Я вынес обожжённый бюст. Вокруг меня столпились ребята. Антона среди них не было. Он помогал учительнице рисования украшать плакат.
— Задерживается, — сказал Костя. — Позвать?
— Не отвлекай.
— Разрешишь дотронуться? — зачарованно спросил Лёвка. — Как живая! И волосы, и ресницы!
— Легонько, — предупредил Фёдор Леонидович, собиравший грибы в корзину, законченную с горем пополам. — Она от любого неосторожного прикосновения может расколоться.
Именно этого я и хотел. Чтобы она упала и сломалась. Не этой фигуре было суждено предстать перед восторженной публикой.
— Чудесно! — сказала Нина и прислонилась носом к глиняному носу. — Кожа, правда, без пор.
— Скоро и до этого дойдёт искусство. Подожди пару годков.
— Трещина, — громко произнёс Костя, не сразу поверив в такой чудовищный промах.
— Где? — нарочито обиженно спросил Фёдор Леонидович и подошёл к нам.
— Тут. — Он показал на тонкое углубление на лбу. — Вы точно проверяли?
— Быть не может, — ахнул Лёвка.
— Работа насмарку! — ужаснулась Нина. — Бедный Антоша! Рухнет в обморок, когда увидит!
Трудно представить, чтобы он упал от ничтожной трещины. Даже в классических романах приличные барышни теряли сознание только, когда перед ними разворачивалась настоящая трагедия.
— Что теперь будет? — спросил Костя. — Как поступим?
Фёдор Леонидович мне ободряюще подмигнул. Несмотря на то, что мы не планировали портить бюст, он всё-таки испортился. Не весь, конечно. Разбираться в том, что на него повлияло, не было ни малейшего смысла.
— Он целый, — запротестовал я.
— Нет, — с досадой промолвил Костя.
— Докажи. Доказательств-то нет!
— Покажу ещё раз.
Я притянул бюст к самому краю.
— Не каркай. Это не трещина.
— Тогда что, по-твоему? — вытаращился Костя. — Фёдор Леонидович, объясните! Так и было задумано? Обычная морщинка?
— А вот что! — сказал я на выдохе и, скинув глиняную голову, отскочил вправо.
Бюст разлетелся на части, а вместе с ним разлетелись воспоминания. Я едва успел попрощаться с безоблачным детством, но ни о чём не жалел. Да и зачем?
— Мамочки! — запричитала Нина. — Сёма, что ж ты натворил… как же так…
Мы с Фёдором Леонидовичем обменялись заговорщицкими улыбками.
В кабинете повисла таинственная тишина. Никто не подскочил убираться, никто не произнёс ни слова. Костя опустился на колени и, донельзя ошарашенный, положил осколок ушной раковины на раскрытую ладонь.
— Спокойно, друзья! Без паники!
На столе оказалась другая скульптура — кошка, гордо лежащая на одеяле из опавшей листвы. На передней лапе красовался браслет с пауком.
— Не говорите Антону, ладно? Это сюрприз.
— Сюрприз так сюрприз, — удивлённым тоном произнёс Лёвка.
========== Глава 12. Нагрянула любовь ==========
Перед выступлениями в актовом зале посетители гуляли по этажу. Одни изготавливали поделки, другие просто наблюдали в немом (либо откровенном, шумном) восхищении за тем, как мы оформили витрины. На всё про всё был выделен час. На этом, конечно, вечер не заканчивался. После танцев и чтений выставка бы продолжила работу. Как я понял, это было сделано для того, чтобы даже самые энергичные не заскучали.
— Смена обстановки, — объяснил Фёдор Леонидович, смотря на Костю и Лёвку, под руководством которых чей-то отец пухлыми пальцами раскатывал пластилин. — А так разбили на части, и хорошо. Кто-нибудь всё равно уйдёт.
— А можно?
— Конечно. Не заставлять же, в самом деле! — прыснул Фёдор Леонидович.
— Угу, привязать к стулу и провести экскурсию, — сказала Нина. — Ой, Антоша!
— Где? — воскликнул я и замотал головой.
— Шучу! Не переживай!
— Легко говорить. Не ты же лепила.
— А вот это было грубо, — насупилась Нина, но быстро посветлела.
— Что было грубо? — раздался голос Антона за спиной.
— Закрой глаза!
Фёдор Леонидович с Ниной тактично отошли в сторону. Я подвёл Антона к моему, вернее, нашему творению, которое разглядывала миловидная девочка.
— Смотри.
Озадаченно уставившись на кошку, Антон негромко спросил:
— Почему?
— Не нравится?
— Наоборот, — сказал он, как-то странно всхлипнув. — Очень нравится. Но ты же хотел, чтобы здесь была мама.
— Когда-то, может, и хотел, а теперь нет.
— Повторюша, — заметил Антон.
— Засоня, — поддразнил я.
— Кто помог?
— Фёдор Леонидович.
— И всё? — спросил он.
— И всё.
— Ради меня такого ещё никто не делал… — запнулся Антон. — Ты запомнил символы независимости и мудрости… как всё продумано… глаза у паука… волоски… шерсть у кошки… браслет… до мельчайших деталей…
— Хорошенькие, — сказала девочка. — Я бы их себе в комнату поставила.
— Не боишься паука?
— А чего бояться? Он же не настоящий. Тем более, они друг друга дополняют. Совершенно разные, но всё-таки друзья. Без браслета не то, простая кошка. Паук без кошки тоже обычный. А вместе как раз то что надо!
— Говоришь, то что надо, — задумался Антон.
Девочка кивнула и направилась к группе, состоящей из любознательных мальчишек. Они рисовали по бумаге, которую предварительно обрызгали водой.
На середине танца старшеклассниц Антон попросил выйти за ним.
— Зачем? Всё пропустим! — шепнул я укоризненно в подставленное ухо.
Номера меня действительно интересовали. К тому же неподалёку сидел папа. Он чуть-чуть опоздал, но это неважно. Главное, что он похвалил кошку.
— Есть вопрос.
— Задай тут.
— Личное, — тихо произнёс Антон. — Как ты себе это представляешь?
Зал был набит битком. Те, кому не досталось места, ютились у стены и, похоже, домой не планировали. Многие хлопали в такт заводной музыки.
— Ладно, — выдохнул я.
Мы очутились в пустом коридоре. На лестнице. В другом коридоре, более светлом и просторном. Антон зашёл со мной в кабинет, где проходили занятия по лепке. Вынув из кармана ключ, он запер дверь. Изобразив недоумение, я прислонился к парте.
— Что ты собираешься делать?
— Ничего дурного.
— А если найдут?
— Кто? Все заняты. Даже директриса притопывает. Того и гляди, пустится в пляс.
— Я про ключ.
— Верну. Позже, — замялся Антон.
— Да ты, оказывается, воришка!
Отмахнувшись, он скрылся в комнате с морозилкой, где хранилась свежая глина.
— Нас бы уже засекли, причём давно.
— На всякий пожарный, — ответил он и удостоверился, что в классе никого нет.
— Ну, что там с личным?
— Ты забыл одно маленькое обещание.
Покраснев, Антон положил голову на плечо.
— Какое?
— Всё равно не вспомнишь.
— Тогда зачем притащил?
— Чтобы напомнить, — сказал он со смехом в ласковом голосе. — Не ожидал, что ты настолько милый. В какой-то степени. Этот Сёма нравится мне куда больше! Он заботливый, добрый и по-настоящему открытый.
— Мы, случаем, не поменялись ролями?
В ту же секунду он прильнул ко мне, взяв лицо в ладони. Губы обожгло поцелуем. Недолгим, горячим, с привкусом поздней осени. Скоро наступят холода, но они нас не потревожат. Разыщем способ, как согреться.
Отодвинувшись, Антон внимательно посмотрел на меня, словно в первый раз. Ну и как здесь выдержать, не потупив взгляд? Я затеребил конец рукава, несказанно довольный и робкий одновременно.
— Парк, — слетело с языка. — Купился, да? Вот умора! Я помнил, просто хотел тебя проверить!
— Ну-ну, — не поверил Антон. — Хотя мне без разницы, кто делает первый шаг. Гораздо важнее ответная реакция.
— Поэтому я рядом.
— Спасибо, — ответил он, одарив ещё одним поцелуем, но в уголок рта. — Сашка, балбес, надавал советов. Сам-то ни разу не целовался!
— Получается, обогнал старшего. Завидую. Мне, например, некого обгонять.
— И не надо, — мягко улыбнулся Антон. — Будем двигаться в своём темпе.
***
Наши места заняли, поэтому мы присоединились к тем, кто стоял у стены.
Выступления пролетали мимо. Антон полушёпотом рассказывал, как его учили читать и писать, как он сломал палец на ноге, но обрёл приятеля, с которым дружил больше пяти лет, пока того не увезли на юг. Он рассказывал обо всём на свете, а я не перебивал, потому что научился не только слушать, но и слышать. Это была вовсе не ерунда, как думалось раньше. В голове проносились чистые строки.
