно, что теперь значилось в их банковских выписках, Лео полностью – и с блаженством – зажил простой жизнью.
Но сегодняшний вечер был особенным. В какой-то момент они перейдут на пиво – все признаки указывали на предстоящий разгул, – но для такой встречи, как эта, требовалось игристое. Уолтер прилетел утром из Нью-Йорка. Ник приехала из… соседнего дома. На прошлой неделе она заключила сделку по покупке пятидесяти акров зарослей полыни возле берега реки, примыкающих к ранчо Уайлдер.
– За землевладелицу Николь, – сказала Лили, наполняя бокалы.
Дзынь.
– За то, что Лео и Лили вновь открывают ранчо Уайлдер, – добавил Уолт.
– Следующим летом, – быстро уточнил Лео слегка сдавленным от осознания того, что еще предстоит сделать, голосом. Купить лошадей, обучить их, оборудовать летний коттедж и домики для гостей, нанять персонал… И, конечно, совершить пару поездок за границу.
Это был договор, который они заключили с ее покойным отцом: по крайней мере два месяца в году тратить на то, чтобы расширить ее мир.
Дзынь.
Улыбка Лео смягчилась, и узел, завязавшийся внутри Лили с тех пор, как она себя помнит, еще немного ослаб.
– Я люблю тебя, – говорило его выражение лица. – Я никогда тебя не оставлю.
Может быть, к тому времени, когда наступит следующее лето, до нее дойдет, что все происходящее реально, и этот тревожный узел внутри нее, наконец, развяжется.
– Ты позволишь нам прочесть его письмо? – спросил Уолт.
На ее кивок Лео встал, исчез в кабинете и вернулся со сложенным пожелтевшим листом.
Уолтер взял у него бумагу:
– Сколько раз ты его читала?
– Наверное, тысячу. – Лили пожевала губу, прежде чем добавить: – Должно пройти какое-то время, чтобы все это стало реальным.
– Не сомневаюсь.
Она смотрела, как Уолтер читает, чувствуя, что знает содержание письма достаточно хорошо, чтобы мысленно читать его одновременно с ним:
Дорогая Лили,
Если ты читаешь это, значит, мы закончили путешествие, и скоро ты откроешь коробку с твоим будущим. Надеюсь, тебе понравилось это приключение. Мне потребовалось несколько лет, чтобы все устроить, и теперь я надеюсь, мы можем сказать, что отлично провели время.
Но зная, как сильно ты возненавидела мои загадки, я надеюсь, что ты не поколотишь меня за то, что я заставил тебя это сделать. Я старый пес и люблю старые трюки. Я не могу выразить, как горжусь тем, что мы сделали это вместе.
Я думаю, это первый раз, когда я оставил тебе записку, которую тебе не пришлось расшифровывать. Ха! Даже я не хочу тратить столько времени на перевод. Кроме того, если ты это нашла, ты заслужила право на легкое чтение.
(И даже если бы я мог сказать все это лично, ты же знаешь, что у меня это плохо получается).
Помнишь, когда ты была маленькой, я называл тебя Кузнечиком? Ты прыгала с места на место во дворе, клянясь, что должна приземляться на палку, иначе расплавишься в лаве. Тогда тебе тоже нравилось искать сокровища. Ты была моим маленьким помощником.
Я думаю, тебе перестали нравиться все эти вещи, когда твоя мама ушла. Я понимаю. Может быть, это все равно произошло бы, когда ты стала старше, но думаю, что ее уход во многом повлиял на то, что ты стала ненавидеть все, что я люблю.
Ты всегда любила лошадей, но когда-то тебе так же нравились походы и поиск сокровищ. Я хотел, чтобы ты вернулась к этому, но понимаю, почему так не произошло. Это отняло у нас твою маму, и тебя у меня тоже. Но это было сильнее меня, и я знаю, что у тебя есть кое-что, что ты любишь так же сильно, поэтому надеюсь, что когда-нибудь ты меня поймешь.
Я нашел большую часть этих денег примерно через месяц после того, как уехала твоя мама. Ты была на ранчо со своим дядей Дэном. У меня не было конкретного плана. Я блуждал по местам, где никогда раньше не был. Я даже заблудился один или два раза. Потом добрался до последней пещеры, и там были все эти деньги, все эти старые монеты, упакованные в пятнадцать пыльных деревянных ящиков. Честное слово. В первый раз в своей жизни я отправился в пустыню без жажды сокровищ и сразу нашел то, что так долго искал.
Мне потребовалось несколько недель, чтобы вынести все это оттуда, а потом я не знал, что с этим делать. Часть меня подумала: «Сейчас мы с Лили начнем новую жизнь, которую сами выберем», но даже к тому времени, мне кажется, мы бы выбрали разные вещи. Я бы хотел продолжать искать на земле что-то, что могло бы меня удивить. Ты бы хотела остаться на месте со своими лошадьми.
Но это заставило меня задуматься: «А был ли у нее когда-нибудь выбор? Что бы она выбрала, если бы увидела мир за пределами того, что она знала?»
Надеюсь, все это поможет тебе понять, почему я продал ранчо. Это место всегда заставляло меня чувствовать себя не иначе как в ловушке. Я знаю, что тебе там нравится, но я не хочу больше быть привязанным к этой земле, и я не хочу, чтобы ты просто смирилась со своей судьбой. Это мое решение, и я его придерживаюсь. Я хочу сказать тебе кое-что важное, и, возможно, если мы вместе прошли через эту безумную охоту, и ты все еще читаешь это письмо, есть шанс, что ты меня услышишь.
Ты едва повзрослела. Не привязывай себя пока ни к месту, ни к человеку. Не позволяй своему миру сузиться, пока не узнаешь его лучше.
Я знаю, что ты любишь это ранчо. Но оно будет означать что-то другое, когда ты выйдешь в реальный мир и выберешь его сама. Вот что я тебе даю. Я хочу, чтобы ты путешествовала на эти деньги. Лошади есть по всему миру, Лил. Катайся на них. Я хочу, чтобы ты исследовала, развивалась и была смелой. Если через год ты все еще будешь хотеть ранчо, тогда купи себе землю и сделай себе имя.
Я понимаю, что ты можешь просто вернуться в Ларами, остаться там навсегда и никогда не понять, почему я не смог этого сделать, почему я не смог оставаться на одном месте. А может быть, после поездки ты тоже заболеешь любовью к путешествиям и захочешь сделать их частью своей жизни, как
