- Как бы мне хотелось увидеть её! - тихо сказала Аля, прижав фото к груди.
- Хорошо, мы удочерим эту милую девочку. И что потом? Вы - агент ФСБ - будете курировать то, как мы её воспитываем? Требовать, чтобы мы отчитывались? - всё ещё ершился Алекс. - А потом однажды заберёте, чтобы использовать её дар?
- Ни в коем случае! - воскликнул агент. - Поверьте, о её способностях в ФСБ никому неизвестно. А работа у нас такая, что на курирование сироток нет времени. Я бы сказал, что сейчас передам вам этот кейс с документами и навсегда исчезну из вашей жизни, но пока вы не оформили её удочерение, не могу этого сделать. С теми, кто распоряжается судьбой таких сирот, непросто разговаривать. Мы пойдём туда вместе. И немедленно. Согласны?
Алекс и Аля переглянулись и одновременно кивнули.
- Да, мы согласны! - сказал Алекс, снимая белый халат.
К вечеру Морена, Маргарита Сычова - нет, теперь уже Сычёва - вместе с небольшим рюкзачком вещей оказалась в квартире Алекса и Али. Которые полюбились ей с первой минуты. Впрочем, как и она им. И ей было невдомёк, какую войну они из-за неё выдержали. И вряд ли победили бы в ней, если б не ужасный агент ФСБ в тёмных очках, постоянно маячивший за их спинами, с не менее страшной корочкой и всемогущей телефонной трубкой в руках. По которой приказывали люди, которым невозможно было отказать. Хотя в столе заведующей детдома уже лежала папка с документами одного высокопоставленного удочерителя. Но в ней пока не хватало одной справочки, за которой он ненадолго отъехал.
Как говорится - кто не успел, тот опоздал.
Глава 24
Кричали чайки, дул порывистый предштормовой ветер, сердито шумели и бились о камни пенистые волны. Где-то на горизонте воевал с течением и зыбью маленький потерянный парусник. Обычный пейзаж для курортного городка у моря.
Два иммолога - загорелый мужчина в вылинявших шортах и красивая блондинка в бирюзовом платье - неотличимых от скучающих под палящим солнцем курортников, сидели за раскладным столиком с ноутбуком. Они, как обычно, вели наблюдение за спрутом Оуэном, представителем древней протейской цивилизации (смотри роман "Пересечение вселенных"). Очевидно, за суетой с реконструкцией и эпидемией им забыли отменить это задание. Да и вообще забрать с Земли это реликтовое создание, чтобы не рисковать последним протейцем. Иногда такое бывает. И Марселло с Инесой по-прежнему несли свою вахту, то в кафе, т гостинице или, как сегодня - на берегу моря. На том месте, где недавно девочка Морена разговаривала с китами об их песнях. В принципе место наблюдения не имело значения, но смена обстановки слегка разнообразило иммологам это занятие. А ноутбук... Это был лишь камуфляж. Это был безотказный видеорегистратор, выполняющий самые фантастические задания. А иммологи, сидя рядом, зачастую просто болтали. Как сейчас, например.
- Всё это, конечно, очень мило и хорошо, Марселло. Но тем, что ты спас одну маленькую девочку, человечество не исправишь, - сказала Инеса. - Или ты по-другому считаешь?
Она говорила вслух, как человек, а не телепатически, что свойственно иммологу - интеллекту механическому молекулярному. Впрочем, так они говорили почти всегда - когда обстоятельства не требовали общаться втайне. Они за многие века пребывания на Земле привыкли не привлекать постороннее внимание нестандартным поведением.
- Да, считаю, - кивнул Марселло. - Ты же знаешь - каждое проявление милосердия, помощи или любви хотя бы на капельку улучшает психо-поле планеты и человеческой цивилизации.
- Чьё проявление, Марселло? Иммолога? Или человека? - прищурилась Инесса, отхлёбывая глоток воды из стакана. - Не приравниваешь же ты себя, машину, к живым существам?
- Это неважно.
- Вот как? Почему?
- Любовь это явление, которое не имеет границ и действует независимо от источника.
- Источника? Новая теория? От иммолога-биоробота?
- А если и так! Скажи - уменьшился ли дефицит любви человечества от того, что одна чудесная девочка не утратила веру в людей и в существование добра? Не уменьшилось ли количество зла в мире от того, что на одну его жертву стало меньше?
- Возможно. Но этого слишком мало, Марселло, для целой планеты. Человек сказал бы так: не лучше ли уменьшить зло, убрав с её поверхности того человека, чьи документы на удочерение лежали в столе заведующей?
- Согласен, для целой планеты этого мало. Но всё же лучше, чем ничего. А "удочеритель"... Убрать его проще, чем создать новую жизнь. Но взамен тут же придут другие упыри, химеры и ехидны - порождение деградирующего человечества. Люди, именно так борясь со злом, не понимают, что зло порождает большее зло. Начинается с мести, а заканчивается мировыми войнами. Или эпидемиями.
- И всё потому, что людьми управляет древний инстинкт самосохранения, а не любовь, - кивнула Инеса, отставляя стакан. - А ещё - разум и логика. Она говорит им: накажи виновного, чтобы он этого больше не делал. И другие тоже бы побоялись это делать. Или вообще - обнули это зло, освободив место для добра. Но ты прав - вместо него возникает ещё большее зло.
- Поэтому планета и выбрала путь эпидемии. Чтобы добро нейтрализовало накопившееся зло.
- Но, согласись, с виду это выглядит очередным злом, - вздохнула Инеса. И внимательно посмотрела на Марселло. - У меня от этого опускаются руки, замыкает схемы, гаснут электроны и хочется самоустраниться. Мол - пусть будет, что будет. А вот ты в это время идёшь и спасешь маленькую девочку. Чтобы увеличить какие-то там показатели.
- Мне стало её жаль. Она - уникальное творение природы. А жила, как сорняк, выросший на обочине дороги.
- Жаль? Не пойму, почему ты другой? Не такой, как я, - сказала Инеса с недоумением. - Похоже, ты испытываешь к людям чувства. Это не по правилам. У тебя другие программы?
- Мы это уже не раз обсуждали, Инеса, - усмехнулся Марселло. - Просто я пять тысяч лет не заменяю свои узлы и электронные схемы. Заржавели, наверное, размягчели. Хочешь быть похожей - перестань себя модифицировать.
