Фантом - Гребёнкин Александр Тарасович

Через полтора года я поехал на один местечковый писательский съезд. Там, в кулуарах, я разговорился с одним писателем - Русланом Пищенко, который слышал о Романе Шарове, но не знал его в лицо.

Я спросил о судьбе Романа Шарова, уверенный, что сейчас услышу о его внезапном исчезновении.

- Так его же взяли, - ответил мне Пищенко. – И суд был. Ему дали лет восемь-десять!

Я опешил. Переспросил, точная ли это информация? Пищенко, сморкаясь в платок, уверял, что точнее не бывает!

Так я узнал о фантоме! Но, что мог поделать я, живущий под чужой фамилией человек, в то время, как мой «мальчик для битья» влачил жалкое существование в лагере.

Решив, что человек – призрак долго не протянет в нашем мире, я лишь махнул рукой!

А ты знаешь, Юра, я даже не жалею, что сменил биографию в то время! Я стряхнул с себя тот ворох чуши, который когда-то насочинял, в том числе и детские поделки. Как здорово начать жизнь сначала! Забыть о том, с кем жил, кого любил, кого оставил.

Одного я хотел – вернуть часть своего имущества, которое конфисковали.

Я тайно прибыл в городок с красными черепичными крышами и дал крупную взятку одному судебному исполнителю. Этот бедняк был так рад деньгам, что согласился покопаться в документах. Оказывается, заветное кресло, в связи с его древностью, передали в музей редкой мебели, находящийся в одном городке.

Приехав в этот городок, я на вокзале поймал за руку воришку, залезшего в мой карман.

У меня был с собой браунинг. Я заволок мальчишку в уборную и приставил оружие к его виску. Я потребовал, чтобы тот свел меня с криминальными авторитетами, на которых работает. Пообещал большой куш.

На следующий день воришка пришел с неким Михеем – довольно наглым типом, с серебряной серьгой в ухе и золотым зубом во рту. И тут мне пригодились украшения жены.

Я показал только часть дорогого украшения, сообщив, что ее дам, как оплату за работу, а остальное он получит только после операции! А дело -то пустяковое: всего лишь - залезть в местный музей деревянной мебели, который охранялся стариком - сторожем и выкрасть ценное для меня кресло.

Михей что-то заподозрил и сказал, что он обязательно осмотрит это кресло. Видимо он читал Ильфа и Петрова.

Начали искать подходы к сторожу. Сторож Еремеев любил пропустить стопочку – другую. Это нам удалось узнать от одного кореша, по кличке Гаврила. Этот кореш и нагрянул в тот вечер к Еремееву. Тот отнекивался, мол, на службе не пью, но перед бутылкой чистой, как слеза, «Экстры» не устоял!

Когда пьяный сторож крепко уснул, мы, под покровом ночи, забрались в музей. Наши сердца тревожно стучали, когда мы шли по его залам, освещая экспонаты лучом фонарика. Вот оно – мое кресло!

Мы вытянули его наружу, загрузили в багажник автомобиля и увезли на квартиру, которую я снял, по своему обыкновению, на окраине города.

Далее - Михей меня шокировал! Блеснув золотым зубом, нагло ухмыляясь, он вынул нож, попробовал лезвие, и стал распарывать обшивку кресла, потом открутил ножки. И, конечно же, ничего не нашел!

Он был разочарован, тут же стал требовать ценности! Его подельник Гаврила, подойдя незаметно сзади, охватил мое горло тонкой веревкой, грозясь задушить, если я не передам им золото и бриллианты.

Пришлось для вида согласиться. Я попросил, чтобы меня отпустили. Из-под отставших обоев вынул большую коробку и открыл ее:

- Нате, получите, - крикнул я нарочито громко и небрежно, и бросил грабителям кулон.

Они наклонились, их глаза жадно засверкали, а я достал браунинг, лежавший в коробке.

Два выстрела – и оба разбойника отправились на тот свет.

Опасаясь, чтобы в предутреннюю пору меня никто не заметил, я замотал тела в мешковину, и по очереди сбросил их в колодец.

Уехал я из города на нанятом частном автомобиле. В качестве багажа у меня было тщательно упакованное старое кресло.

По возвращении я отремонтировал кресло, найдя уникального мастера, всю жизнь занимавшегося ремонтом старой мебели.

Но тут меня постигло разочарование! Старое кресло, созданное еще в XVIII веке, во второй половине XX века утратило свои качества. То ли оттого, что подверглось такому насилию, то ли истощило свой запас энергии…

Постепенно я делал карьеру в местных издательствах. У меня было бойкое перо, мои статьи, заметки стали очень популярны. Так я постепенно перешел работать в журнал «Огни», где стал главным редактором, каковым и являюсь по сей день. Под именем Роман Тайн я издавал стихи, рассказы, повести… Может приходилось читать?

Жена моя Оксана со временем вынуждена была «развестись» с Романом Шаровым – «врагом народа».

Таким образом я был свободен. Кроме того, был другим человеком! Мне удалось удачно и выгодно жениться на другой женщине.

Но… рок шел за мной по пятам. В этом браке у меня так и не было детей. В тоже время я навел справки о Вере. Оказалось – она замужем за каким-то Романом Шаровым.

Крайне удивленный я выправил отпуск и приехал в ваш город. День мне понадобился, чтобы через адресное бюро установить местожительство Романа Шарова и выследить вас».

***

«Было воскресенье, весна, ослепительные вспышки природы, а на моей душе было грустно.

Я видел вас, как вы шли от подъезда к троллейбусной остановке, как мне показалось тогда, счастливые. Мой двойник выглядел совсем ничего даже, да и Верочка была еще в расцвете красоты, а рядом шел, а потом пустился в вприпрыжку, мальчик в свитерке, белых брючках и пилотке. Я понял, что это и есть мой сын, то есть ты, и мне стало плохо, горечь от потери охватила меня. Я ведь мог жить сейчас совсем другой жизнью! Ты был так похож на меня! Впрочем, вспомнив об аресте, стал думать, что может оно и к лучшему, ведь годы заключения я точно не выдержал бы…

Я прятался за киоском, следя, потом взошел на заднюю площадку троллейбуса, сел, надвинув низко шляпу, и, прикрывшись газетой, наблюдая за вами. Вы ехали, говоря мало, смотрели в окна, и казались стопроцентной советской семьей! Но как же я вам завидовал!

Потом в парке я наблюдал за вами. Вы пили лимонад, бывали на аттракционах.

На мгновение взгляд Веры выхватил меня из толпы отдыхающих горожан, она даже застыла, но я тут же повернулся и ушел восвояси.

Я вернулся к своей жизни, считая, что ты и Вера потеряны для меня навсегда.

Но шли годы, и мне очень хотелось встретиться с тобой, чтобы ты узнал своего настоящего отца. Но между нами стоял Он, этот фантом, призрак, пустое место. И я решил написать ему уничижительное письмо.

Я размазал его этим письмом. Моя цель была добиться того, чтобы он ушел, исчез, но перед этим во всем признался Вере и тебе. Но случилась страшная трагедия. Умерла моя любимая Вера!

И тогда я еще написал ему письма с требованиями. Но ответа не получил».

От этих слов Романа Тайна я побелел, моя рука до боли сжимала спинку стула.

- Мерзавец, негодяй, ты погубил моего отца! И в этом тебе нет прощения!

Роман покрылся розовыми пятнами:

- Но, Юра, сынок, я же твой отец. А он ведь никто…

Он не договорил, потому, что я схватил его за грудки и потряс. Он оказался легкий, как будто пустой внутри, мне казалось, что я смогу поднять этого человека и швырнуть его оземь так, что мозги разлетятся вокруг.

Я приподнял его за воротник, сдавил горло, и увидел в его глазах слезы отчаяния. Тогда я швырнул его назад в ненужное кресло и, взяв свои вещи, вышел из дома.

- Сынок! Юра! Куда же ты? Вернись! Прости меня, … – это были последние его слова, которые мне довелось услышать.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ. ЧТО ХРАНИЛА КНИЖНАЯ ОБЛОЖКА

Я ехал в поезде домой и не мог избавиться от какого-то омерзительного чувства. Постепенно буря эмоций затихла, и я спокойно обдумал одиссею Романа Тайна, во многом тоже горестную, и понял, какой это несчастный и слабый человек, обрекший себя на страдания.