-Весело тут у вас.
-Не то слово! Я бы тебе такое порассказала, но для первого раза хватит. Вон у тебя глаза какие круглые стали.
-Да всё норм. И глаза у меня вовсе не круглые.
Но, тем не менее, под ложечкой явно засосало. Он, конечно, ожидал каких-нибудь мелких пакостей от другого мира. Но чтобы вот так! Сначала ГПУ, теперь вот НКВД. Попробуй разберись. А если принять в расчёт и те структуры, которые перечислила Наталия, то тут голова и вовсе кругом пойдёт. А ведь это наверняка только верхушка айсберга. О том, что скрывается под поверхностью, думать даже не хотелось.
-Наташ?
-Аюшки.
-А кто тут у вас главный по истории?
-А тебе какую историю надо? Ту, что по учебникам, или...?
-Которая или. Чуют мои унутренние органы, что в ваших учебниках истории истины ни на грош нет.
-Правильно они чувствуют. Вот что, паренёк, сделаем так. Я сейчас один звоночек сделаю, и если согласятся люди, то сходишь к ним, побеседуешь. Может, они тебе и расскажут.
При этих словах Наталия достала из кармана джинсов какой-то прибор, в полсантиметра толщиной и размером с небольшую книжку карманного формата. Не скрывая любопытства, Сергей встал и подошел к Наталии. А та, нисколько не смущаясь, провела пальцем по поверхности, который вдруг загорелся светом, открыв изображение своей хозяйки. Наталия провела пальцем еще раз и взору Сергея открылась обыкновенная цифровая раскладка. Наталия уверенно набрала ряд цифр и приложила прибор к уху, сделав одновременно жест рукой, недвусмысленно означавший просьбу удалиться. Сергей согласно кивнул и вышел на балкон, где с наслаждением выкурил сигарету. Он успел её выкурить, когда его крикнула Наталия.
-Ну, что?
-Всё в порядке. Ребята согласились с тобой поговорить. Но, тут должна быть полная тайна. Запомни, у нас в стране ничего нельзя знать иначе, как от соответствующих органов. И если тебя спалят на ином, то концлагерь тебе обеспечен. Лет так на десять. При лучшем раскладе.
-Понял. Не подведу.
-Вот что ещё. Ты человек не местный, и обычаев наших не знаешь. Я тебе сейчас краткий инструктаж проведу. чтобы не засыпался раньше времени.
-Давай-давай.
-Ты мне тут не давакай, а лучше слушай. Сядешь в троллейбус - плюнь на окружающих, делай вид, что они тебе не ровня. Разговоров никаких не веди, спросят, буркни в ответ что-нибудь, и снова смотри в окно. Будут сильно приставать - можешь дать в морду.
-Это мы завсегда пожалуйста, - обрадовался Сергей.
-Не перебивай. Дал денег больше - требуй сдачу, груби, хами, пока не вернут. Опять же, сильно не переусердствуй, в некоторых случаях полицаев могут вызвать, а это лишнее. Далее, попросит кто-то наивный помочь - посылай смело к чёрту, либо спрашивай. сколько это будет стоить. На тех, кто помогает бесплатно, незамедлительно следует донос с последующим арестом.
-Круто!
-Это основное. Ну а чтобы немного облегчить поездку туда и обратно, помни: где бы ты ни был, делай всегда глупую морду лица, впрочем, тебе для этого и стараться не надо. Ладно, ладно, пошутила я насчет твоего лица. Но всё остальное прими к сведению. Запомнил?
-Возможно, - сухо сказал Сергей.
-Денег у тебя, конечно же, нет, вот, держи, тут тебе хватит проехать туда и обратно, ну и по дороге купить какой-нибудь перекус.
-Спасибо тебе, Наташа.
-Потом отблагодаришь, - и увидев улыбку на лице Сергея, добавила:
-Только не в том смысле, что ты сейчас подумал.
-Да я...
-Всё. Хватит. Запоминай адрес. Ехать на троллейбусе, маршрут номер 19. Доехать тебе надо до Ельцинштрассе, 17. Там у нас находится губернское отделение ГПУ, тебе надо пройти в кабинет 405. Для этого сделашь звонок с вахты, иначе будут проверять документы. А так сойдёшь за стукача, у них документы никто не спрашивает. Человека, который тебе нужен, зовут Михаил Лебедев. Он тебе всё, что надо, и расскажет. Возможно. А может и нет. От тебя всё зависит. Ну, что застыл соляным столбом? Ноги в руки и бегом!
Сергей взял деньги и вышел за дверь. Наталия же развернулась и пошла в комнату. Закончив порядок, она села в кресло и обратила внимание на небольшую тонкую папку, лежавшую на журнальном столике. Ей стало любопытно. что там могло быть, и на правах временной хозяйки смело взяла её и развязала тесёмки. В папке было несколько листов бумаги с напечатанным на них текстом. Наталия взяла первый из них, и стал читать, слегка покачивая головой. Заголовка не было, по-видимому, автор ещё не решил его поставить. А сам текст был довольно интересен, даже начало заинтриговало Наталию, которая с головой ушла в чтение. Сам же текст начинался так:
"Иван Михалыч вполне заслуженно пользовался среди своих коллег уважением и, не побоюсь красного словца, здоровой завистью, которой можно завидовать человеку, своими руками сотворившему себе родному, дорогому и любимому полновесное человеческое счастье."
Глава шестая. Михалыч
Иван Михалыч вполне заслуженно пользовался среди своих коллег уважением и, не побоюсь красного словца, здоровой завистью, которой можно завидовать человеку, своими руками сотворившему себе родному, дорогому и любимому полновесное человеческое счастье. Материальность счастья, которое Иван Михалыч лепил всю свою сознательную жизнь, а также его личные качества не случайно усадили в весьма почтенное кресло. Слава Богу с начала нового тысячелетия, со времен полной победы демократии, он мог смело расслабляться, а временами - в кругу хорошо связанных общими делами людей - вспоминать об ошибках молодости.
Изредка вспоминались и дружки по запрещенной ныне партии, членом которой ему приходилось состоять, как он искренне верил нынче - насильно. С содроганием вспоминал он партийные собрания, где приходилось произносить ничего не значащие здравицы во имя тех, кого сейчас вычеркнули изо всех учебников истории. К счастью, нашлись на его пути хорошие люди, отвадили, открыли глаза, и понеслась его жизнь по правильному руслу, хозяином которой стал Великий Лунный Заяц, повелитель Зелёного Змия и Укротитель неверных. Вообще-то, эта формулировка была насквозь неофициальной, но частенько употреблялась в качестве официальной титулатуры, причём, сие произведение разрешалось дополнять, изменять, но ни в коем случае не изменять смысла.
Пару раз вспоминались встречи в местной пивной, куда они частенько хаживали после очередного шабаша, где обсуждались будущие глобальные перемены. Особенно обострились чаяния перемен после закрытия винного отдела в центральном гастрономе, аккурат до приезда Великого Лунного Зайца. Правда, в то время Заяц был даже не зайцем, а зайчонком, но амбиции имел неимоверные и обещал направо-налево, панимашь, истребить, вырвать основы, утвердить, поощрить, растерзать, и всё остальное, что вашей душе угодно, лишь бы пошли за ним, родимым, хоть на край света.
Многие годы руководящей работы и неиссякаемой любви подельников по генеральной линии "Партии единого социального неравенства" залуженно дали ему хлеб насущный, включая такие мелочи, как осетринка, икорка красная, да чёрная, буженина, наливки, конъяки, колбасы копчёные, ананасы с рябчиками – словом, всё, что твоей душе угодно. Заслужил человек, чего там говорить. Однако, будучи по своей природе человеком огромной, можно сказать, феноменальной скромности, Иван Михалыч богатством своим не кичился и на показ не выставлял. Зато любил набираться пескариной мудрости и других тому же учил.
Стоит ли упоминать, что за это неоднократно был восхвален в газетах и оклеветан завистниками. Столь явная любовь и внимание простого народа не могли остаться без ответа и потому Иван Михалыч старался при всяком удобном случае ответить взаимностью. Где бы не случись митинг какой, али сборище людное, как он тут как тут: и сразу же скромная торжественная встреча, цветы, рукопожатия , небольшая пламенная речь, ответный рёв восторженной толпы… в общем, все как положено при развивающейся демократии. Порой, но не реже двух-трёх раз в неделю одна из местных многотиражек разражалась хвалебной статьёй, или мёдоточивым письмом некого верноподданого или интеллигентика, в котором они выражали свою любовь и клялись в верности проводимого им курса. Не забывали и о критике –чуткой и доброжелательной, совсем не похожей на безобразные, полные желчи и яда выпады.
