Дегтярев приехал сразу же, как получил телеграмму от Илико.
«Я убил Огюста», – гласило послание.
Отправив домой багаж, Роман Константинович тут же направился на квартиру Илико. Он несколько раз стукнул кулаком в дверь. Ответом ему было шарканье тапок по полу, грохот упавшего стула и, наконец, громкое:
– Кого там черт принес?! Проваливай!
– Илюша, это Дегтярев! – ответил тот и снова несколько раз постучал в дверь.
– Ромочка! – на пороге открытой двери стоял Илико. На нем был стеганный халат, надетый на пижаму. На одной его ноге был восточный тапок с загнутым носом, вторая нога была босой. Его шоколадные волосы торчали в разные стороны грязными лохмами. Лицо было бледным и осунувшимся, а глаза горели пьяным веселым огоньком. – Я так ско-о-о… Соско-о-о… ско-о-о… – протянул Илико.
– Соскучился? – помог ему Дегтярев.
– Да! – резко кивнул головой Илико, и его качнуло в сторону Романа Константиновича.
– Что же вы так надрались, господин Чантурия? – Роман Константинович поймал Илико под руки, и тот повис на нем, как тряпичная кукла. – Давай-ка я тебя спать уложу, а потом мы обо всем поговорим, – Дегтярев поднял его на руки и, отнеся в спальню, уложил на кровать и укрыл одеялом.
– А с-с-с… секс будет? – Илико открыл глаза и пьяно улыбнулся.
– Спать будет, батенька, – ответил ему Дегтярев и выключил в комнате свет.
Он вошел в гостиную и покачал головой, увидев вдоль стены ряд пустых бутылок. В комнате стоял удушливый запах перегара, пепельница была полна окурков, а на столе лежали недоеденный кусок яблока и заплесневелый круассан.
Дегтярев нашел на кухне большую сумку, сложил туда пустые бутылки, высыпал огрызки и окурки, открыл окно и вышел из квартиры.
Илико проснулся от того, что сильно замерз. Он поморщился, пытаясь повернуть голову. Шея затекла, и в ней что-то захрустело. Илико облизнул сухим языком потрескавшиеся губы и увидел полоску света, пробивающуюся из соседней комнаты.
– Дегтярев! – просипел он и закашлялся, морщась от головной боли. – Дегтярев! – снова крикнул он, но ему никто не ответил.
С трудом оторвав голову от подушки, он сел на кровати, зябко кутаясь в халат, нашарил ногой один тапочек, сунул в него ногу и, наконец, встал. Держась за стену, он вышел в гостиную и с удивлением заметил, что она убрана, а из кухни идет приятный запах свежеприготовленной еды.
Второй тапочек нашелся на входе в кухню. За столом сидел Дегтярев и как ни в чем не бывало пил чай из блюдечка вприкуску с шоколадными конфетами.
– Проснулся? – улыбнулся он Илико.
– Сколько я спал? – спросил его тот, тяжело плюхаясь на стул.
– Не долго. Часов восемь, – ответил Дегтярев. – Сейчас я приготовлю тебе ванну, а потом ты поешь.
– Рома, я чудовище, – вздохнул Илико и опустил голову на стол.
– С чего ты так решил, Илюша? – Дегтярев внимательно смотрел на него, не пытаясь успокаивать. – Разве ты поил Огюста? Разве ты толкнул его в яму?
– Откуда ты знаешь? – поднял голову Илико.
– Я говорил с мадам Деконте. Она была у Огюста в больнице, – он положил в рот еще одну конфету. – Он рассказал ей, как напился и как ты пытался его отвести домой. А потом говорил, как ты кинулся к нему, когда у него закружилась голова. Ты герой, мой мальчик!
– Ты не понимаешь, – горько усмехнулся Илико. – Я мог настоять и отвести его домой, но не сделал этого. Я хотел воспользоваться его состоянием, просто сам был пьян и не знал как. А когда он пошатнулся, я и правда кинулся к нему. Мне нужно было всего лишь протянуть руку и схватить его, но я этого не сделал!
– Но ведь об этом, кроме меня, никто не узнает. Правда? К тому же Огюст жив. Правда, танцевать он больше не сможет, – Роман Константинович налил в блюдце еще чаю.
– Почему не сможет? – насторожился Илико. – Он всего лишь ударился головой. Жандарм сказал, что ничего страшного.
– Ну, жандарм не врач. Уже в больнице выяснилось, что у Рапье поврежден позвоночник. Ниже поясницы чувствительность пока отсутствует, но врачи говорят, что после операции он вполне сможет встать на ноги. Луиза хочет везти его в Лондон, показать светилам медицины и там делать операцию.
