хвалился дух, гордо расхаживая вокруг нового члена семьи. — Так что добро пожаловать и живите счастливо, как говорится.
Некоторое время супруг не мог привыкнуть к присутствию домового, то и дело перекрещиваясь от его вида, но вскоре ребята сдружились и зажили в спокойствии, как и мы с Аланом.
В августе на день прославления Даны мы, разумеется, всей троицей — я, Мария и Аланислав — принесли на озеро подношение богине, что всё же спасла мне жизнь и помогла обрести счастье. Вновь став человеком, я усвоила важный урок. Уверовав в возможное проклятие, я позабыла о самом главном — о нормальной жизни. И как же хорошо, что судьба послала мне искорку света в лице возлюбленного, что вновь согрел охладевшее от несчастья сердце.
Мария тоже вновь расцвела. После того как все родные дети покинули отчий дом, подруга немного грустила, хоть её супруг, как она шутила, ещё в самом расцвете сил. Очередной по счёту новый год мы встретили вместе, а после Мария, как обычно, решила поразвлечься со Святочными гаданиями. В этот раз, правда, узнавать у судьбы про женихов не понадобилось, ибо мы с подругой дамы замужние. Зато гостья не удержалась поучаствовать в гаданиях, пророчащих будущее.
Завидев у меня предсказание первенца, Мария чуть ли не запрыгала на месте, а я растерянно прикусила губу. Вот надо же, сама судьба даже такую важную новость донесла до подруги раньше меня…
— Ура-а-а! Я же говорила, что обязательно дождусь дня, когда подержу на руках твоё дитя! — восклицала гостья, с довольной улыбкой отпивая чай. — Осталось лишь услышать из твоих уст сию важную новость.
— Что ж, Мария, считай, что ты её уже услышала, — усмехнулась я, коснувшись ладонью живота, который ещё не особо виднелся под моим любимым платьем.
Удивлённая подруга чуть не поперхнулась чаем.
— Неужели?
— Ага, — кивнула я, еле сдерживая смех.
— А-а-а-а! Лексана, красавица ты моя, я тебя обожаю! — восклицала на радостях гостья, соскочив со стула и заключив меня в объятия. — Радость-то какая!
— Аккуратнее, супругу мою задушишь, — усмехнулся Аланислав, заботливо вырвав меня из крепкой хватки подруги.
Краем глаза я увидела и похорошевшего домового, который хитро мне подмигнул и исчез в своём любимом жёлтом кристалле. Страж свято хранил мою тайну даже от супруга до того самого дня, пока я не сказала ему сама.
Осчастливленная доброй вестью подруга хлопала нас с любимым по плечу и осыпала поздравлениями, а после стала приходить к нам как можно чаще. Чем ближе подходил день возможного появления на свет моей малышки, тем больше Мария помогала нашей семье в обустройстве детского уголка, а как дочурка Дана родилась, так подержал её на руках не только отец семейства.
— Какая же она милая, а как на мужа твоего похожа! — расплывалась в похвалах подруга, покачивая на руках укутанный в пелёнки комочек счастья. — Я так рада за вас! Пусть вас ждёт впереди ещё много прекрасных детишек!
С улыбкой забрав малышку к себе, я уселась возле деревянной люльки, заботливо вырезанной супругом, и запела песенку. О любви, о счастье и добре, что одолеют любые напасти!
Спустя примерно неделю после рождения дочки, наречённой Даной в честь богини, я почувствовала странную, незримую энергию, что окружала спящую малышку. Стоило закрыть глаза и коснуться маленькой ручонки, как дар прорицания явил мне чудо.
Оказалось, у красавицы Даны тоже будет дар травницы!
— Ура! Я самый счастливый мужчина в деревне! — восклицал супруг, на радостях заключив меня в объятия и похитив с тонких уст поцелуй. — Я живу в прекрасном доме, со мной рядом не просто две чудесные дамы, да ещё и одарённые травницы!
Новость о рождении дочери, разумеется, не обошла стороной и Клавдию. После той ночи, когда разговоры свекрови с подельниками чуть не свели меня в могилу, женщина не решалась ступать даже в наш двор. Аланислав окончательно рассорился с матерью и, дабы обеспечить мне спокойствие, потребовал её отъезда. Некоторое время женщина все чаще отсутствовала по работе, и вот сейчас вместе с горсткой вещей она всё же заявилась к нам домой, чтобы попрощаться.
— С сегодняшнего дня я живу в монастыре, — объявила свекровь, с ноткой презрения покосившись на меня. Взгляд её не был таким суровым как раньше, даже, возможно, немного пропитанным сожалением, но только вот ни я, ни Аланислав за подобную выходку Клавдию простить не смогли. Одно дело иметь сварливый характер или же не любить собственного сына, и совсем другое — пойти на убийство и грех. Тех обезумевших мужчин, что помогали свекрови, вроде как отыскали достаточно быстро и выслали из деревни куда-то далеко для отбытия наказания, что позволило мне вздохнуть спокойно.
С молчаливым взглядом мы провожали женщину в дорогу, искренне надеясь, что когда-нибудь она встанет на путь истинный и примет выбор родного сына…
На следующее Ивана Купала, сидя на берегу с любимым, я с лёгким трепетом рассматривала луну, что отражалась в волнующейся глади озера. Пробила полночь и в этот раз впервые за два десятка лет я не ощущала страха или горя.
— Я же говорил, что тебя не забуду, — прошептал Аланислав, с любовью прижав меня к себе.
Чуть заметно улыбнувшись, я обвила рукой шею парня и примкнула ухом к его сильной груди. Два сердца, моё и супруга, теперь учащённо бились в унисон в предвкушении новых приключений.
Какими они будут? Понятия не имею. Но отныне в душе жила уверенность, что они окажутся счастливыми!
