- А я о чём? Состаришься, а я буду молодой и красивой. И твой парень сам выберет меня. С вами со стариками ему будет скучно.
- Так мне тоже уже будет за тридцать, - хихикнул Олег.
Лиза задумалась, а потом тряхнула кудрями, видимо, придя к какому-то решению.
- Эх, и почему мне в любви сразу не повезло? Давайте, хоть в карты на шоколадки сыграем, надеюсь, в них мне повезёт.
Смеялись мы долго, а потом, расположившись в гостиной на полу, играли в карты. Не знаю, что ждёт нас в будущем: может быть новые приключения, но одно я знаю точно, в нашем доме всегда будет жить её величество ЛЮБОВЬ.
Люсьен.
Все тайны и загадки были разгаданы и мы с Дюймовочкой с лёгким сердцем отправились отдыхать. Я долго думал, куда его отвезти, но не смог придумать ничего лучше моего самого любимого места. Когда-то мой отец купил виллу на Средиземном море, и мы часто ездили туда на отдых. Её ценность была в том, что рядом не располагалось никакого другого жилья, небольшой итальянский городок располагался где-то в двух километрах западней, так что мы могли наслаждаться одиночеством.
Алекс бросил сумку в прихожей и улетел на море. Он заворожено остановился у самой кромки прибоя и благоговейно смотрел на зеленоватую водную гладь, которая искрилась в лучах заходящего солнца.
- Мне иногда кажется, что море живое, - фея взял меня за руку, - посмотри, оно словно дышит. Здесь красиво.
Он повернул голову и посмотрел на меня. Его глаза искрились от восторга. Ветерок трепал волосы с многочисленными серебристыми прядками.
- Ты неимоверно красив, моя фея, - я осторожно притянул его к себе.
Алекс не стал сопротивляться, он прижался спиной к моей груди и откинул голову мне на плечо. Так мы и стояли, глядя на белые барашки, украшавшие волны, и думая каждый о своём.
Мне впервые было настолько легко и спокойно. Я ощущал ровное тепло, идущее от гибкого мальчишеского тела, прижавшегося ко мне.
Солнце медленно и величественно опускалось за горизонт, в его свете белый песок пляжа приобрёл слегка розоватый оттенок. Огненный диск коснулся воды, и мне показалось, что она сейчас зашипит, испаряясь.
- Скажи, - голос Дюймовочки был очень тих, настолько, что я еле расслышал его, - что с нами будет дальше?
- Это так важно? – я поцеловал его в макушку.
- Да, это очень важно, Люсьен, - Алекс повернулся ко мне и положил руки мне на плечи. – Мне иногда кажется, что мы живём в какой-то сказке. Красивой и очень счастливой. Вот только иногда становится страшно, а вдруг автор, который пишет эту сказку, решит, что с нас хватит счастья?
Я нежно убрал с его щеки прилипшую прядь волос и ответил:
- Мы сами создаём свою жизнь, и пишем нашу историю, и только от нас зависит, что случится потом. Я люблю тебя, моя фея, и надеюсь, что ты любишь меня. И пока это так, счастью не будет конца.
Алекс согласно кивнул и потянулся к моим губам. Поцелуй был ласковым и мягким. В нём не было страсти и огня, только щемящая нежность.
Солнце окончательно опустилось за горизонт, отправившись на покой, и нас совсем ненадолго окутала тьма, которую тут же разогнали луна и звёзды с удивлением смотревшие на нас. В серебристом свете луны волосы моей Дюймовочки мягко засияли, и он ещё больше стал похож на прекрасную фею. Я осторожно потянул Алекса вниз, опуская на нагретый за день песок, нависая над ним. Он не сопротивлялся. Крепко обхватил мои плечи и притянул к себе, покрывая поцелуями мои щёки, прикрытые веки и губы.
- Не оставляй меня, - между поцелуями горячо шептал он, - слышишь, никогда не оставляй меня.
- Никогда, моя фея. Ты только мой! Радость моя!
Я впился в его губы властным поцелуем, и он тут же раскрылся мне навстречу. Знакомый вкус вишнёвой гигиенической помады действовал не хуже афродизиака, заставляя откуда-то из глубин подниматься дикое и необузданное желание. Желание обладать. Сделать своим, здесь и сейчас. Я тихо рыкнул, а по телу Алекса прокатилась волна неконтролируемой дрожи. Он всхлипнул и сильнее вцепился в меня, сминая в своих кулачках мою рубашку. Одних поцелуев уже было мало, хотелось чего-то большего. Сдёрнув с мальчишки футболку, прошёлся языком по его груди, приласкал маленькие горошинки сосков. Алекс выгнулся и крепко прижался ко мне, давая почувствовать, насколько он возбуждён. У меня тихо срывало крышу. Я оторвался от него и освободил своего мальчика от шорт. Он лежал передо мной, обнажённый, совершенный, а я ласкал его взглядом, почему-то боясь прикоснуться.
Дюймовочка прикрыл глаза и пробежался руками по своему телу, я словно заворожённый следил за ним. Руки скользили по груди и бокам, спускаясь ниже, он с упоением гладил себя, получая удовольствие от этих ласк и от того, что я смотрю на него. Маленькие пальчики сомкнулись на аккуратном члене и заскользили вверх-вниз. Ещё и ещё раз. Алекс поднял вторую руку к пухлым губам и, высунув язычок, облизал два пальца. Я нервно сглотнул, вдруг поняв, что он намерен сделать, а мальчишка, не смущаясь и не сомневаясь, раздвинул ноги и ввёл в себя сразу два пальца при этом, продолжая гладить возбуждённую плоть. Картина, раскинувшаяся передо мной, была настолько возбуждающе-соблазнительной, что сдерживать внутренние порывы не было больше сил. Я перехватил его руки и завёл их моей фее за голову. Алекс тут же распахнул глаза, посмотрев на меня шальным горящим взглядом. Господи, ну как такое возможно! Порочность и невинность в одном флаконе.
- Возьми, - только одно слово с любимых губ, словно заклинание, приказ, которому нет сил противиться, да и не хочется.
Вошёл в него одним резким движением и застыл, испугавшись. Не навредил ли? Не причинил ли боли? Алекс, выгнувшись, застонал и сам двинулся мне навстречу.
- Ну же, Люсечка! Ну же!
И этого хватило, чтобы перестать сомневаться и думать. Рваные неистовые движения, навстречу друг другу. Мы словно сгораем в огне. Сгораем, чтобы подобно фениксу, возродиться вновь. Стать лучше. Ведь любовь, какая бы она не была, делает человека чище и сильнее.
