— Ты видишь то, что я вижу?
— Мы уже вроде выяснили, что видим мир по-разному.
— Это бурое пятно… Вон, под тем ящиком. Я не эксперт, но оно точно органическое. И мерзотное…
— Да, здесь раздавили крысу. Вперёд!
— Может, включим свет?
— Нет времени! Нити ускользают! Я направлю!
Евгений ощутил нетерпеливый толчок в груди и против своей воли двинулся в трюм. Что-то было не так — и дело не только в ошмётках крысы. Условный порог он переступал как последний камень перед бездной.
Ослеп носитель моментально. И несмотря на это, в глазах стояли зернистые помехи. Смутные тени вздрагивали от каждого его движения, расходились чёрными волнами и смыкались над затылком, утягивая куда-то не вниз.
— Я ничего не вижу! — услышал Евгений своё эхо, точно с другой стороны беспроглядного тумана.
— Не беда, — голос Искателя прозвучал как обычно. Понимание того, что он слышит Аспекта лучше себя самого, ввергло носителя в почти кататонию. — Переставляй ноги медленно и не торопись. Десять шагов вперёд. Смелее!
«Я вынужден полагаться на шизу…» — пульсировала мысль, хотела сорваться с языка, но через него словно пустили электрический ток, и наружу выходило только бессвязное мычание.
— Теперь на девяносто градусов влево. Ты в школе учил геометрию?!
Глаза вспыхнули молочным светом, но тут же провалились в иссушающий псевдо-мрак.
— Это ты?!
— Нет…
В нос ударил чудовищный запах горелого кремния. Где-то совсем близко раздавался свистящий стрёкот кабелей под высоким напряжением. Над головой — трубы, что гудели горячим паром, извлекая чуждые человеческому восприятию гармонии. Металлическая плоть корабля трещала как раздираемая напополам сухая тряпка. Воздух густел и сворачивался в бесцветное желе, которые заполнили дыхательные пути, лёгкие, разрастаясь и абсорбируя остатки кислорода. Евгений рухнул, мучительно задыхаясь. Как нельзя кстати мелькнула мысль о желудочном зондировании. Искатель звенел что-то на непонятном языке…
Морок разогнала грубая, вульгарная боль в колене, которое он, упав, едва не разбил об пол.
— Да что с тобой?! Вперёд!
— Ты… видел?
— Мы и так теряем время. Что это за потери сознания?
Евгений потёр глаза, на ощупь казавшиеся воспалёнными.
— Запах… Звуки… Это гадкое желе… Нет?
— Может, мне действительно попался псих? Вперёёд!
Евгений встал и, потирая колено, присмотрелся к контейнерам. Каждый покрывала та странная ржавчина, которая при нормальном освещении легко могла оказаться запёкшейся кровью.
— Долго стоять будешь, принцесса?
— Да иду!
— Поворачивай налево. Ты привык к темноте?
— Привык…
— Опять налево.
Евгений приковылял в тупик, сложенный из нескольких плотно поставленных друг к другу ящиков. На одном фосфоресцировала маркировка «7».
— Не двигайся. Смотри под ноги.
Евгений углядел пластиковый блеск подле левого носка.
— Зажигалка, — сообщил он, подняв загадочный предмет и рассмотрев его как следует под тусклыми отсветами «семёрки».
— Не трогай пьезоэлемент! — запоздало крикнул Искатель.
Евгений вскрикнул, словив пальцами поток пламени. Зажигалка сделала в воздухе полный оборот и провалилась сквозь металлический пол как текстура в дрянной видеоигре.
— Что это, мать твою, было?!
— Оборванная нить. Последняя.
— Что?!
— Всё. Можем уходить.
— То есть… Скажи, что ты видел!
— А что видел ты?
— Я… ты… Зажигалка прошла сквозь пол! И он был твёрдым! Он и сейчас твёрдый!
Носитель постучал пяткой по месту, сквозь которое только что просочилась зажигалка.
— Не имею ни малейшего понятия, о чём ты говоришь. Идём.
Евгений сделал странные движения ртом — как рыба, выброшенная на берег, и не знающая, что высказать по этому поводу. И в итоге поджал губы.
— Дорогу назад помнишь?
— Да пошёл ты.
Когда носитель вышел на палубу, корабль вдруг показался ему тусклым, брошенным, разочаровывающим. Таким становится, наверное, каждый особняк, откуда изгнали родовое привидение. Евгений возвращался как заведённая игрушка, не замечая ни застывших, как на параде, камер, ни контейнеров, все как один чуть приоткрытых, ни Человека Мэра, который сидел у мотора лодки вместо привёзшего их полицейского.
— Ну? — произнёс Наместник, когда носитель устроился напротив.
— Ничего.
— Как это — ничего? — тоном «ты что-то скрываешь?» переспросил Человек Мэра.
— Знаков нет.
— Так не бывает.
— Не бывает… Нити спутались и ведут в никуда. Очень странное никуда. Концы стёрты, будто… ластиком из «Пэйнта». Какой-то бред…
— Про бред говорят, — сверкнул Наместник надетыми очками, — когда расследование лежит в другой плоскости. Это… неожиданно. Может, вы что-то упустили?
— Конечно, — просипел Евгений.
— Оно заговорило? — удивился Человек Мэра.
— У оного есть имя, — огрызнулся носитель.
Видно было, как Наместник подавляет в себе что-то недоброе.
— Говори.
Евгений достал судовые журналы.
— С первого взгляда ничего не понятно, но…
— Я возьму? — протянул Человек Мэра руку в перчатке. — Откуда это у вас?
— Помощь общего союзника.
— Разумеется.
Наместнику хватало беглого взгляда, чтобы разобраться в той или иной странице. Две книги он прочёл за несколько минут. На третью ушло и того десять — секунд; оказалось, её только начали заполнять. На всякий случай Человек Мэра пробежался и по пустым страницам. Промеж желтоватых листов мелькнула вчетверо сложенная бумажка.
— Накладная, — возвестил Наместник, едва только её развернув. — Вот что ты упустил, Искатель. Это упустили и мы. Хотя казалось бы — наша плоскость… Даже менты сказали, что с корабля пропала пара ящиков. Здесь они и указаны.
— Не томи.
— Фирма вздумала доставить тем же кораблём небольшую партию другому заказчику. Вот адрес.
Человек Мэра дал Евгению бумажку и ткнул пальцем в одну из бесконечных закорючек.
— Станция метро «Крипта»?
— Нить, по которым ты так сохнешь, — изобразил улыбку Человек Мэра. — Или я не прав?
— Прав, прав…
— Вот и славно. Переправлю вас через реку. На этом берегу вы вряд ли успеете до ближайшего входа в метро. — Он задумчиво вгляделся в небо. — Журналы оставлю у себя.
— Кроме накладной.
— В этом есть смысл, — поразмыслив, кивнул Человек Мэра.
Наместник оживил лодку залихвацким рывком. Евгений же бросил прощальный взгляд на пляж. Полицейские никуда, по всей видимости, не собирались и вовсю организовывали крупный шатёр — наподобие тех недорогих кафешек, в коих обычно обедал носитель. Приглядевшись, что они выгружают из казённых УАЗиков, Евгений не сдержал матерного междометия.
— Откуда у них мясо и шампуры? Они вконец свихнулись?
Человек Мэра смерил его непонятным взглядом и промолчал. Лодка заскользила прочь от лагеря, который наконец обрёл походную кухню — пусть и на пороге неизбежного. Когда судёнышко достигло бесхозного пирса на западном берегу Каменёвки, дождь железным занавесом сомкнулся на восточном.
— Ты знаешь мой номер, — сказал Человек Мэра, наблюдая, как носитель ступает на твёрдую почву.
Ни слова больше, он развернул лодку в сторону порта. Нырять за машиной в непогоду он определённо не собирался.
— Опять не прощается… Скотина, — добавил Искатель, когда Наместник отплыл на приличное расстояние.
— Я — в труху, — выдал сквозь тяжкий вздох Евгений. Не найдя, где посидеть, он скис окончательно. Искатель безмолвствовал, хотя носитель ощущал предшествующее его словам щекотание в мозгу.
Преодолевая лень и усталость, а также натёртые в трёх местах ступни, Евгений сошёл с пирса и двинулся мимо заброшенных гаражей для лодок и катеров. Крошеная дорога ползла по холму и пунктиром пересекала колючее море бурьяна, оканчиваясь на блёклом пустыре у подножья дачного посёлка. Из сухих, ломких зарослей выглядывали обглоданные кости советских построек. На более-менее сохранившихся бледнело корявое граффити — археологический слой дикого капитализма.
