В начинающихся сумерках он разглядел впереди одинокий холм, высотой метров десять, среди густых еловых зарослей. Его склоны, покрытые мхом, будто отторгали всякую иную растительность. Этот холм казался чуждым, инородным образованием. Уже в темноте мужчина достиг вершины холма и ступил на верхнее плато, можно сказать, идеально круглое, будто какой землемер циркулем очертил его границы.
И только сейчас он понял, что совсем не знает цели, с которой его сюда послали. Зачем он здесь? Кому, или чему он призван помочь на этом холме? Сев на один из булыжников он стал угрюмо всматриваться в подрагивающее над холмом мрачное голубое свечение. Наверное, глаза его закрылись сами собой и он задремал.
Судорожно вздрогнув, путник пробудился. Причина для столь внезапного пробуждения была. Низкий гул. До неприятного низкий. Заставляющий все внутренние органы сжаться в спазмах. Внизу, под ногами, или здесь, на уровне его груди, или над ним? Воздух вибрировал. Мужчина ощутил движение грунта. Ритмичные, протяжные толчки, усиливались. Встав на ноги он чуть было не упал, и тогда, широко расставив их, отупело уставился в темноту. И тут, как ему показалось, от центра площадки пошла волна, почва вздыбилась, расходясь кругами. Камни, лежащие на поверхности, подлетали, падали…
И всё же его сбило с ног. Таким неожиданным и сильным было колебание почвы. Упав на спину, он оказался за краем площадки и кубарем полетел по склону, ударяясь о камни. Сколько времени он пролежал без сознания? По земле снова прокатилась волна, он хорошо это чувствовал лёжа на спине. Какая по счёту? И тут… О боги! Земля под ним стала подниматься, а холм, очертания которого он видел в темноте, прямо на его глазах раскололся надвое. Встав на четвереньки, бедняга осмотрелся, затем поднялся на ноги и… его сердце перестало биться. В абсолютной тишине из глубины расщелины вырвался столб светло-голубого света. Путник с удивлением отметил отсутствие всяких звуков. Он не слышал даже самого себя. Ни биения сердца, ни пульсации вен, ни дыхания. Не стало и леса вокруг. Пустота. Только она существовала. Даже сам он стоял ногами на пустоте. Пустота, и столб света исходящий из холма.
Остолбеневший от увиденного путник не думал ни о чём. Вселенский холод сковал его мышцы и мысли. Он смотрел на столб света, а тот на его глазах начал втягиваться своей нескончаемой протяжённостью сам в себя превратившись в шар, висящий над землёй. Нет, нельзя было сейчас понять, висел он или… всё же, висел? Земли не было. Пустота, а в ней шар. Светящийся, светло-голубой шар, вдруг сжался до, как показалось, точки, или искорки, он видел эту искорку, и в то же мгновение с хлопком, оглушившим его, взорвался. Всё вокруг потонуло в сумеречном свете. Высветились контуры холма, а следом контуры деревьев и валунов. И в этом холодном свечении, из всё той же расщелины, вылетела и устремилась в небо искра. Взлетев выше она дала этому миру ещё две искры, и те полетели в иную, от материнской, сторону. А следом, будто из подземелья, раздался душераздирающий рык.
Сознание включилось. Вместе с сознанием пришёл страх. По спине пробежал мороз. Сердце на мгновение остановилось, но заработав вновь, билось, как бьётся всякое сердце глядя в глаза смерти. Не помня себя, он вскочил, развернулся и побежал не разбирая дороги, не замечая ударов веток по лицу, не оборачиваясь. Бежать. Только бежать. Ибо позади смерть, а в ней страшная пустота.
Лес за его спиной дрожал, озарялся всполохами мертвенно-голубого света. Он видел это по отблескам на камнях и стволах деревьев. Хищная, алчная стихия, жаждущая вобрать в себя всё сущее преследовала беглеца, не позволяя тому остановиться и перевести дух.
Не помня всего пути. Не помня имени своего, и места в этом негостеприимном мире, повинуясь инстинктам, несчастный выбежал на берег. Не найдя в себе сил думать, в какой стороне осталась его лодка, он наугад побежал вдоль берега налево. Можно ли было в темноте что-то увидеть, но морская гладь отражала свет луны, и вскоре несчастный увидел лодку носом стоящую на песке. Забравшись в неё, он без раздумий погрёб прочь, от берега, как можно дальше от морозящего душу холодного тумана. И вот уже на смену ночи пришёл стылый сентябрьский день,за ним вновь наступила ночь, а с ней пришли шторм и ледяной дождь, и борьба за жизнь, в которой неукротимая природная стихия выступала на стороне холодной воли смерти, желающей прибрать к своим рукам, казалось бы слабую плоть. Но маленький, борющийся за жизнь человек, был ниспослан силами иными, возложившими на него груз своего, неоспоримого никакими стихиями, замысла.
Всё когда-то заканчивается. Буря улеглась. Ночь прошла. Наступил новый день. По-осеннему холодный, с чудным, ясным небом и мягким солнечным светом. Лодку прибило к крошечному пяточку суши, от которого, малоприметной, бежала гряда камней к острову, что затерялся где-то посреди ледяного моря.
Ав это самое время, на острове, возле малоприметного стороннему глазу, и довольно старого колодца, лежал в высокой траве мальчик лет девяти.
Как сам оказался здесь, он не помнил. Будто пелена позади него скрывала вчерашний день. Но что помнил хорошо, так это марево, холодного мёртво-голубого света, пришедшего с севера. И в этом мареве, ослепившем его, парнишка сумел разглядеть яркий шлейф огня от летящего по небу метеорита, и сильно испугавшись, понял, что тот упадёт на остров. Затаившись в первом попавшемся ему овраге на низменном плато острова, он со страхом ожидал чего-то неотвратимо страшного.
Страхи паренька не оправдались. Всё, что он услышал и связал с падением метеорита, перед тем как забыться коротким сном, это странный звук более похожий на вздох огромного существа.
А снилось ему, в тот короткий час, место не знакомое, покрытое снегом. Залитое солнечными лучами и звенящее звонкими детскими голосами. Девочки и мальчики, одетые в пальтишки, в тёплых вязаных шапках на головах, и все как один в валенках, весело, с криками и смехом катались с горки. И в какой-то момент, всё это веселье потонуло в свете увеличивающегося на небе солнца. Его свет становился ощутимо теплее, сменился жаром, и в этот момент, одна из девочек подняла голову и... Видение сменилось зелёными полями черничника и слышимым шумом моря, а сам он стоял высоко, на горе, и с этого места видел это море. Море везде, куда ни глянь. А прямо перед ним, на небольшой поляне, окружённой со всех сторон корявыми, невысокими берёзами, материализовался домик, чуть дрогнула земля под ногами, чуть скрипнуло, охнуло. Домик, как человек устраивающийся в кресле, покрутился, покачался, и основательно утвердившись на земле, довольный замер. Следом за этим чудным явлением, в небе появилась большая чёрная птица. Она приближалась и из просто большой стала неимоверно огромной. Чёрное крылатое существо взрезая когтями землю, мох, корни и камни, опустилось на поляну перед домиком, сделало пару шагов и опустило на крыльцо корзинку. А тем временем в гору, выпуская из ноздрей струи пара, поднимался конь вороной масти, позади коня шел мужчина. Повернувшись в сторону человека животное мотнуло головой как бы предлагая тому не сомневаться и следовать за собой. Оба подошли к домику. Мужчина поднялся на крыльцо, постучал в дверь, подождал, и открыв её зашёл в дом. Ни крылатого посланника, ни корзинки к тому времени уже не было.
