печень и справилась блестяще. Никаких тебе симптомов похмелья. Отменная раньше была преподавательская гвардия - старая школа!
Высунув голову в коридор, я встретился глазами с Моше, тоже высунувшегося на реконгосцировку. - Привет, пьяница! успел я первым.
- И тебе не хворать, коллега! пустил ответку Моше. Один-один, пожалуй.
- Скупнуться в бассейне желаешь? Моше оживился.
- Конечно, пошли. И вышел в коридор в своих неизменных борцовках.
- Выход там, показал я направление.
- Сачкануть решил? спросил Моше на подходе, тут же взял меня на болевой поводок и мы зашагали к бассейну. Точнее - он зашагал, а я семенил в позе китайца на рисовом поле. Все мои взывания к его совести, речи о правах человека и прочую фигню этот солдафон полностью проигнорировал. От неожиданности, я даже забыл, что могу ему настучать и в таком положении. Жирный персональный минус заработал и взял на заметку. Пообещал ему суровые кары от моего телохранителя - Марты. Он отнесся к предупреждению весьма легкомысленно. Ну-ну. Единственное, что успел сделать, так это, в полете к воде, сбросить тапочки. А Моше вошел в воду без единого всплеска и попер как торпеда. Вода была малость тепловата, но воздействовала очень благоприятно. И чего я шутил и отбивался? А-а-а, "Пятница 13-е". Поплескавшись от души, чуть не бегом рванули на кухню.
Пока Моше готовил кофе, я соорудил бутерброды и мы принялись завтракать. Потом поднялись наверх, приводить себя в порядок. Тут я и увидел помаргивающий светодиодом смартфон. Глянул - три пропущенных вызова от Марты. Хреново. Тут же набрал ее.
- Это как понимать? услышал возмущенный голос Марты. Кошка с дому - мыши в пляс?
- Не было никакой возможности ответить, что у тебя? Справку выдали?
- А то, гордо сказала Марта. Я им, за вечерним чаем, свою горькую судьбу поведала, о бандитах этих поплакалась, так они пол-ночи мне выписку из истории болезни составляли. Судье очень понравится. Кстати, сегодня суд в десять, жду с машиной.
Меня вообще хотели на сохранение оставить, но... суд без меня не состоится. Пошла я одежку подбирать и в образ вживаться. Не опаздывай. Пока.
Времени было достаточно. Мы привели себя в порядок, выбрились. У Моше в машине даже одежда нормальная нашлась. К зданию суда приехали вовремя, а там... Светка вовремя подсуетилась, шикарный выпуск по теме организовала и статью. Я, в очередной раз, восхитился ее талантом и цинизмом прожженного репортера. В статье так мозги заплела, что создавалось впечатление, что это у Марты руки-ноги переломаны, а не у подсудимых. Блеск! Возле входа стояла машина скорой помощи, а народ шептался, что привезли пострадавшую. Вот это заезд! В зал, забитый до отказа, уже не пускали. Мне пришлось предъявить жетон и провести с собой Моше. Еле нашли где приземлиться. Народ был сплочен в единый монолит, как никогда. Около четверти жен ходили в положении после сезона дождей. Традиция тут такая появилась. Понятное дело, что мужики озверели. А их жены, узнав о виновниках этого дела, тоже сплотили свои ряды. Ведь именно к подопечным подсудимых норовили сбегать на время из семейного кораля их супруги. Зал гудел как улей, во время хорошего взятка. Не тратя времени я занялся подсудимыми и почти завершил свой шедевр к приходу судьи.
Судья заслуживает отдельного описания. Если кратко, то из той же породы, что и Ганс. Такой же здоровенный и мощный, не смотря на изрядный возраст. Жесткие внимательные глаза. Не переиграла бы Марта. Хряснув молотком по наковальне правосудия, он сказал
- Встать, суд идет! Весь зал дружно вскочил, как как первогодки перед матерым старшиной. Садитесь... так же дружно сели.
У-у-у, услышал я шумок в зале, этот спуску не даст. Строгий и неуправляемый. А вот это замечательно. Пригласите потерпевшую, произнес торжественно судья. Я наносил последние штрихи на сутенера, когда заметил реакцию Моше. Глаза у него округлились, а челюсть отпала. Я оглянулся и сам опешил. По проходу шла классической утиной походкой,в очередной раз залетевшая мать-героиня, месяце на седьмом, пожалуй. На ней был одет балахон, в котором любят щеголять бабы на сносях.
Хорошо было видно, что животик свой, никаких подкладок и подушек. Я даже засомневался - может я ее уже с "приданым" получил? Лицо Марты было слегка одутловатым, что частенько можно наблюдать на последних месяцах беременности, когда почки с трудом справляются со своими задачами. Под глазами залегли темные круги. Под локоток ее поддерживала весьма симпатичная медсестра в белоснежном халатике, который доходил ей едва до половины бедра. Верхний запах халатика так же открывал приятный вид. Темное белье под халатиком придавало обалденную сексапильность. А мейкап - смерть мужикам - завершал ее образ. А ведь Марта решила на контрастах сыграть! И это ей вполне удалось. Когда она уселась, судья задал ей вопрос
- Вы себя хорошо чувствуете?
- Да, ваша честь, уже лучше. Голоском ангела ответила, правда... немножко беременного. Тут вмешался адвокат подсудимых
- Ваша честь, это другая женщина. Вчерашняя не была беременная. Мои подзащитные ее не знают. Зал возмущенно загудел. Судья призвал к тишине и спросил
- Голубушка, ты узнаешь этих... граждан?
- Да, ваша честь. Этот вчерашний кошмар я не смогу забыть до конца жизни. Вот мой айди, он был внесен в протокол проишествия. Я сутки пролежала под капельницей в отделении интенсивной терапии, а это никого не красит. Судья обратился к медсестре
- А что нам скажет наша славная медицина? Потерпевшая беременна?
- Да, ваша честь. Это сколько же надо было вчера выжрать, что бы этого не увидеть. Зал хохотнул. Я лучше зачитаю выписку из ее карточки. Я бы этот документ выпиской не назвал, хоть там и присутствовало много медицинских терминов. Это, скорее, была душещипательная история с элементами ужастиков. Причем, ни капли лжи. Умолчали только о сроках беременности. Марта таки обращалась к ним по поводу проблем с зачатием годы назад. Сестричка повествовала о долгом ожидании чуда, а эти... она обличительно указала на подсудимых, чуть не задули огонек жизни, который ОН - она показала рукой вверх так убедительно, что весь зал туда глянул - зажег в теле Марты. В этой выписке угадывалась рука Светки, ее стиль. Надо будет у Марты полюбопытствовать. У меня все, ваша честь. В зале раздавались всхлипывания женщин, сочувствующих потерпевшей. Рядом со мной тоже. Моше сполз между рядами, закрыв руками лицо, плечи его тряслись. Могло показаться, что мужик зарыдал, услышав такую историю. Но я же видел, что этот паразит ржёт во весь рост. Потом он пересилил себя и шепнул мне, что такого высококлассного лицедейства и актерского мастерства он в самых маститых театрах не наблюдал. Тут и Немирович с Данченко повесились бы от зависти, а Станиславский на каждом шагу вещал, что он верит! Это же готовый инструктор для элитных диверсантов!
